Признания невесты - Дженнифер Хеймор

– Феба! Где ты была? – спросила Серена, понизив голос, не желая беспокоить зрителей в соседних ложах.

Феба кинулась к ней и схватила за руки.

– Ох, Мэг, я не знала, что ты меня искала! Здесь было так душно, и когда пришла мисс Трампет, я спустилась с ней подышать свежим воздухом.

Вопреки собственной воле, Серена оглянулась на Джонатана. Он пожал плечами, а Феба, которая увидела его впервые за этот вечер, сделала ему реверанс. Тетя Джеральдина повернулась лицом к двери и сердито посмотрела на всех вместе.

Серена крепко сжала руки сестры.

– Очень рада, что ты здесь, Феба. Но ты напугала меня до полусмерти. Пожалуйста, никогда так не делай; предупреждай меня, если куда-то захочешь пойти.

– Я больше не буду, Мэг, обещаю.

Они обе посмотрели на Джонатана, и тот, отвесив чисто формальный поклон, ретировался, бросив на Серену многозначительный взгляд.

– Это важно, – произнес он.

Любопытно, что могло быть столь важным? И почему ей во что бы то ни стало следовало об этом узнать?

Серена понимала, что если завтра в полночь явится ко входу для слуг в его доме, он непременно будет там, ожидая ее. Что-то в глубине ее души кричало, что она должна пойти на это свидание.

Она постаралась заглушить этот голос.

Все еще держа сестру за руку, Серена вернулась на свое место и досмотрела до конца трагедию «Отелло».

Джонатан постучался в дверцу ложи Кинсайда, и та немедленно распахнулась. Все обернулись, чтобы взглянуть, кто этот запоздавший зритель, и Джонатан неловко улыбнулся Кинсайду, Джейн и всем остальным сидящим в ложе.

Кинсайд и Джейн встали, здороваясь с ним, и Джонатан поцеловал свою кузину в щеку. Кинсайд пригласил его сесть и вместе с ними досмотреть спектакль.

Джонатан помедлил, его желание уйти из театра боролось с осознанием того, что Мэг Донован еще здесь, а из ложи Кинсайда открывался хороший вид на ложу леди Олкотт.

– Благодарю вас, – сказал Джонатан. Подходящего места не нашлось, и он удовлетворился тем, что остался стоять у задней стенки ложи.

Разодетые леди и джентльмены, что сидели на своих местах впереди него, обращали мало внимания на пьесу. Мужчины были заняты оживленными разговорами о Георге IV, о том, что король все больше теряет зрение и вообще настолько плох, что люди заключают пари, сколько времени монарху осталось жить. Женщины наблюдали в театральные бинокли, кто с кем явился на спектакль в этот вечер, и негромко сплетничали по этому поводу.

Джонатан позаимствовал у Кинсайда парочку таких биноклей, не спеша окинул взглядом зал. Он не смотрел на сцену, где злодей Яго всячески пытался оклеветать супругу Отелло, доказывая, что она изменяет мужу. Наблюдал он за публикой, и наконец увидел леди Олкотт, Фебу и Серену.

Она сидела спокойно, положив руки на колени, взгляд обращен на сцену, причем губы ее слегка двигались, словно она повторяла за Отелло его реплики.

Черт побери, он снова строит предположения… Он не был убежден, что это Серена. То были всего лишь его ощущения. Быть может, только надежда. Тем не менее то было предположение, которое ему необходимо либо доказать, либо опровергнуть, иначе эти мучительные размышления сведут его с ума.

Завтра в полночь. Он надеялся, что она придет.

Кинсайд слегка подтолкнул его локтем, и он вернул ему бинокли, потеряв Серену из виду.

– Увидел что-нибудь интересное? – спросил Кинсайд вполголоса.

Джонатан пробурчал в ответ нечто невразумительное, окинул беглым взглядом ложи и вдруг заметил прекрасное смеющееся черноволосое создание, великолепное даже в простом белом муслине.

Джонатан со свистом втянул воздух. Ошибки быть не могло – эта широкая улыбка, этот водопад черных волос, эта чарующая стройность…

Что Элиза Андерсон делает в Лондоне?

Глава 9

На следующий вечер Джонатан в полночь осторожно вышел на улицу через вход для прислуги. На мокрой от проступившего пота шее отчаянно пульсировала жилка.

К концу ночи он точно опознал бы ее. В том случае, если бы она появилась. Он не был в этом уверен даже после того, как отослал днем записку с довольно загадочным объяснением причины, по которой ему так нужно поговорить с ней.

После того, что он натворил, ему нечего ожидать от нее. Он ничего не заслуживает, ровно ничего.

Джонатан сменил позицию, отойдя от двери, прислонившись к которой простоял некоторое время. Окинул взглядом темное здание оранжереи за домом леди Олкотт. Никаких признаков присутствия Фебы и Харпера. Любопытно, планировали они нынешним вечером свидание или нет.

Он намеревался задержать Харпера, когда оказался свидетелем его встречи с Фебой Донован. В ту минуту, когда Джонатан увидел их вместе, он уже было сделал шаг вперед, готовый прервать их свидание прежде, чем оно началось. Однако когда Феба подалась навстречу Харперу и подлинное чувство отразилось на ее лице, а недовольство Харпера исчезло, Джонатан сдержался и отступил в тень, испытывая некую неуверенность.

Феба и Харпер сначала разговаривали на пониженных тонах, она его успокаивала, а он что-то бормотал о своих мучениях, однако довольно скоро голос его смягчился. Джонатан понимал, что должен разлучить их немедленно и все же в конечном счете не мог принудить себя сделать это. Он наблюдал за настоящим любовным свиданием и был поражен тем, что Харпер ведет себя как истинный джентльмен, чего Джонатан раньше даже представить себе не мог, думая об этом человеке. Более того, когда свидание подошло к концу, именно Харпер уговаривал Фебу поскорее вернуться домой и отдохнуть.

Парочка напомнила ему себя самого и Серену. Он и Серена встречались в оранжерее несколько раз. Во время последнего из этих свиданий он сидел между двумя стойками, упершись локтями в колени и зажав голову ладонями, чувствовал полную безысходность. Он думал об отце, который требовал, чтобы Джонатан принял духовный сан. О Серене, воспринимаемой его родителями недостойной супругой для него. Он был достаточно решительным и смелым, чтобы заявить о вступлении в законный брак с Сереной, и отец высмеял его, мало сказать, расхохотался во все горло, как будто Джонатан сообщил ему невероятно забавную шутку.

Серена села рядом с Джонатаном, заключила его в объятия и прильнула к нему. Она ничего не говорила – ей это было не нужно. Она поняла…

Он вздохнул, запрокинул голову, оперся затылком на кирпичную стену и пригляделся сквозь ветви дерева к ночному небу. Всего несколько звезд светилось с яркостью, достаточной для того, чтобы преодолеть завесу лондонского тумана. Свет их был рассеянным и тусклым, не сравнимым с ярким сиянием множества звезд на ночном небе в деревенской местности.