Артиллерист: Назад в СССР (СИ) - Ларин Павел

— Молодец, Соколов. Вот — твоя кровать. — Сержант указал в сторону свободной постели. — Личные вещи убираешь в тумбочку, которая рядом. Потом идешь к каптерке получать белье. Давай, тебе десять минут на все про все. Есть предчувствие, вечер будет более насыщенным, чем обычно. Комдив сегодня нашего взводного натягивал. Думаю, по цепочке, как раз, сейчас до нас дойдёт.

— Товарищ сержант, скажите, а вот надпись на табличке. На двери. "Реадн". Что это означает? — Не выдержав приступа любопытства, спросил я. Ну, потому что реально было интересно. Какой-то странный набор букв.

Сержант покосился на меня с легким недоумением. Мол, как так?! Не знать столь простые вещи. Только что головой не покачал осуждающе.

— Это, Соколов, Реактивно-Артеллирийский Дивизион. Все, дуй в каптёрку.

— Есть! — Бодро ответил я, но ягодицы все равно держал напряжёнными. Так и ждал, сейчас маска хорошего парня спадёт с сержанта и оттуда полезет привычная нечисть.

Этот Стегачев, в принципе, мне понравился. Не в том плане, что именно он сам. Не красная девка. Ясное дело. Просто вел сержант себя нормально. Адекватно. Говорил по делу. В тоне не было того высокомерия или заметной издёвки, как у сержантов в Чучково. Ну, а когда к нам по нормальному, мы — тоже вполне себе ничего.

Засунул вещи в тумбочку. Поискал глазами Исаева. С одной стороны, напрягало, когда он трется рядом. Но еще больше напрягало, если пропадает из поля зрения. Потому что от этого товарища всего можно ожидать. И внезапное его перевоплощение в настоящего мужика тоже, кстати, настораживало. Может, блаженный Олег просто временно решил прикинуться таким же, как остальные. Усыпить, так сказать, бдительность.

Чертов капитан Жук. Вот точно он знал, что я один хрен буду приглядывать за Исаевым. Поэтому, наверное, и отправил нас вместе. Макаренко, блин, доморощенный. Я в своей обычной жизни даже никакого животного не заводил. Ни кошечки, ни собачки, ни рыбки. За себя только недавно научился отвечать. Куда мне еще кого-то. Цветов дома не держал. Потому что сто процентов забуду про них и они сдохнут. А тут, блин, целый Исаев.

Блаженный Олег нашёлся неподалёку. Он разбирался со своими вещами, тщательно утрамбовывая их в тумбу. Мой взгляд почувствовал сразу. Поднял глаза и улыбнулся. Типа, все хорошо. Я кивнул, типа, ну, и чу́дно, а затем отправился получать белье.

Коридор был очень длинным. Дошел до каптерки и постучал в дверь.

— Заходите. — Ответил мне сердитый мужской голос.

— Можно?

— Ты откуда прибыл, солдат? Можно Машку за ляжку, а в армии есть слово "разрешите".

На стуле, за письменным столом, сидел прапорщик, лет так под сорок пять. Он осмотрел меня с ног до головы, затянулся сигаретой, прищурив один глаз из-за дыма, который окутывал его облаком, а потом спросил.

— Новенький? Только приехали? Зачем ко мне пришел?

Ну, что за тупой вопрос... Зачем может прийти рядовой к прапорщику вечером? Вот точно не сказку на ночь послушать. Однако, придерживать язык за зубами уже научился, а потому решил, нет, буду вести себя, как подобает.

— Да, товарищ прапорщик, только с поезда. Прибыли сюда для прохождения дальнейшей службы. К вам направили, чтобы получить постельное белье. Если говорить более конкретно, направил сержант Стегачев.

Это я тоже понял. Надо изъясняться с ними, с этими военными, предметно. Называя имена, подробности и факты. А то смысл слов доходит не до всех и не сразу

Прапорщик опять затянулся, посмотрел на меня, и кивнул в сторону бесконесных стопок белья.

— Вон, там лежит постельное. Бери по одной единице. Скорей. Не мешай мне.

Я оглянулся, пытаясь сообразить, от чего настолько важного отвлекаю человека. Ответ был предсказуем, ни от чего. Но мало ли. Может, я просто не замечаю невидимых дел государственной важности. Прапорщик вопросительно поднял кустистую бровь. Намек был понят мной правильно. Я быстро ухватил белье и вышел.

Вообще, нравится мне такой подход. Торопит, будто к нему домой пришел и прошу его личные вещи. Я, как бы, сам не прочь оказаться в более приятном месте, а не в армии.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Притащил белье к месту своей новой дислокации и начал заправлять постель. Только закончил с этим увлекательным процессом, раздался громкий приказ.

— Третья батарея строится!

Что за батарея, не понятно. И почему, батарея. Были же роты и взводы. Ну, отделения еще. Теперь, елки-палки, какая-то батарея. Чисто теоретически, судя по количеству людей, получается, это, как рота, наверное. Потому что взвод сержант Стегачев взводом и называл. Только непонятно, относится ли этот приказ конкретно ко мне.

— Батарея, строимся! — Продублировал сержант Стегачев.

Я выскочил в широкий коридор, рассудив, что, наверное, раз все бегут, то и мне надо бежать. Хотя, до конца, все равно пока нихрена не понятно. Оглянулся, разыскивая взглядом Исаева. Так и придётся теперь колготиться вокруг него. По крайней мере, первое время.

Перед строем стоял молодой офицер, лет, может, двадцати пяти. Вот у этого рожа была противная. Прям на морде написано, что скорее всего, идейный. Взгляд горит энтузиазмом, в каждом глазу — текст устава бежит строкой. Щеки пылают румянцем. В общем, деятельный товарищ.

— Это, кто такой?— Спросил я стоявшего рядом парня.

— Это — Контрабас. Лейтенант Стариков. Командир взвода. — Тихо ответил мой новый сослуживец. — Редкостный придурок. Армия — единственное, что есть в его жизни. Ни детей, ни жены, никого. Говорят, даже бабы нет. А еще, он — отличник по жизни. Сам понимаешь. С таким — покоя не видать.

Ну, вот. Это уже знакомо. Пнивычно. А я уж подумал, будто реально на всю роту, тьфу, блин, батарею, ни одного чу́дика. Даже волноваться начал, вдруг мое мнение об армейской службе может измениться. Нет, все нормально. Вот он и чудик. Картинка сложилась.

— Слушайте меня, товарищи солдаты... — Контрабас сделал театральную паузу. Все замерли, ожидая продолжения. Продолжение последовало сразу же. Только на тональность выше и на порядок громче. Лейтенант взвизгнул так, будто ему яйца прищемили.

— Вы совсем охренели?! Почему наша батарея стала самая хреновая по физической подготовке? Вы что хер положить вздумали? Так вот, что я скажу. С этого дня мы проводим физподготовку и утром, и вечером. Поэтому сейчас выходим на физо. С командиром батареи я уже обсудил этот момент, он меня поддержал

Еп твою мать… Вот такая мысль посетила в первую очередь мою голову. Попал, что называется, с корабля на бал. Опять физо?! Издеваются, что ли?!

Я, млять, скоро буду гонять, как африканский страус Эму. На ходу смогу обогнать автомобиль на средней скорости. Потому что физо для меня, по прежнему опыту, естественно, это изнуряющий бег. Про остальное я вообще молчу.

Да … повезло, так повезло. Очень теплый прием. Скоро ночь на дворе, а у нас, твою мать, физо!

— Батарея, налево! Строиться в колонну по четыре, возле казармы. Марш! — Скомандовал лейтенант Стариков, которого я уже искренне, всей душой возненавидел. Интересно, почему Контробас... Голос у него наоборот, высокий, по бабьи визгливый.

Сразу вспомнилось, как мы бегали в 9-й роте. Черт… А тут-то служат люди уже не первый день. Опять на их фоне мы с Исаевым будем выглядеть чмошниками. Внутри появилось волнение. Представил, как начнут нас долбить по башке за хреновые показатели. В животе появился холодный, неприятный комок. Такое у меня бывало, когда в прошлой, нормальной жизни, вызывали в Главк с оперативными делами. Всегда ехал туда с мыслью, ну, вот сейчас они меня и начнут кружить. Что, да как и почему дело заведено.

Мы построились, ожидая дальнейших распоряжений.

— Теперь, товарищи солдаты, я стану вас драть утром и вечером. До тех пор, пока не буду удовлетворен результатами. Вы у меня сдохнете на каждом физо. Но я вас лично откачаю. Если придётся, дыхание рот в рот сделаю. Ни одна сволочь не избежит физо даже по причине смерти. Умирать вам никто не приказывал. Бегать будем до потери сознания. Чтобы еще раз от командира дивизиона прозвучало, что я не справляюсь с поставленными задачами? Хрен вам. Сами виноваты!