Заложники (Рассказы) - Евгений Шкловский

Еще курили на скамейке в скверике. Еще Витек приставал к незнакомым пацанам, все выяснял, знают ли те Костю Рябого, лучшего его друга, короля Раменок. То ли он денег с них требовал, то ли просто куражился. Пацаны никакого Костю Рябого не знали, даже не слышали, что Витька, естественно, возмущало, и он, теребя одного за ворот и подсовывая маленький кулачок тому под скулу, шипел гневное и угрожающее.

Сергей столбом стоял в стороне, испытывая явную неловкость. Задираться к кому бы то ни было совершенно не вдохновляло. Еще сигарету стрельнуть куда ни шло, а так... И к нему, бывало, тоже приставали, особенно когда помладше был, подвалят двое или трое - противно и унизительно. Без разбитого носа или синяка под глазом, если не удавалось вырваться и убежать, не обходилось. А теперь вот сам...

Может, потому и стал оттаскивать Витька за руку. Только где там: даром что маленький, а - как клещ, схватил паренька за грудки - не ото-рвать. Главное, непонятно, чего хочет. Упорно так нарывался и наверняка бы нарвался, да пацаны терпеливые попались, не хотели связываться. Или Витек их просто ошеломил, на шарапа взял. Артист! Знал, когда руками махать, а когда тихо так, вкрадчиво, пришепетывая по-блатному сквозь зубы, с присвистом...

Действовало.

С той свадьбишной флягой было связано и еще одно, тайное, о котором бы забыть - да не забывалось. Накатывало темной душной волной, волнение и омерзение одновременно. Через два или три дня это произошло после первой пробы. Фляга еще стояла на месте, и они, снова завалившись после школы к Витьку, решили перекусить, ну и, как положено настоящим мужчинам, перед обедом клюкнули, заев вкуснющим борщом, который оставила Витьку мать. Сначала по чуть-чуть, потом добавили. В общем, хорошо им было.

Когда же стало особенно хорошо, Витек вдруг посмотрел на Сергея странными такими, лихими глазами: никому не скажешь? Не протрепешься? Жарким, словно накаляясь изнутри, шепотом. Сергей только плечами повел.

Витек смотрел не моргая: нет, правда? Они вместе могут пойти, может, у нее подружка есть, а то и без подружки обойдемся. Точно, она девка хорошая, что надо, частил Витек, торопливо ставя на место вымытые тарелки (чтоб мать не орала), она в ПТУ учится, все путем будет, не дрейфь...

Он уже заливал в извлеченную откуда-то пивную бутылку водку из все той же фляги (для нее, не понял, что ли?), капая на стол, потом воткнул в горлышко деревянную пробку, притиснул для надежности, вытер стол и восстановил водой уровень. Хоть и был под парами, а ничего не упустил.

Сергей, сам уже расплываясь, удивлялся дальним краем сознания: какой хозяйственный! Но его тут же смывало - в кипящее, горячее, жгущее, словно у него внезапно начался жар, под рубашкой взмокло, да и дрожь противная, жарко и холодно одновременно. Боялся, что Витек заметит.

Почему бы и не пойти? А куда они пойдут, куда? Ладно, отмахнулся Витек, явно почувствовав свое превосходство, куда пойдут - туда и пойдут. И вид у него был какой-то преувеличенно серьезный, с таким видом не шутят: куда-то он и вправду собирался вести Сергея.

Слишком просто и легко, однако, все получалось, почти как в обстоятельных повествованиях старших парней, которыми заслушивались по вечерам, зажав в кулаке чинарик, закашливаясь от едкого дыма. Впрочем, и тогда казалось не слишком правдоподобно. Однако если и не совсем правда, не полностью, то и немногого было достаточно, чтобы внутри все обмирало, а сердце колотилось чуть ли не в горле.

Так и теперь. Может, это и было просто, но не так, наверно, а иначе, потому что т а к невозможно. Как стакан воды выпить. Будто не было томительных, душных, изматывающих, тревожных снов, где одно прикосновение все равно что прыжок через пропасть. Да и диковатые глаза Витька, когда спросил, не о том же говорили?

Впрочем, они уже куда-то шли, шли, но Сергея как бы одновременно и не было. Почти спокойно ему было, словно это не он шел, а кто-то другой. Хорош он уже, похоже, был - доконала-таки его эта фляга, тоже теперь казавшаяся откуда-то из другого мира.

Сон продолжался. Он и смотрел его, как сон, сознавая, что в любое мгновение успеет проснуться, вынырнуть.

Самое удивительное, что эта Валя, про которую говорил Витек, реально существовала, пусть и во сне, - сначала в прихожей, потом в такой же полутемной комнате, показавшейся очень тесной, с настороженной улыбкой на пухлых бледных губах, с разбросанными по плечам и по лицу волосами, в домашнем легком халатике, то ли девочка, то ли девушка или даже, может, женщина, даже, может, и ничего, в полумраке...

И выпила она свою рюмку, налитую Витьком из принесенной бутылки, лихо, даже не поморщившись, а вот Сергей закашлялся, поперхнувшись, и Витек долго и сильно колошматил его по спине кулаком, приводя в нормальное состояние. Валя же весело хохотала и помогала Витьку, они все хохотали, почему-то им жутко смешно было, так смешно, что не остановиться.

Преград не было. Вернее, они одна за другой исчезали, растворялись в полумраке тесной комнатки: шкаф, стол, пара стульев, кровать, занавески на окнах, колышущиеся почему-то, несмотря на закрытую форточку. Сергею душно было, И кожа белела так близко, что оторопь брала, все было близко закрытые глаза, синеватые, бледные веки, вздернутые коленки, невнятный, прерывистый, расплывающийся, как и все остальное, шепот... Он это видел вплотную, но опять же как бы и издали, сквозь туманную пелену.

Потом ему было плохо, как, пожалуй, никогда не было. Почему-то он сидел на корточках, прислонившись спиной к холодной стене. Вывернутый наизнанку. Тошнота подкатывала к горлу и было больно, но он не мог понять где и даже почему-то рад был этой неизвестно откуда возникавшей боли. Еще он помнил, что его погладили по волосам, почти неощутимо, но это совсем уж было лишнее, ни к чему...

Больше Сергей той фляги не видел (к субботе, когда должна была состояться свадьба родственника, ее собирались увезти), да и вообще он больше у Витька с того раза не был, хотя они по-прежнему как бы оставались приятелями. Витек про Валю тоже молчал, будто ничего не было (может, и в самом деле?), но молчал вызывающе, давая понять, что было и что он все помнит. Он иногда и поглядывал так на Сергея - намекая, что между ними есть нечто, только им известное.

А потом они почти одновременно переехали из их старого, поставленного на "капиталку" дома в новый район, и снова оказались соседями, только через улицу. И в школу пошли в одну, в один и тот же класс, радуясь, что не по одному. Что ни говори, а вдвоем веселее, тем более среди незнакомых. Ко всему нужно было снова привыкать - к ребятам, к учителям... Заново врастать.

Сергея это тяготило. За прошедшее после переезда лето он сильно изменился - более замкнутым стал, молчаливым, резкость вдруг в нем появилась, нетерпимость. Он сам чувствовал.

Переезд в новый район и в новый дом, где у него теперь была своя отдельная крохотная комнатка, в которой он мог устраиваться так, как ему заблагорассудится, тоже подействовал: было решено ко всему новому и другому прибавить еще самую малость - новую жизнь. Совсем-совсем новую. Он и в новую школу шел с этим чувством, тревожно-праздничным.

Шли вместе с Витьком, но Сергей тем не менее отдельно. Витек тоже волновался - дергался, хохмил без передыху, суетился, все пытаясь вывести Сергея из его сосредоточенности и отдельности. Неуютно ему, похоже, было. Двор вспоминал и старую школу, разные случаи, с его, разумеется, главным участием, о которых Сергей, может, и знал, да забыл.

Раздражал его Витек. Мешал, как ни странно. Не столько даже, может, ему самому, сколько той начинавшейся новой жизни, на которую он настроился. Сбивал. И чем больше мельтешил Витек, таща за собой все то, прежнее, как бы нечистое, тем глубже уходил в себя, отрешенней становился Сергей.

А через неделю Витек и в новой школе был своим - носился по коридорам, задирался, пугая пацанов раменской шарагой, завязывал связи, с кем-то корешился из местных заводил, обделывал по углам какие-то свои делишки, притаскивая что-то в старом облезлом портфеле, одним словом, снова чувствовал себя как рыба в воде. Не хуже, чем в старой школе.

Не хуже, но все-таки не так. В старой школе его давно знали и знали ребят, которые ему покровительствовали, а здесь он был как-никак, даже с его удивительной способностью к адаптации, новичок. Здесь жили по своим законам, похожим, но вместе с тем и другим.

Раза два или три его публично осадили, даже приложили как следует. Потом еще раз, а шараги, которой он грозился, все не было. Это был почти крах: сообразили, что Витек блефует.

Однако и Витька не так просто было смутить: он уже пустил корешки в новую почву, а потому, вероятно, не терял уверенности, что свое возьмет. И еще неизвестно было, как все это потом обернется для тех, кто пока не обращал на него внимания, а то и третировал. Он и Сергея тянул: кто-то где-то вечером собирался, на чьей-то квартире, выпивка, то-се, опять же девки классные... А?