Умереть без свидетелей. Третий апостол - Станислав Гагарин

— Он ведь сам в рыбаки, Арвид-то наш, собирался, — не удержался от подначки Федор. — Вот у него и проявляется, так сказать, профессиональный интерес к теме.

«Помолчал бы уж, агроном несчастный, — думал Казакис, медленно направляясь домой. — Если бы не поворот винта, ты бы сейчас пахал землю, а я промысловые квадраты в океане. А только вот довелось нам заниматься рядом одним делом. Все это так. Но в чем смысл этой «ловли человеков», о которой сказал Иисус Петру, и как это связано с убийством доктора Маркерта?»

IV

Они вышли в залив, и тогда Арвид поднял второй парус. Яхта резко увеличила ход и заскользила по сиреневой глади.

— Если ветер не упадет, — сказал Арвид Ольге, — то через полчаса мы подойдем к Юсовым дюнам. Там есть небольшой причал и замечательный песок на пляже. Можно будет и уху сообразить, тамошний рыбацкий артельщик мой давнишний знакомый… А пока я выпил бы чашечку кофе. В камбузе есть газовая плитка, там и кофе, колумбийский.

— Сейчас я напою вас, дорогой капитан.

Через несколько минут Ольга показалась в коротких дверцах, ведущих из каюты в кокпит, она держала в руках стопку книг.

— Это вместо кофе? — улыбаясь, спросил ее Арвид.

— Кофе скоро будет. Твои книги?

Арвид молча кивнул.

— Ну-ка, посмотрим, чем ты увлекаешься в свободное от службы время. Впрочем, я поняла уже, чо тебя не интересуют описания приключений Ната Пинкертона и подвиги Шерлока Холмса.

— Это и понятно, — сказал Казакис. — Ведь я сам себе и Холмс, и патер Браун, и комиссар Мегрэ.

— Пожалуйста, не очень, мой капитан, не надо хвастать…

Ольга принялась перебирать книги, присев подле Ар-вида, управлявшего яхтой.

Здесь были «Биография моря» Ричарда Кэррингтона, «Отчаянное путешествие» Джона Колдуэлла, «За бортом по своей воле» Алена Бомбара, «На плоту через океан» Уильяма Виллиса, «Курс Nby E» Рокуэлла Кента и другие книги, посвященные рискованным плаваньям отчаянных смельчаков.

— Ого, — уважительно заключила Ольга. — Подбор книг говорит о многом. Уж не собираешься ли ты отправиться в заморские страны в одиночку?

— Предпочел бы вдвоем, — ответил Арвид. — С тобой, как ты сама понимаешь.

— Из меня плохой будет помощник.

— Обучу. Это не так уж сложно, как может показаться на первый взгляд. В море главное — твердый характер. Навыки — дело наживное. Только все это грезы и мечты… Не знаю почему, но у нас не придают должного значения парусному спорту. Есть, конечно, в стране яхт-клубы, парусные учебные суда, но для великой морской державы этого мало. В прошлом веке российский флаг видели жители самых отдаленных уголков Земли. И думается мне, что плаванья спортсменов-парусников через океаны только прибавили бы нашей морской славе. Но у нас не только одиночных рейсов не бывает… Даже учебные суда-парусники не совершили ни одного кругосветного плаванья, разве что исключая довоенный «Товарищ».

— А на этой яхте молено отправиться в океан?

— Еще бы! Конечно! Только мне кажется, что вода в кофейнике закипела.

Ольга метнулась в каюту, и оттуда донесся аромат кофе. Потом, отпивая из чашки и удерживая румпель другой рукой, Арвид рассказывал Ольге:

— Может быть, мне самому не придется пройти через океан, но эту яхту строили под моим наблюдением. Поручение нашего яхт-клуба. Я постарался сделать ее такой, как ты видишь. Она несколько напоминяет «Уондерер-Ш», на котором супруги Хискок, Эрик и Сюзанна, дважды обогнули земной шар.

— Что ж, муж и жена вместе на одном судне — это приемлемо, — заметила Ольга. — А в одиночку… Бр-р… Страшно и совсем невесело.

Она передернула плечами.

— Говорят, и в одиночном плаванье есть своя прелесть, — отозвался Арвид. — Так вот наша «Прегодава» имеет водоизмещение девять тонн, это в соленой воде и с полным грузом. Парусное вооружение у нее шлюпа. А когда мы ставим грот и большой генуэзский стаксель, как вот сейчас, общая парусность составляет пятьдесят четыре метра. Удобные помещения, сама убедилась, цистерны для питьевой воды, кладовые для продуктов — все рассчитано на многонедельное плаванье в открытом море. Несложно и управление парусами. Когда у нас будет больше времени, я обучу тебя управлению парусами и практической навигации. Спасибо за кофе, Оленька. Вот там, видишь, мысок с маячишком? За ним и наш порт назначения. Скоро подойдем к причалу.

Трудно описать балтийские дюны. Особенно величественны они на узкой косе, которая протянулась от полуострова, закрывающего Западноморск с обеих сторон, к устьям Немана и Вислы. Нет, не поддаются дюны описанию, но тот, кто видел их когда-либо, уже никогда не забудет, и его вечно станет тянуть к этим огромным горам из чистого песка, в котором встречаются порой кусочки чудесного янтаря.

Арвид и Ольга бродили у кромки воды, поднимались на вершины дюн, чтоб полюбоваться и синими водами залива, и темно-зелеными волнами Балтики. Потом лежали на песчаном склоне, где не доставал их прохладный ветер с моря, молчали, разомлев под ласковыми лучами.

— Оля, — сказал вдруг Арвид, он приподнялся на песке и встал на колени, — Оленька! Как прекрасны ноги твои в сандалиях, дщерь именитая! Округления бедер твоих, как ожерелье, дело рук искусного художника; живот твой — круглая чаша, в которой не истощается ароматное вино; чрево твое — ворох пшеницы, обставленной лилиями; два сосца твои, как два козленка — двойни серны; шея твоя, как столп из слоновой кости…

Ольга удивленно, широко раскрыв глаза, слушала Арвида, потом улыбнулась, опустила веки и откинулась на песок. Казакис, несколько смущенный вовсе не той реакцией, которой он ждал от нее, продолжал уже несколько неуверенным голосом:

— Этот стан твой похож на пальму, и груди твои на виноградные кисти… Подумал я: влез бы на пальму, ухватился бы за ветви ее, и груди твои были бы вместо кистей винограда. И запах от ноздрей твоих, как от яблок; уста твои, как отличное вино…

Он замолчал, растерянно глядя на Ольгу, а ей стоило больших трудов, чтоб не расхохотаться. Девушка вскочила на ноги, обхватила Арвида за шею рукой и повалила, смеясь, на песок.

— Чертушка ты мой, — говорила она сквозь смех. — Ишь, чего придумал! Хотел дитя атомного века улестить с помощью библейской Песни Песней мудрого Соломона. Поначалу я не поняла, потом догадалась, откуда у моего Арвида сей высокий штиль.

— Ты разве узнала?.. — спросил Арвид.

— Разумеется! Ты словно забыл, что я аспирантка филологического факультета?.. Всей Библии мы, конечно, не изучаем, в отличие от некоторых криминалистов, а вот Песня Песней, Екклезиаст, книга Иова и еще кое-что причислены к памятникам древне-восточной литературы. И как видишь, на мне твой прием не сработал.

— Увы, — скучным голосом произнес Арвид. — Это точно.

— А ведь признайся, после фразы «Уста твои, как отличное вино» ты собирался поцеловать меня?

— Собирался, — кивнул Арвид.

Глава шестая

ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ПЕТЕРСА

I

— Что вы знаете о Леонардо да Винчи? — спросил Федор Кравченко.

Присутствующие на совещании сотрудники недоумевающе переглянулись.

Арвид попытался было ответить, но Прохор Кузьмич предостерегающе глянул на него. Не торопись, мол… Давай помолчим, парень нам и сам скажет.

Никто не отвечал на странный вопрос Кравченко. Пауза затянулась, и Федор уже понял, что эффектного вступления к докладу о разработанной им версии не получилось.

— Конечно, — начал Кравченко, несколько обескураженный реакцией слушателей, — прямого отношения Леонардо да Винчи к делу об убийстве Маркерта не имеет, но косвенно — да.

— Интересно, — поощрил Федора руководитель группы.

Воодушевленный репликой Прохора Кузьмича, Кравченко продолжал:

— Я хочу рассказать вам об известной работе Леонардо «Тайная вечеря», этом величайшем произведении изобразительного искусства[13].

Понятно, что художник изобразил на ней всех учеников Иисуса Христа.

— И Петра тоже? — не удержался Арвид.

— Разумеется. Но дело не в самом Леонардо и не в его знаменитой «Вечере». Дело в открытии, которое сделал аспирант философского факультета Валдемар Петерс. А Петерс означает в переводе на русский язык Петров. Именно эту версию — связь фигурки апостола Петра в руке профессора с именем убийцы — мне и было поручено исследовать.

— Со всеми подробностями, Федор Гаврилович, — сказал Конобеев. — Ничего не упускай, даже если это покажется тебе несущественным. Ну выкладывай…

— Хорошо. Тогда сначала расскажу немного о существе работы Петерса, ведь именно это — одна из обнаруженных мною зацепок по делу. Валдемар Петерс трудился над диссертацией по эстетике творчества да Винчи и его заинтересовало отсутствие автопортретов художника. Есть несколько спорных рисунков, но Петерса сие, видимо, не устраивало. Зная о том, что многие мастера Возрождения довольно нередко оставляли собственные изображения на выполненных картинах и этюдах, аспирант принялся исследовать «Тайную вечерю». По ряду косвенных признаков он предположил, что в образе апостола Варфоломея художник изобразил самого себя.