Светлая в академии Растона: любовь или долг (СИ) - Романова Екатерина Ивановна

— Все просто. Терцис хотел ударить светлую. Я заступился. Мы пошли два на два. Агрис против меня, Терцис против Суарес. Они проиграли, — хмыкнул Уэстон.

— Коротко и ясно, — одобрила женщина, смерив Лэнса более дружелюбным взглядом, чем Мика.

Высокий, стройный, шатен с карими глазами и правильными чертами лица. Ему бы в модели пойти, а не по стопам отца — производителя оружия и военного шпиона. Наверняка, сын догадывается о настоящей работе своего родителя. Истина решила, что из него выйдет неплохой разведчик, судя по информации, которую она собрала.

— Итак. Мой вердикт. Когда Агрис вернется из лазарета, вы при мне устроите поединок. Кто победит — свободен, кто проиграет — будет отбывать двойное наказание. И за победителя тоже.

— В чем заключается победа? — просипел Мик, поднимаясь.

— Биться будете до потери сознания.

— Это же несправедливо! — воскликнула Леа.

— Что конкретно? — сощурилась хищница.

— Наказание несоизмеримо поступку! И несправедливо, что один будет отвечать за двоих!

— Желаешь разделить с ним наказание?

— Нет, конечно. Он должен сам его понести, иначе не сделает вывода. Но оно чересчур жестокое, — девушка искренне считала, что темная, кем бы она ни являлась, просто зверствует.

— Одно слово, что светлая, — выплюнул Мик. — На деле — тьма-тьмой.

— Я светлая, а не святая. Ты достаточно взрослый, чтобы самостоятельно отвечать за свои ошибки.

— Какие ошибки, шваль! — парень плюнул в девушку и скривился, как от куска лимона.

— Все это очень интересно, но мне порядком поднадоело. Слушаем и внимаем. Первое. Ваша милость, — ехидно пропела женщина. — В академии Растона всем, откровенно говоря, насрать на ваши титулы. Второе. Благородство, Суарес, равно как вспыльчивость, импульсивность, недальновидность, неумение держать свои амбиции при себе и наступить на горло собственной гордости — те качества, от которых вам следует избавиться. В противном случае, вы не пройдете отбора, и я с превеликим удовольствием сотру вашу память. Третье. Мои решения — обсуждению не подлежат. Если курсант Суарес не хочет разделить наказание Терциса, не хочет?

— Не хочет, — подтвердила девушка.

— Тогда молча смиряется. Наказание никогда не будет равноценно содеянному. Вы должны четко усвоить. Академия выпускает лучших из лучших. Дурь из вашей башки будет выбиваться кулаками, пытками, изоляцией, лишением сна и голодом. Поверьте, есть много способов добиться от вас понимания. Но вы существенно упростите себе жизнь, если больше не появитесь на пороге этого кабинета. Усекли?

Курсанты молча кивнули. У Леа от страха даже коленки подрагивали. Она боялась Рейну до ужаса. Она никогда прежде не предполагала, что настолько красивая, попросту шикарная женщина, в дорогой одежде, вкусно пахнущая ночной фиалкой, может наводить леденящий душу ужас одной лишь улыбкой.

— Тогда брысь все, кроме светлой.

Девушка вздрогнула, услышав обращение к ней.

— Терцис — к лекарю. После придете вместе с Агрисом, посмотрю на ваше умение работать кулаками. С языками сразу видно — проблемы. С мозгами — и того хуже. Надеюсь, хоть на что-то вы горазды. Ну, чего застыли?

Парней как ветром сдуло. Леа уже хотела было под шумок тоже выскользнуть из кабинета, и даже сделала пару робких шагов, но Рейна плотоядно улыбнулась и предостерегающе погрозила пальчиком.

— Я в чем-то провинилась? — сглотнув, уточнила девушка и втянула голову в плечи. Как замерзший воробушек. Словно так не страшно перед глазами хищника, вот-вот готового ее схватить и съесть.

— Это ты мне скажи, — она скрестила руки на груди и навалилась на стол. — Твои отношения с Ноланом меня сейчас не интересуют.

Светлая замерла от ужаса. Неужели этой страшной женщине известна ее тайна?

— Ну, так не интересно! — женщина картинно взмахнула руками. — У тебя же все на лице написано. Светлая, Этан сказал, что ты — паталогический лжец. Где твои навыки, когда они так нужны?

— Вы меня пугаете, — откровенно созналась она.

— Так и должно быть, — впервые Рейна говорила серьезно. — Ты и должна меня бояться. Я могу стать твоим самым лучшим другом, таким, о котором только мечтать можно. А могу превратиться в самый ужасный кошмар. Такой, от которого просыпаются глубокой ночью в холодном поту и боятся спать с выключенным светом. Какой вариант тебя устраивает?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— П-первый.

— Хорошая девочка. Запомни, я не Блэквел и трахнуть тебя не хочу. Мне наплевать на твои чувства, моральные принципы и что там у тебя еще есть. Я спрашиваю — ты отвечаешь. Да?

— Да, — понятливо кивнула Леа. Господин Блэквел после общения с этим ходячим ужасом казался ей ангелом воплоти.

— Кем твои родители работали?

— Какое отношение они имеют к моей учебе в академии?

— С-суа-арес-с! — недовольно пропела женщина. — У меня там, в подвале, ждет не дождется допрашиваемый. Тот самый, что твоих родителей на машине… того самого. В лепешку превратил.

— Что? — внутри девушки все опустилось, к глазам подкатили слезы, а к горлу ком.

— Ой, вот только не надо драм! Отвечай по существу и быстро.

Но Леа не могла говорить. Зная, что где-то неподалеку находится человек, лишивший ее детства, она даже дышать не могла. Этот кто-то, напившись вдрызг, посчитал, что справится с управлением. И в один момент ее мамы и папы не стало. А вместе с ними не стало целого мира. Говорят, дети не способны помнить детства. Она помнит практически все. Лицо улыбающейся матери, склонившейся над детской кроваткой и мурлыкающей колыбельную. Теплые и мягкие руки отца, на которых так уютно устроиться, чтобы слушать сильное биение сердца. Всего этого не стало из-за чьего-то неумения пить и раздутого самомнения. Она уже даже не жалела Терциса, понимая, к каким последствиям может привести элементарное самолюбие. Оно может стать причиной смерти других людей.

— Я хочу видеть его, — сквозь зубы процедила светлая.

— Ну, милая, к таким вещам ты еще не готова.

— Я. Хочу. Его. Видеть! — крикнула она, а с ресниц все же сорвались слезы.

— Воу! — Рейна рассмеялась, совершенно не ожидая подобной реакции. Внутри светлой бушевал настоящий ураган. Издевательства, зверства, несправедливость и ужасы, творившиеся в академии Растона вперемешку с новостью, ставшей последней каплей, вылились в ураган. Она не могла сдержать свои эмоции.

— Я должна его видеть! — сжав кулачки и ударив ими по воздуху, заявила девушка.

— Но этому не бывать. Если хочешь узнать, почему он убил твоих родителей, то ответишь на мои вопросы. Кем они работали?

Стиснув от ненависти зубы и понимая, что может кричать до хрипоты, но своего не добьется, Леа процедила:

— Мама — банкиром. Папа — военным. Я их почти не знала…

— Много путешествовали?

— Не знаю, — соврала светлая, мгновенно схватившись за виски. Боль, словно сверло, прошлась от одного виска к другому. Истина закатила глаза. Понимая, что врать не получится, девушка ответила. — Да. Они часто ездили в командировки.

— Вот видишь. Все не так страшно. Свободна.

Повторять не пришлось. Утерев рукавом слезы, девушка вылетела из кабинета, ударившись в грудь Блэквела.

— Что случилось? — бесстрастно спросил он, взяв девушку за плечи и вглядываясь в лицо.

— Вы… у вас… — дрожащим голосом ответила Леа.

— Пустяки. Просто царапина.

— Девчонка имеет в виду, что у тебя на плече чьи-то кишки висят, — спокойно заметила Рейна.

Вырвавшись, Леа побежала, не разбирая дороги и закрыв рот ладонью, чтобы не разреветься в голос.

— Что здесь произошло? — окинув взглядом кабинет, Блэквел закрыл за собой дверь и прошел к столу.

— Твоих птенцов с первой же лекции отправили к куратору. Решили друг другу морду начистить.

— А светлая?

— С нее и начали. Да успокойся ты, она в команде победителей. Я тебе больше скажу, мои подозрения — подтвердились. Сейчас закончу допрос с водителем и вернусь с полным отчетом. Он тебе совершенно не понравится. Или напротив. Смотря, какие у тебя планы на девчонку.