Роковая красавица Наталья Гончарова - Ирина Ободовская

Он сообщает жене о визите Безобразова:

«Ух, насилу отвязался. Два часа сидел у меня. Оба мы хитрили – дай бог, чтоб я его перехитрил, на деле; а на словах, кажется, я перехитрил. Вижу отселе твою недоверчивую улыбку, ты думаешь, что я подуруша, и что меня опять оплетут – увидим. Приехав в Москву, кончу дело в два дня; и приеду в Петербург молодцом и обладателем села Болдина…

Сей час были у меня мужики с челобитьем; и с ними принужден я был хитрить – но эти наверное меня перехитрят…[54]

Теперь вероятно ты в Яропольце, и вероятно уж думаешь об отъезде. С нетерпением ожидаю от тебя письма… Мне здесь хорошо, да скучаю, а когда мне скучно, меня так и тянет к тебе, как ты жмешься ко мне, когда тебе страшно. Цалую тебя и деток и благословляю вас. Писать я еще не принимался» (15 и 17 сентября 1834 года. Болдино).

«Вижу отселе твою недоверчивую улыбку…» Наталья Николаевна хорошо знала мужа и его неумение вести деловые переговоры. Забегая вперед, скажем, что Пушкину не удалось выкупить вторую часть Болдина, которая впоследствии была продана с аукциона.

Этой осенью поэту не работалось. Он беспокоился о том, как семья доехала до Петербурга, как там устроилась в новом доме. В связи с переездом Наталья Николаевна долго не писала.

«Вот уже скоро две недели как я в деревне, а от тебя еще письма не получил. Скучно, мой ангел. И стихи в голову нейдут; и роман не переписываю. Читаю Вальтер Скотта и Библию, а все об вас думаю… Видно нынешнюю осень мне долго в Болдине не прожить. Дела мои я кой-как уладил. Погожу еще немножко, не распишусь ли; коли нет – так с богом и в путь. В Москве останусь дня три, у Нат. Ив. сутки – и приеду к тебе. Да и в самом деле: не уж то близ тебя не распишусь? Пустое» (20 сентября 1834 года. Болдино).

И поэт не задержался на этот раз в Болдине: 4 октября он приехал в Москву.

До недавнего времени не было известно, заезжал ли Пушкин в 1834 году к Наталье Ивановне. Но найденное нами одно из писем в архиве Гончаровых позволяет установить этот интересный факт в биографии поэта. В Москве Пушкин пробыл несколько дней и, видимо, 9—10 октября приехал в Ярополец. Наталья Ивановна приняла зятя очень любезно. Полагаем, что он приезжал к теще для переговоров по двум вопросам. Во-первых – о покупке Никулина, во-вторых, и это нам кажется было главным, – о переезде сестер в Петербург. Принимая девушек в свою семью, Александр Сергеевич в какой-то степени брал на себя за них ответственность. Обсуждалась, конечно, и материальная сторона: сестры должны были получать определенное содержание от Дмитрия Николаевича, а он в вопросах семейных ничего не делал без согласия матери.

Но было еще одно обстоятельство, которое заставляло Наталью Ивановну желать приезда зятя. За истекшее с 1833 года время в семье Чернышевых произошли большие события. В августе в Яропольце отпраздновали сразу две свадьбы: Захар Григорьевич Чернышев, в марте 1834 года вышедший в отставку, женился на Екатерине Алексеевне Тепловой, а Наталья Григорьевна Чернышева вышла замуж за генерала Н. Н. Муравьева-Карского[55]. Таким образом, в доме Чернышевых осталась только одна невеста – Надежда Григорьевна. Она, как мы знаем, не пошла замуж за Андрея Муравьева, отказала Дмитрию Николаевичу. Но, видимо, Наталья Ивановна решила сделать еще одну попытку с помощью Пушкина. Она надеялась, что ее близкое родство с прославленным поэтом (а также родство самого Пушкина с Чернышевыми) может повлиять на старшую сестру, Софью Григорьевну Кругликову, и та уговорит Надежду Григорьевну согласиться на вторичное предложение Гончарова.

С этой целью она повезла поэта к Чернышевым.

«При проезде Пушкина через Ярополец, мы с ним вместе были у Чернышевых, – пишет Наталья Ивановна сыну 23 октября, – все с тем же добрым намерением продвинуть твое дело, но не решились ничего сказать по этому поводу».

Отношение Пушкина к сватовству шурина нам известно, и, надо полагать, он уклонился от миссии быть сватом, а Наталья Ивановна, чтобы не огорчать сына, представила дело так, будто обстановка была не подходящей и они «не решились» начать разговор о матримониальных намерениях Дмитрия Николаевича. Однако упрямый Гончаров не отступился, как мы увидим это далее.

В том же письме Наталья Ивановна пишет, что Пушкин пробыл у нее один день, 14 октября он уже в Петербурге. О своей поездке в Ярополец он рассказал жене и сестрам.

Сестры Гончаровы в Петербурге

Итак, сестры Гончаровы поселились у Пушкиных. В книге «Вокруг Пушкина» мы опубликовали 44 петербургских письма Екатерины Николаевны и Александры Николаевны; некоторые из них мы приведем и здесь, так как они отражают обстановку пушкинского дома, отношение к ним Натальи Николаевны и самого Пушкина. Девушки нашли теплый, дружественный приют в семье сестры. Не забудем также, что большое участие в судьбе сестер принимала тетушка Екатерина Ивановна, она помогала им по части туалетов, а это, как мы увидим, стоило очень дорого. Сестры вносили свою долю за стол и квартиру. Денег им постоянно не хватало, и часто письма к брату Дмитрию – это просьбы о помощи.

Приведем письмо Екатерины Николаевны.

«Петербург. 16 октября 1834 г.

Повинную голову не секут, не рубят, и так надеюсь на великодушное прощение от всепочтеннейшего братца. Ах, лень прекрасная вещь, не правда ли? Вообрази, что уже более недели мы собираемся писать тебе и откладываем со дня на день; но сегодня я призвала на помощь все свое величайшее мужество и отправлю всю корреспонденцию, так как, честное слово, когда я за это принимаюсь, все идет прекрасно.

Что же я тебе расскажу? Надо ли начать с самой большой городской новости? Пусть будет так. Итак, я должна сказать, что в ночь с 14 на 15 нас имели нахальство разбудить среди самых спокойных и сладостных снов пушечными выстрелами, чтобы заставить нас разделить радость по поводу счастливого разрешения от бремени великой княгини, которая произвела на свет еще одно бесполезное украшение для гостиных, я подразумеваю дочь Анну, вероятно это чрезвычайно обрадовало великого князя. А теперь надо тебе сказать, что из всех твоих любезных сестриц наименее ленивая твоя нижайшая и покорнейшая слуга; поэтому мадам Пушкина, которая шлет тебе тысячу и один поцелуй, возложила на меня передать тебе следующие поручения: 1) написать Андрееву выслать нам как можно скорее ящик с нашими бальными платьями, оставшийся в московском доме, который мы поручили ему отправить; 2) прислать нам варенья, которое вероятно пошлют из Ильицына, клубника или земляника, спроси у Фифины; 3) прислать нам к новому году коляску, перекрасив ее в очень темный массака[56] с черной бронзой и обив малиновым шелком; 4) вышеупомянутая мадам Пушкина просит тебя быть снисходительным и оплатить ливрею, потому что твои бедные сестрички не смогут этого сделать, так как у них денег в обрез до января. Шутки в сторону, мы немного поистратились и у нас остается очень мало денег, мы их бережем на какие-нибудь непредвиденные расходы. Видишь ли мы очень экономны и тяжело вздыхаем, расставаясь с каждой копейкой, и если ты соблаговолишь разрешить, дражайший предмет нашей любви, то Таша тебе пошлет счет. А теперь вот мадемуазель Александрина пришла меня просить тебя поцеловать и передать, что она тебе напишет с первой почтой, или со второй или третьей, то есть когда у нее будет что-нибудь очень интересное тебе сообщить. Господин Жан[57] уверяет, что у него лежит начатое к тебе письмо, и что он отошлет его с первой почтой, но между нами говоря я думаю, что он врет; сейчас он занят тем, что бренчит на фортепьяно. Он почти все время у нас и ездит в Царское только когда за ним присылают, и тотчас же возвращается как освободится. Пушкин приехал позавчера в 10 часов утра; он нам сообщил все новости о вас; он был у матери, она ему наговорила бог знает что о нас, и вдобавок утверждает, что это мы подговорили Ташу, чтобы она не возила к ней своего сына когда Таша последний раз заезжала к матери; мы так и знали, что это будет еще одна вина, которую она нам припишет. Мы были два раза в французском театре и один раз в немецком, на вечере у Натальи Кирилловны, где мы ужасно скучали, и на рауте у графини Фикельмон, где нас представили некоторым особам из общества, а несколько молодых людей просили быть представленными нам, следственно мы надеемся, что это будут кавалеры для первого бала. Мы делаем множество визитов, что нас не очень то забавляет, а на нас смотрят как на белых медведей – что это за сестры мадам Пушкиной, так как именно так графиня Фикельмон представила нас на своем рауте некоторым дамам. Мы там познакомились с графиней Пален, которая провела вечер рядом с Ташей; она очень любезна. Вчера она приезжала к нам, но не могла быть принята; будь уверен, однако, что ей непременно отдадут визит. Твоя графиня приедет сюда вместе с Крутиковыми в ноябре, по словам Пален, так что улаживай соответственно свои дела и приезжай к рождеству с нашей коляской. Тетушка очень добра к нам и уже подарила каждой из нас по два вечерних платья и еще нам подарит два; она говорит, что определила известную сумму для нас. Это очень любезно с ее стороны, конечно, так как право если бы она не пришла нам на помощь, нам было бы невозможно растянуть наши деньги на сколько нужно. Прощай, целую тебя от души, и сестры также. Дети здоровы, Таша снова взяла прежнюю няньку».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});