Противоположные начала - Надежда Золотарёва

своё счастье. Купава довольно милая девушка, весёлая, работящая, но иногда слишком дотошная. Всё же с ней интереснее, чем одной-то.

— Ягла? — Купава заметила на себе пристальный взгляд и нахмурилась. — Ты же ведь не любишь Беломира? Не против нашего сватовства?

Ягла натянула на лицо вымученную улыбку, поравнялась с Купавой, положив руку той на плечо, и тихо промолвила:

— Непротив я, да и он обещался завтра прийти.

— Так у меня приданного нет. — всплеснула руками Купава.

Ягла на это лишь покачала головой, опустив руки. Невдомёк ей было, как девушка может решиться на сватовство так скоро. Ведь Купава и Беломир совсем друг дружку не знают, хотя парень девушке приглянулся сразу. Купава часто спрашивала Яглу, чем занимается Беломир, что он больше всего любит, когда обычно ходит в лес рубить дрова, и прочие мелочи. Яга охотно отвечала на её вопросы, так и день быстрее проходил, и работа спорилась за разговорами долгими. Девушки говорили обо всём и ни о чём одновременно, разве что о Велеславе разговор никогда не заходил. Остерегалась Ягла этой темы, грузом тяжёлым на её душе лежали думы о парне, и любое напоминание о нём наводило девушку на грустные мысли.

— Ягла? Урожай надо ж когда-то собрать…

— Купава, — Ягла пропустила слова девушки мимо ушей, — у меня есть платье с вышивкой обережной, очень красивое, бабушка Весея вышивала мне на купалье. Пусть будет моим тебе подарком.

— Правда? — Купава встрепенулась, позабыв о работе, и накинулась на Яглу с объятьями. — Давай уже укладываться? Не терпится утра дождаться.

Ягла ворочалась всю ночь, тоскливо было ей, да и Данила мастер не оставлял её мыслей. Как так вышло, что два человека покинули этот мир почти одновременно? Ягла считала себя причастной к его смерти, так как травы были её. Не было у девушки привычки убирать мешочки со снадобьями в тёмный угол, никто раньше не хозяйничал в избе, и уж тем более не готовил. Заснула Ягла уже, когда светать начало, но петухи ещё молчали. Последнее, о чём подумала девушка, когда её глаза сомкнулись, может и ей когда удастся испытать то чувство, что испытала сегодня Купава, когда узнала добрую весть.

А в Нави уж войско тёмное собиралось, сам Чернобог стоял во главе его. Восседая на грузном вороном коне, он властно раздавал приказы своим прислужникам.

— Бить и ломать всё, что будет перепоны на пути чинить, головы с плеч рубить тому, кто усомнится в моей власти! — призывно глаголил Велеслав, оглядывая собравшихся, а тех было немало.

Множество навок и кощей собралось вокруг правителя, слушая того внимательно, сосредоточенно. Морена тоже была средь них. Девушка, гордо вскинув голову, наслаждаясь речами Чернобога. Слова его были мёдом для ушей Морены, ведь её это задумка была: натравить кровных братьев друг на друга. Тогда в голове девушки сразу всё сложилось, только нужный момент не могла подловить, но момент этот настал сам, и, главное, как вовремя.

— Наступаем без раздумий, как с моста сойдём, разбредайтесь кто куда и сотворяйте, что приказано! — закончил с наставлениями Велеслав, и бросил мимолётный взгляд на Морену. — А ты тут дожидай, нос не суй, куда не следует. Ворочусь — встречу справим.

— И что ж, даже не поцелуешь горячо на прощание? — вопросительно выгнула девушка свою тёмную бровь.

— А я и не прощаюсь. — бросил холодно Велеслав и повёл своё навье войско к реке Смородине, выкрикивая громкие зазывные речи.

Беломир, на удивление, проснулся очень рано, хотя спал он беспокойно и мало. Мысли разные не давали ему покоя: нелепая случайная смерть мастера, долгое отсутствие брата, отказ Яглы, да ещё и эта чудная Купава настаивает на сватовстве. Беломир знал, что не стать ему полноправным властителем Яви, если ему не с кем идти по жизни рука об руку. Его это натолкнуло на мысль, что Велеслав всё ж связал себя союзом с Мореной, раз не воротился он домой. От этого и щемило в груди Беломира, Ягла, как и прежде, верна Велеславу, и если узнает она о союзе, с ума от горя сойдёт, не иначе. А утешить Яглу Беломир будет уже не в силах, так как может это сделать сейчас, ведь супружница встанет у него на первом месте.

Нехотя поднявшись с постели, Беломир, натянув портки, наспех засунул ноги в лапти и вышел во двор. Подставляя своё нагое крепкое тело под первые солнечные лучи, парень расправил плечи, воздев сильные руки и сонный взгляд в чистое голубое небо, и прошептал:

— Убереги, Род, Чернобога, не дай ему оплошать, не дай ослепнуть от власти даденной, не допусти лиха.

Большой чёрный ворон, громко каркнув на весь двор, вспорхнул с высокой старой берёзы и скрылся за серыми крышами избушек. Но Беломир не обратил своего внимание на птицу, он продолжал мысленно взывать к Роду, надеясь, что тот непременно его услышит и внемлет речам сына. Обессилено опустив руки, парень покачал головой и зашагал к пузатой кадке с водой. Ночи уже стояли прохладные, от чего вода ещё не успела согреться под утренним солнцем, от этого и бодрила знатно. Согнувшись над кадкой, Беломир окунулся в воду и резко выпрямился, громко охая, часто дыша и отплёвываясь. Затем, стряхнул холодные капли со светлых волос и огляделся. Странно, но ничего не изменилось тут с недавних пор. На плетне у бани сушилась выделанная шкура медведя, у мастерской была навалена куча разномастных камней, как-будто немного погодя появится Данила и займётся ими с присущей ему придирчивостью. Брёвна всё также покоились на своём месте, правда, не пиленные, как одному такое большое дело сладить, Беломир пока не знал. А под лавкой подле заваленки парень заприметил грязные запылившиеся сапоги Велеслава. Они, осиротевши, ждали своего хозяина, который второпях позабыл их почистить. И тут Беломир понял, что это не «ничего не изменилось», а всё просто напросто остановилось, замерло. Тревожно стало вдруг парню, непонятное чувство всколыхнуло его душу, заставило ещё пуще задуматься: а что же дальше?

Пока Ягла безмятежно спала, Купава с неким волнением взялась за костяной гребешок и принялась расчесывать свои светлые вьющиеся волосы. Вдруг её взгляд упал на низкое оконце горницы, в нём она заметила некое движение на соседском дворе. Отложив гребень в сторону, Купава приблизилась на цыпочках к окну, чуть отодвинув занавеску, и внимательно пригляделась.

— Беломир? — Еле слышно прошептала Купава и прищурилась, вглядываясь ещё пуще.

Девушка заприметила его вдалеке — высокий, крепко сложенный, статный, с горящими глазами. Беломир вышагивал по двору с голым торсом, демонстрируя сильное тело. Купава не могла