Коричневые башмаки с набережной Вольтера - Клод Изнер

– Это я, Виктор Легри.

– О, прошу прощения, нервишки у меня пошаливают. Только поглядите на этих падальщиков: клювы поразевали, глаза вытаращили! Как сказал бы Рабле, «Париж ротозействующий». И скопище все растет – толпа толпится при виде толпы.

– Я смотрю, некоторые ваши коллеги сегодня тоже ротозействуют, но где-то в другом месте, – заметил Виктор, указав на ряд запертых стоек. Рауль Перо, Вонючка, Люка Лефлоик и Северина Бомон и правда не явились на работу, хотя небо было ясное.

– Ну, они же не сумасшедшие. Поняли, что сюда сбежится свора любителей жареных фактов, а толкотней непременно воспользуется всякое ворье, поэтому стойки лучше не открывать. Я и сам-то здесь только для того, чтобы свое добро уберечь – от толпы всего можно ожидать: возьмут и разнесут мои ящики в щепки. Впрочем, тут полно фликов в цивильном.

– Вальми вас подозревает?

– Полагаю, да. Он нас всех подозревает – меня, моих коллег, вас и, возможно, Жозефа.

– А ваших постоянных клиентов?

– Он меня расспрашивал и на их счет. А я не доносчик, потому ни слова не сказал. Но сам для себя кое-что обдумал. Среди наших постоянных клиентов – обрезчик сучьев и сапожник. Оба часто здесь бывают, и оба работают с опасными инструментами. Нынче ночью у меня разболелся коренной зуб, я до рассвета заснуть не мог. Встал, чтобы сделать компресс с гвоздичным маслом, и вспомнил про Ангелу Фруэн, чесальщицу. Ее же обокрали недавно и, помимо прочего, унесли сапожный резак. Она говорила – острый, как коса… Ну что ж за невезение, а? Взгляните на это вороньё, я так скоро умом тронусь… – Фюльбер со вздохом помассировал шею. – Самый подозрительный из постоянных клиентов – Амадей, тот чудак, что одевается как на карнавал, – продолжил он. – Знает всех на набережных, торгует вразнос канцелярией – карандашами, ластиками, мотками бечевки…

– Красной бечевки? – перебил Виктор.

– Ну да. Я у него тоже покупаю. Он снабжает этой ерундой почти всех букинистов.

– Как вы думаете, у покойной Филомены Лакарель могло быть что-то общее с другими завсегдатаями набережных?

– У буланжистки? Дайте прикинуть… Она выискивала тут исторические документы, написанные на велени, содержание ее не волновало. Сапожник собирает тома «Энциклопедии», в которых есть статьи по его ремеслу. Обрезчика сучьев интересуют пособия по древнему садоводству, лесоводству и прочему в том же духе. Иногда он покупает гравюры. Что до почтенного Амадея, я продал ему несколько очень редких изданий, и он ни разу не пытался торговаться.

– Вы рассказали все это Вальми?

– За кого вы меня принимаете? Пусть каждый занимается своим делом.

Виктор озадаченно потер подбородок.

– Н-да, негусто. Несколько увлеченных библиофилов – неудивительно, что они постоянно толкутся на набережных. Жаль, что ваш приятель Тиролец отсутствует, можно было бы его расспросить – он много общался с этими сумасбродами. Напомните, как его зовут?

– Жорж Муазан. И никакой он мне не приятель – у нас война. Он свои книги бечевкой перевязывает, представляете? И только для того, чтобы досадить мне! Этот пес шелудивый что-то застрял в своем Кане, уже ведь должен был вернуться. Не рассчитывайте на него – он себе на уме и ужасно не любит неприятности. Ваш лучший осведомитель – я! Кстати, насчет Муазана, – вдруг спохватился Фюльбер. – Побегу сейчас к его дантисту, доктору Извергсу, на улицу Ренн. Зуб-то у меня до сих пор болит…

– Доктор Извергс? – поднял бровь Виктор. – На вашем месте я бы поостерегся…

– А что? – пожал плечами Фюльбер. – Доктор Извергс – известный врач, зубы рвет виртуозно, Муазан доволен.

– День добрый, месье Ботье, – отвлекла букиниста подошедшая светловолосая женщина.

– Приветствую вас, мадемуазель Питель, – заулыбался тот.

– По какому случаю толпа? Я с трудом к вам пробилась. Ищу месье Муазана.

– Он еще не вернулся из Кана.

– Какая жалость, значит, я напрасно время потратила. Так что тут за собрание?

– Так ведь… А вы разве не в курсе?

– В курсе чего?

– В одном из моих ящиков на месте книг оказался неопознанный труп, и еще убили одну из моих клиенток.

– Вот это да! А как звали вашу клиентку?

– Филомена Лакарель. По счастью, друг пришел меня поддержать. У меня, знаете ли, нет алиби… Вот, позвольте вам представить: месье Легри, книготорговец с улицы Сен-Пер.

Виктор поклонился женщине и попрощался с Фюльбером, который торопился к зубному врачу. Виктору и самому хотелось очутиться подальше от толпы зевак. Выбираясь с набережной, он заметил, что пришла Северина Бомон и уже открывает стойку.

– Очень любезно с вашей стороны прийти поддержать Фюльбера, мадам.

– Мне на хлеб надо зарабатывать, представьте себе. Может, кто-нибудь из этих простофиль купит у меня парочку сонников. А Фюльбер сбежал?

– Он пошел к дантисту – всю ночь не спал от зубной боли.

– Ах, бедняжка!

– Позвольте осведомиться, кто та привлекательная дама, которая сейчас беседует поодаль с кем-то из ваших коллег? Я слышал, ее фамилия Питель. Питель – как у юного сапожника?

– Это его тетушка, редкостная злыдня. Впрочем, неудивительно, что вы находите ее привлекательной – она же блондинка.

Северина Бомон с опаской поглядела на толпу, решила не отпирать пока ящики стойки и уселась на складной стул, пристроив на коленях вязанье. Виктор вдруг заметил, что белая фигура, вырисовывающаяся на синем шарфе, – вовсе не якорь, а горшочек с конфитюром.

Перепуганные статуи рухнули на пьедесталы и отчаянно вцепились в них. Глазами из мрамора или бронзы они с удивлением смотрели на собственные твердые тела, которые вдруг обрели гибкость, поводили руками, сгибали ноги в коленях, сжимали каменные и металлические кулаки…

– написала Айрис в тетрадке. Дафнэ спала, засунув в рот большой палец. Малыш Артур немного поплакал и тоже заснул в своей колыбельке. Айрис, поправив сбившиеся подушки, поудобнее устроилась в постели. Неужели Жозеф считает ее слепой, глухой и умственно отсталой? Она слышала его телефонный разговор, и последовавшее затем неловкое объяснение мужа ее вовсе не обмануло. Некогда подобные воскресные вояжи в пригород для оценки какой-нибудь частной библиотеки служили ему с Виктором прикрытием для исследований совсем иного рода. Конечно же, Жозеф разговаривал утром с Виктором. Сначала обменялся парой слов с Лулу, официанткой из «Утраченного времени», – тайным кодом, который давно не был тайным для Айрис, – потом попросил позвать к аппарату господина, сидящего за столиком у витрины. Дальше последовала тишина (Айрис представила себе, как Виктор накрывает чашку блюдечком, чтобы кофе не остыл, встает и идет к телефону за стойкой), а после этого возбужденный монолог Жозефа, из которого она уловила несколько слов: «Все в порядке, она спит… модистка… сейчас?» – и в конце традиционное «Бегу!».

Разоблачать уловку мужа Айрис не стала – сделала вид, что спит, и лишь приоткрыла глаза, когда он наклонился ее поцеловать и прошептал: «Сделка в Витри вроде бы сладилась, но добыча будет так себе – несколько томов в сафьяновых переплетах. Я, наверное, сегодня пообедаю в городе, милая». Едва за ним закрылась дверь, выяснилось, что не только Айрис не спит – раздался быстрый топоток пяток по полу, и опустевшее место под одеялом рядом с матерью заняла Дафнэ в охапку с подарком дедушки – настольной японской игрой ханафуда, выпущенной в 1889 году в Киото фирмой «Нинтендо». Сейчас дочка заснула, а Айрис задумчиво грызла кончик карандаша, пытаясь сосредоточиться на сказке про ожившие статуи – другого способа унять охватившее ее беспокойство не было. Она уже не сомневалась: Жозеф и Виктор опять затеяли расследование!

Лулу принесла двум завсегдатаям бутерброды с маслом и тарелку сыров на завтрак. Жозеф и Виктор с набитым ртом поделились друг с другом сведениями, которые удалось собрать о Филомене Лакарель и безголовом трупе на набережной Вольтера. Наевшись и выпив кофе, они поймали фиакр и отправились на Райскую улицу.

– Похоже на музей фарфора, – сказал Жозеф, остановившись возле витрины с фигурками пастушек и маркиз. – О, а вот эти зверюшки из саксонского фарфора хороши, тонкая работа – матушка была бы в восторге.

– Мы тут не для того, чтобы витрины разглядывать, – проворчал Виктор, увлекая зятя дальше по Райской улице к зданию, у входа в которое нетерпеливо переминались с ноги на ногу несколько человек. – Только не говорите мне, что ваша модистка живет там!

–  Моя модистка? – возмутился Жозеф. – Она такая же моя, как и ваша. И вообще – сами эту толпу можете расспросить.

Последним в очереди к подъезду оказался плешивый человечек лет пятидесяти. Он сообщил, что пришел на прием к знаменитой провидице мадемуазель Куэдон, предсказавшей ураган 1896 года и пожар на Благотворительном базаре.