Тайны Далечья - Денис Юрин

Многое узнал отшельник о жизни красавицы и, как ни странно, глубоким сочувствием к ней проникся. Собственное существование ему сказкой казаться стало по сравнению с тем, что на долю барыни выпало.

Выросла она в семье знатной и богатой, но столько невзгод она пережила, что уж лучше деревенской дурехой уродилась бы. Батюшка ее, ныне покойный, при королевском дворе главным егерем служил; всей охотой и всеми угодьями королевскими заведовал. Потравили его супостаты-недоброжелатели, и остались Несмеяна вместе с братцем младшим сиротами. Матушка замуж во второй раз не вышла, но среди знати дурную славу сыскала, так что королю пришлось ее от двора отлучить. Вскоре и брат сгинул, погиб не на войне, а от лиходеев-разбойников смерть принял. Трижды выходила красавица замуж и дважды овдовела; двух детишек потеряла: дочку во младенчестве, а сынка уже в зрелом возрасте. Одним словом, жизнь барыни была непростой и жестоко с красавицей обошлись, пока судьбой горемычной сам князь не занялся. Выдал властитель далеченский ее замуж за посланника заморского; выдал насильно, ее согласия не спрашивая, но Несмеяна не в обиде была, а, наоборот, благодарностью к правителю воспылала. Знатно ей с бароном чужеродным жилось. Он ее не бил, понапрасну не обижал, да особо насчет ласк супружеских не неволил. Была Несмеяна свободна и полностью себе предоставлена. Как при дворе событие какое случалось: празднество али пир, она при муже была, а так сама по себе. Часто в усадьбе жила, пока муж, интерес не только посольский, но и торговый в Далечье имеющий, делами занимался – вещи старинные, ценные на родине продавал да прочими поставками ведал. Спокойно Несмеяне за бароном было, да только сердце женское любовной истомы жаждало и семейного счастья, которое, увы, ее стороной обошло.

За разговорами душевными проходили дни, пока однажды не соприкоснулись руки учителя лесного и ученицы высокородной, пока не встретились их уста и не свершилось то, что окромя, как безумством, и назвать-то нельзя. Заулыбалась Несмеяна, расцвела, наконец-то засветилось ее лицо счастьем, а в глазах, много слез проливших, поселился покой. Хорошо ей стало, а вот дурень лесной, наоборот, закручинился.

– Что же мы с тобой натворили?! Как же нам с тобой, Несмеянушка, быть?! – воскликнул Дион, чувствуя, как сердце его болит и ноет. – Не ровня я тебе, да и замужем ты! А жить без тебя не могу!

– Не кручинься, радость моя! – нежно обняв возлюбленного, произнесла барыня. – Я люблю тебя, люблю больше жизни! Верь, и все замечательно сложится! Вскоре мы вместе будем и счастье обретем, без тебя мне свет белый не мил! Помру, коль тебя каждый день видеть не смогу!

Стало Диону от признаний таких на сердце теплее. Приметила это барыня и все больше его ласковыми обещаниями утешать принялась.

– Сейчас я в усадьбу уеду, а затем в Киж к мужу. Три дня и три ночи меня не будет, а на четвертый я вернусь и вся без остатка, до скончания века твоей буду! Хоть барон и иноземец, хоть он и суров, но я на него управу знаю, так что отпустит он меня к тебе, да еще денег даст… До скончания века нам их хватит!

– Несмеянушка, мне злато баронское совсем без надобности! – пылко заверил Дион, но красавица улыбнулась ласково и зажала ему рот.

– Тебе не надо, верю, а вот мне и детишкам нашим, коих я тебе подарить желаю, очень даже пригодится! Ты пока времени зря не теряй! Избенку поправь да баньку новую сладь! За делами и не заметишь, как времечко пролетит, а там и я возвернусь!

Одарила красавица любимого жарким поцелуем да и в дверь, словно мотылек, выпорхнула. Остался Дион один, утомленный любовной утехой и счастливый. В ту ночь засыпал он, в голове мечты о скором счастье семейном лелея. Настал его час, закончилось одиночество, постучалась любовь в его дверь перекошенную…

* * *

Окрыленный надеждой, бойко принялся за работу отшельник. Где смог, там избенку подправил, а какие доски совсем сгнили – новыми заменил. Мебель добротную смастерил. Хоть плотницкому делу и не обучен был, но коль душу в работу вкладываешь, криво да косо не получится. Хорошо работалось, мысли о возвращении любимой ему сил придавали. Тешил Дион себя мечтаниями, как ладно они заживут, как душа душу согревать будет. Отрекся он от прежних помыслов, не хотелось ему более таинства забытые раскрывать и в одиночку век доживать.

Прошел день, за ним другой в трудах пронесся, наступил третий, последний, и сердце в груди Диона радостно забилось в ожидании встречи. Уже время подгонял, не терпелось ему, чтобы завтра скорее наступило и любимая Несмеянушка быстрей воротилась. Представлялось жителю лесному, как он ее ласково встретит, что скажет, и как она его улыбкой, полной любви, наградит. Всю ночь без сна отшельник с боку на бок проворочался и на солнце серчал, что всходить никак не хотело. А как только первые лучи между кронами высоких деревьев пробились, поднялся житель лесной и скромное угощение готовить начал. Отыскал рубаху чистую, что на дне сундука завалялась; сам к ручью сбегал, умылся и гостью с нетерпением поджидать стал.

Однако сколько ни напрягал слух горемыка, тихо было в чаще лесной: не слышалось в округе ни треска веток, ни шороха. Долго сидел отшельник на пне, думал, вот-вот мгновение счастья настанет, появится из-за деревьев его возлюбленная. Так до самого полудня и прождал, а там уж тревожиться начал. Возникали в воображении воспаленном думы страшные: иль барон жену свою от супружеских оков не избавил и в темнице запереть приказал, иль разбойники жестокие по дороге на повозку напали, аль еще что неприятное произошло. Истерзал Дион душу сомнениями, а ноги притомил беготней. Четырежды из леса на дорогу бегал, проверял, не едет ли кто, да только каждый раз ни с чем к избушке возвращался, и все горше ему становилось.

Ближе к полуночи одолел отшельника сон, свалил его прямо возле пня. Всякое в ночном забытьи Диону являлось, разное мерещилось, всего и не упомнить, да только, как проснулся, не смог горемыка больше на месте усидеть, в усадьбу кинулся, про судьбу Несмеянушки разузнать.

Спала барская усадьба в ранний час крепким сном. Никто снов слуг не тревожил, поскольку господ не было. Прокрался Дион тихонечко в каморку старшего конюха и приставил к горлу спящего острый нож.

– Говори, лиходей проклятый, куда барыню свез?! Где барон постылый ее пленницей держит?! – прошипел дурень конюху в лицо, а глаза, от ярости обезумевшие, чуть наружу не вылезли.

– Не губи! – пролепетал мужик, со сна перепуганный. – Коней бери, деньги бери, карету, только не режь!

– Где барыню держат?! Где ее сыскать?!

Долго не понимал старший конюх, чего от него тать ночной требует, а когда дошло до мужика, то аж рот разинул от удивления.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});