Том-Укротитель - Луи Буссенар

— Оставляю вам ненависть, сама же постараюсь сохранить любовь.

— Все будет наоборот, — сквозь зубы прошептала Лизи, — и я позабочусь об этом.

— Я знаю, что вы ни перед чем не остановитесь.

— Да, и перед силой тоже.

— Ах как страшно!

— Повторяю, одна из нас лишняя на этой земле… и пусть оружие решит, кто должен исчезнуть.

— Что? Вы предлагаете дуэль? Но это смешно. У вас слишком богатое воображение, мисс Джонатан.

— Итак, что вы предпочитаете… револьвер?..

Джейн расхохоталась.

— Нет, нет и нет, мисс Лизи!

— Вы отказываетесь?

— Я оставляю подобный способ выяснения отношений за мужчинами. Женщинам в этом деле должна быть присуща бо́льшая сдержанность и человечность.

— Ах! Значит, вы боитесь!

— Вас? Ну уж нет, мисс Лизи.

— Я вас заставлю…

Джейн пожала плечами:

— Только попробуйте!

— Вы испугались, вы трусите!

— Нисколько! И должна сказать, что ваши слова меня не трогают. Мужчина может быть и оскорбился бы, а я — нет!

— Я, кажется, поняла, в чем дело. Вы просто боитесь смерти! А вот я, во имя любви, приму ее с радостью.

— Слова! Пустые слова. Вы просто ищете повод для ссоры, чтобы выбраться как-то из смешного положения, в котором оказались по собственной вине.

— Мисс Диксон… осторожнее!

— Повторяю: я не боюсь вас, мисс Лизи Джонатан. Вы попали в смешное положение и хотите восстановить свое сильно пошатнувшееся реноме[112], поэтому ищете искупительную жертву… В моем лице вы видите козла отпущения, вы подумали: а что, если взяться за эту глупышку Джейн Диксон… любой ценой вытащить ее на дуэль… устроить драчку… или я ее убью, или она меня… или я ее раню, или она меня… но я владею пистолетом лучше и имею больше шансов прикончить соперницу, а не наоборот. Вот в этом-то, дорогая, вы ошибаетесь, я стреляю лучше вас. И будьте уверены, прежде чем нажмете на курок, вы рассыплетесь на мелкие осколки, словно самая обыкновенная гипсовая кукла.

— Ну так покажите, на что вы способны.

— Ну что ж. Давайте выйдем в сад… возьмите кольцо, зажмите его большим и указательным пальцами и держите чуть выше головы. Я попаду в отверстие с расстояния двадцати пяти метров.

— Какой-то акробатический трюк[113].

— Не стоит так презирать акробатов, ведь вы, кстати, хотите на них походить. Но это никогда у вас не получится. Впрочем, я знала, что вы откажетесь от моего предложения.

— Откажусь?!

— Да, потому что боитесь!

— Ах, не доводите меня…

— Я думаю, пора напомнить, кто здесь гостья.

— Перестаньте разговаривать со мной в таком тоне!

— Тогда прекратим этот балаган![114]

— Можно остановить все что угодно, кроме одного: моей к вам ненависти!

— Как вам угодно!

— И поскольку вы отказываетесь от честного поединка…

— С вашими поклонниками в качестве свидетелей, журналистами из газет и фоторепортерами?..

— Все-таки я заставлю вас в конце концов пойти на мои условия. Вы будете публично освистаны в цирке, на вас посыплются оскорбления, и вы шагу не сможете ступить спокойно, выйдя из дома. Я вам твердо обещаю. А вот это для начала!

И, уже не владея собой, Лизи двинулась на соперницу, чтобы ее ударить.

Джейн побледнела, но в то же мгновение ловко перехватила на лету руку миллионерши.

Джейн сжимала и сжимала запястье Лизи без видимых усилий.

Красивое лицо мисс Джонатан исказилось страдальческой гримасой, в глазах появились слезы боли и ярости. Чтобы не закричать, она до крови прикусила губу.

Маленькая ладошка Джейн Диксон с красивыми точеными пальчиками и розовыми ноготками оказалась крепкой, как железные клещи. Молниеносным движением она вывернула Лизи руку. Та присела и заревела как разъяренная тигрица.

Сохраняя олимпийское спокойствие и по-прежнему удерживая руку мисс Джонатан, Джейн проводила непрошеную гостью до двери, оставила за порогом и, отпустив наконец, сказала:

— Уходите! Мое терпение тоже имеет предел.

— Я убью вас! — глухо пробормотала Лизи.

— Не советую даже пытаться. Жакко… проводите мисс Джонатан!

ГЛАВА 7

Том терпеливо ждет встречи с противником. — Старый знакомый. — Том отвергает предложенные условия. — Связка ключей. — Друзья на свободе.

Оказавшись взаперти, Том пришел в ярость. Укротитель не отличался мягкостью и добродушием и в обычной жизни. Поэтому можно себе представить состояние нашего героя, когда он понял, что родители его дорогой Джейн оказались приговоренными к смертельным страданиям.

Некоторое время Том метался по кухне в бешенстве. Постепенно он начал успокаиваться, поняв, что этим делу не поможешь. И, обретя хладнокровие, поклялся снять скальп с головы того, кто устроил западню.

Разумеется, он прекрасно понимал, что пытаться снести стену, возникшую перед разбитым окошком, словно по мановению[115] руки волшебника, бессмысленно.

Том не сомневался, что за этой наспех воздвигнутой преградой кто-то стоит и напряженно ждет дальнейшего развития событий.

И если ковбой попробует разбить кладку, — тут же будет расстрелян в упор или, что еще хуже, схвачен.

Нет, надо искать какое-то другое спасение.

Поразмыслив, молодой человек пришел к выводу, что палачи супругов Диксон должны скоро вернуться. И вот почему.

Ведь этих несчастных заперли в подвале вовсе не с единственной целью подвергать мучительным страданиям. Целью несомненно был какой-то шантаж, суть которого Укротителю пока оставалась неизвестна. Бандитам что-то нужно от бедных супругов. И, учитывая состояние своих жертв, негодяи должны поторопиться.

Кроме того, злоумышленники захотят, конечно, выяснить, кто же осмелился проникнуть в дом. Ведь это угроза разоблачения!

Тому оставалось только ждать. В данной ситуации это было наилучшим решением.

Супруги Диксон, разумеется, думали, что у ковбоя все в порядке и он уже далеко.

Не желая усугублять их страдания, Том посчитал разумным оставить пленников в неведении. Пусть они думают, что Укротитель беспрепятственно вышел из дома, и ждут спасения.

Том решил устроиться на кухне. Он мог расположиться в кресле рядом с дубовой, обитой железом дверью. Но молодой человек поступил иначе. Так, на его взгляд, было лучше.

Посреди комнаты стоял большой стол. Несмотря на боль в плече, тихонько, стараясь не шуметь, Том перенес его к двери и с наслаждением, словно это мягкая перина, вытянулся на нем.