В поисках себя. История человека, обошедшего Землю пешком - Жан Беливо

Я по собственной воле пустился в эту абсурдную авантюру, полез в это чудовищное нагромождение гор, которые никак не закончатся, и вот теперь неделями — вверх-вниз, вверх-вниз! Сейчас я хочу только одного: пройти все, что запланировал. Только и всего. И потому упрямо иду, не сбавляя шаг, опустив голову, как осел, вынужденный тащить свою поклажу. Иногда я пытаюсь убедить себя, что и на моей улице, точнее сказать дороге, еще будет праздник. К тому же поселки, через которые пролегает путь, встречают меня вполне приветливо. В этих краях типично западные ценности перемешались с арабскими традициями, и я с трудом могу разобраться, к какой этнической группе отнести этих людей, современных турок, земли которых веками бороздили путники из Европы и Азии, оставляя на них свой след. Информационные щиты на улицах пересказывают жителям историю правления великого реформатора Ататюрка, а его портретами завешано все кругом. Эта легкая отеческая улыбка с транспарантов, висящих на зданиях, в школьных дворах, в обычных турецких домах, в каждом парке… «Непререкаемый», на портретах он одет на западный манер, держится очень прямо. Он многолик: кажется, будто разговаривает с каждым. В зависимости от возраста собеседника, времени суток и его настроения: то воинственный и суровый, то добродушный, окруженный женщинами и детьми… На некоторых портретах его волосы убраны назад, а слегка скошенные бакенбарды аккуратно подстрижены. На многих изображениях он смотрит как бы со стороны, в полупрофиль, слегка скосив на предполагаемого собеседника пристальный взгляд. Этот великий человек по праву считается отцом-основателем современной Турции. Он порвал с традициями оттоманского империализма, провозгласил светскую республику, открыл детям двери светских образовательных учреждений, а женщинам предоставил избирательное право. И сделал все это при поддержке армии, используя ее как движущую силу социального прогресса. Чтобы защитить наследие Ататюрка от давления экстремистов, его последователи поступили очень грамотно и создали вокруг него самый настоящий масштабный культ личности, процветающий по сей день. Браво, турки! Я впечатлен. Этот отец нации воплощает собой народный идеал, он стал залогом процветания общества по законам научно-технического прогресса и социального равенства. Без него, пожалуй, Турция находилась бы в руках исламистов. Но какой ценой дается путь к свободе? В Турции незыблемы две вещи: национальный флаг и портрет Ататюрка. Тот, кто проявит неуважение хотя бы к одной из этих икон, будет приговорен к смерти. И пока армия зорко за этим следит, никому не приходит в голову подобное…

Турция

Мужчины повсюду кричат мне «Алло!» в знак приветствия и предлагают чай, имитируя пальцем движение ложки в стакане. «Чай, чай!» — распевно произносят они и улыбаются. Мне часто приходится отказываться от приглашения, иначе я просто ни на шаг не продвинусь. Их язык кажется мне приятным и мелодичным — он вобрал в себя целую гамму ноток из узбекского, арабского и персидского языков, перенял раскатистое журчание диалекта далеких монгольских степей. Удивительное смешение арабских и европейских традиций придает всему, что есть в Турции, какой-то любопытный поэтический порядок. Дома, выстроенные на склонах гор, изобретательно сочетают в себе вековые традиции и современность. Они построены из дерева, покрыты сверху тяжелыми плоскими камнями и по традиции делятся на два уровня, обособленных друг от друга. Нижний этаж представляет собой самое настоящее стойло, в котором ночует скот, при этом современные строительные материалы превосходно защищают жилой этаж от неприятных запахов животных. Чистота и порядок повсюду. На рынках все товары — злаки, масла, рыба — выложены перед покупателем в идеальном порядке, почти по струнке. В процессе подготовки к предстоящему курортному сезону, который вот-вот начнется, кругом тщательно вычищают пляжи и до блеска надраивают рыболовецкие судна. Влияние северных соседей приходит из-за моря. У обочины дороги две белокожие голубоглазые красавицы лущат зеленый горошек. Когда я прохожу мимо, они начинают кокетливо строить глазки: кажется, будто так Россия и Украина передают мне привет с другого берега Черного моря. Я делаю привал прямо у обочины, возле фонтана, брызжущего во все стороны, и без зазрения совести окунаю в воду свои усталые ноги. Эти горы измотали меня до такой степени, что приходится напрягаться из последних сил, чтобы добраться до очередного населенного пункта. Я разбиваю палатку прямо под соснами и засыпаю как убитый. Во сне вершины и склоны гор сами собой покачиваются вокруг меня, будто на адских американских горках. Мои внутренние метания начали напрямую сказываться даже на основных рефлексах, необходимых для выживания: то и дело ловлю себя на том, что опять не продумал и не рассчитал запасы провизии. Встречные лесорубы делятся со мной сыром и хлебом, а я стараюсь припрятать хоть что-нибудь на потом. И продолжаю идти — подниматься, спускаться, издавая хрипы и стоны. От усталости я утратил всякое благоразумие: мне больше не хочется покупать продовольствие и тащить его, потому что кажется, будто я везу с собой как минимум наковальню. Из Канады я вышел с грузом в тридцать пять килограммов, а сейчас приходится таскать по пятьдесят! Но я не могу ни от чего отказаться. Молоток нужен, чтобы укреплять в земле колышки палатки, также в дороге всегда пригодятся инструменты, второй насос, пара запасных рессор… Я всеми силами пытаюсь победить в себе вещизм, зависимость от материального мира, но кое-что все-таки прилипает к моим рукам. Кляну себя на чем свет стоит. Ладно. Решено. Но молоток я оставлю, потому что люблю его безумно. Расставшись с ним, я буду чувствовать себя одиноким и потерянным. Он принес мне столько радости и приятных моментов… Он моя любимая игрушка, души моей отдохновенье… Лучше уж я консервы выкину…

Продолжая идти, поскольку больше ничего не остается, я задумался: что если моя привязанность к этому дурацкому молотку имеет ту же глубинную природу, которая заставляет человека накапливать блага? Интересно, это врожденное или приобретенное свойство? В процветающей Турции с ее западными нравами много говорят о нищете на юго-востоке страны, где проживают курды. В тех краях местные традиции сами собой приводят население к нищете — там приняты полигамные браки и полагается иметь не менее двадцати детей. Но разве эти не укладывающиеся в голове обычаи могут оправдывать желание людей очертя голову бросаться в другие крайности? В Стамбуле меня сразила неслыханная роскошь в туалете обычного современного ресторанчика: там даже не нужно было ни к чему прикасаться, свет включался автоматически, одноразовая накладка на сиденье выдвигалась сама собой, мусорное ведро и умывальник срабатывали благодаря встроенным датчикам движения. Современный капиталистический порядок навязывает нам искусственную, смешную, надуманную войну между двумя крайностями… Где в этой войне находится Турция? Какой путь изберет дальше? Как-то вечером в деревеньке Айяз мои новые друзья представляют меня одному из местных старожилов, который, по всей видимости, пользуется здесь особым почетом и уважением. Поверх бирюзовой туники он носит жилет из шерсти тонкой выделки, а его белоснежная борода визуально удлиняет худощавое лицо, частично скрытое широкими полями бледно-зеленой шляпы. Он представляется: Якуб Ясшар. Откладывая свою палочку, пожимает мне руку и увлекает в сторону дома. «Давай, иди за ним…» — глазами указывают мои спутники, и я понимаю, что мне оказана большая честь разделить трапезу с этим почтенным человеком. Мы быстро находим общий язык. Его манеры просты, но исполнены достоинства. Его деревянный дом наполнен теплом и комфортом. На стене висит ковер с потрепанной бахромой и изображение Каабы[88] в Мекке. В глубине комнаты на красной эмалированной печке стоит большой пузатый медный чайник, и создается впечатление, будто он ждет следующей зимы. Мы неспешно вкушаем горячую гиорбу[89], поливая ее соком лимона, а тем временем жена Якуба ставит на стол две тарелки бараньей кюфты[90] с гарниром из томатов и других овощей. В конце трапезы Якуб по обычаю подает ароматный чай, тонкой струйкой разливая его по изящным бокалам в форме тюльпанов. Он говорит, что его дети разъехались, а потому я могу остаться и переночевать в их втором пустующем доме, который находится по соседству с домом отца. Якуб всерьез гордится успехами своих детей: кто-то уехал жить в столицу, кто-то перебрался в Германию, последовав примеру четырех миллионов турок. Между этими двумя культурами, судя по всему, налаживается прочная связь. Якуб согласен с властями, считая, что Европа обеспечит их будущее… Его внуки слушают рок-музыку и давно на «ты» с интернетом, а его дочери с удовольствием носят джинсы и мини-юбки. Несколько недель тому назад в стране прошла акция протеста против исламизации власти. Разделяют ли дети Якуба эти взгляды? Да, отвечает он. Это стихийное движение в защиту светского государства вывело на улицы огромные толпы турок, которые дорожат своими свободами, и спровоцировало самые массовые манифестации в истории государства. Я не решаюсь продолжать расспросы, но чувствую, что эти события ставят под угрозу спокойную мирную жизнь и процветание в стране Якуба. «Вот опять нам приходится драться, чтобы отстоять светские законы нашей страны».