Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однажды, забывшись на несколько кратких часов до утренней побудки, она увидела сон. Ей приснилось, что она находится в какой-то большой, странной комнате в здании суда. Вокруг нее много людей с отталкивающими, страшными лицами, которые забрасывают ее вопросами. Она не успевает на них отвечать. Если она отвечает недостаточно быстро, они хлещут ее ветками деревьев. «А зачем ты хочешь выжить?» — кричит ей один из них и со всего маху ударяет ее.
Когда она проснулась, в голове еще звучал последний вопрос. Почему она хочет выжить? Только ли ради того, чтобы не доставить им удовольствия своей смертью? Нет. Тогда почему? Ради Виктории. Ради ее Вики.
Да, ей необходимо выжить во имя ее ребенка. Это единственная причина. Зоя помнила дочь такой, какой видела в тот последний раз. У Вики уже был первый день рождения, а ее не было рядом. А больше уже никогда в жизни не повторится тот первый день рождения.
Зоя заплакала. Она повернулась спиной к маленькому оконцу, чтобы надзирательница не заметила ее слез. Сколько же еще дней рождения она проведет без нее, ее малышка? Увидит ли она ее когда-нибудь?
Усилием воли Зоя заставила себя не думать о Виктории. С минуты на минуту в камеру войдет надзирательница с чаем и хлебом. Начнется еще один день, точь-в-точь такой же, как все другие. Нужно беречь силы. Какая польза от жалости к самой себе?
Однако этот день начался не так, как обычно. Вошла надзирательница и приказала ей идти в душ. Зоя удивилась. Ей разрешали принимать душ раз в неделю, а судя по царапинкам, которые она незадолго до этого начала оставлять на стене камеры, с прошлого раза недели еще не прошло. Может, есть какая-то причина для внеочередной помывки? А может, она уже так плохо соображает, что даже такой пустяк, как нацарапать раз в день крошечную черточку на стене, ей не под силу?
Зоя стеснялась раздеваться на глазах у своей странной надзирательницы, но выбора не было. Она старалась повернуться к ней спиной, спрятать свое тело под узеньким полотенцем. Стоило только вспомнить о том, что за ее спиной стоит, не спуская с нее глаз, надзирательница, как лицо заливала краска.
Но куда мучительнее было идти в душевую, прихватив на груди полотенце, по бесконечным коридорам под издевательские выкрики и смех надзирательниц.
В этот раз, когда пустили воду, Зоя закричала благим матом. Сверху из крана лился крутой кипяток. Она прижалась к стене, но это не спасало от обжигающих водяных струй. Ей показалось, что к ее телу подключили миллион электрических проводков. Душевая наполнилась густым горячим паром, каждая капля кипятка, падая на голое тело, причиняла мучительную боль. Она потеряла сознание.
Очнулась она на постели в своей камере. Одежды на ней не было, но кто-то накинул на нее одеяло. Зоя коснулась рукой лица, потом груди. Они были покрыты волдырями. На руке остались какие-то липкие следы. Кто-то, быть может врач, смазал обожженные места мазью.
Зою начала бить дрожь, из груди вырывались сдавленные рыдания.
— Я больше не могу, не могу...
В тот вечер ее снова привели в кабинет полковника Лихачева.
— Я слышал, в душевой с вами произошел несчастный случай, — сказал он.
— Я не верю, что это был случай, — ответила Зоя.
Полковник рассмеялся.
— Моя дорогая, мы ведь здесь не чудовища, которые пытают беззащитных женщин.
Зоя промолчала.
Достав откуда-то из-за спины толстую, набитую бумагами папку, он положил ее перед собой. Поверх лежал маленький американский флажок.
— Знаете, что в этой папке?
— Бумаги, американский флаг, что еще?
Наклонившись вперед он резко отчеканил:
— Это досье, содержащее доказательства ваших многочисленных преступлений. Вы намерены и дальше упорствовать в своем неведении?
— Не представляю, о каких преступлениях идет речь.
Он вытащил из папки флажок.
— А это? Узнаете? Его нашли в вашей квартире.
Зоя задумалась. Его действительно нашли у нее в квартире или это сфабрикованная улика? И тут она вспомнила: это один из тех флажков, что были установлены на передних крыльях машины Джексона. Он подарил его ей как сувенир, как знак их любви. Она сказала об этом Лихачеву.
Он улыбнулся.
— И ради вашей любви вы хранили этот флажок? А может, все-таки он — доказательство вашей преданности иностранной державе?
Зоя почувствовала злость.
— Это настолько глупо, что не хочется отвечать. Я положила его в ящик стола и напрочь о нем забыла. Как я могу испытывать преданность стране, которую никогда в жизни не видела?
Полковник открыл досье и, достав какую-то фотографию, положил перед ней.
— А это? Как по-вашему, это русская форма?
На фотографии она была снята в американском военном кителе и военной фуражке Она даже представления не имела, к какому роду войск относилась эта форма.
— Вы, наверное, шутите, — сказала она. — Если вам все обо мне известно, значит, вам известно и то, что эта фотография сделана на одном из званых обедов.
— В самом деле? Форма так хорошо смотрится вместе с флажком. А эта?
Он положил перед ней еще один фотоснимок. На нем она была снята танцующей на одном из посольских приемов с Авереллом Гарриманом.
— Да, я была приглашена на какой-то прием в американское посольство, и посол пригласил меня на танец, не более того. Это произошло по крайней мере за год до моей встречи с Джексоном. Ну и что этот снимок доказывает?
Лихачев закурил сигарету и, выпустив в потолок струйку дыма, задумчиво следил за уплывающими вверх колечками.
— Сам по себе — ничего, но в совокупности с другими уликами, он дает представление об очень недалекой женщине, которая большую часть своей жизни провела не с советскими людьми, а с теми, чьи интересы противоречат интересам Советского государства.
Зоя наклонилась к нему через стол.
— Вы же знаете, что это неправда. Я актриса и потому встречаюсь со многими людьми из разных стран. Меня приглашают и на наши приемы, где тоже присутствуют иностранцы. Неужели вы думаете, что, будь я фабричной работницей, меня позвали бы в американское посольство? Что мне было ответить послу? «Благодарю вас за оказанную честь, но нет, я не могу танцевать с вами, потому что вы американец?» Мне что, обязательно надо было выбросить этот флажок, так? И только потому, что он американский? Да ведь он — то немногое, что осталось у меня на память об отце моего ребенка! Мне надо было сообщить на студию, что...
Полковник открыл ящик стола и положил на стол пистолет.
— А что вы скажете об этом?
Она остолбенела.
— Я не разбираюсь в оружии.
— Да? — улыбнулся он. — А ведь он тоже из вашей квартиры. ,
- Пуля для Зои Федоровой, или КГБ снимает кино - Федор Раззаков - Биографии и Мемуары
- Сталкер. Литературная запись кинофильма - Андрей Тарковский - Биографии и Мемуары
- «Ермак» во льдах - Степан Макаров - Биографии и Мемуары
- Воспоминания о академике Е. К. Федорове. «Этапы большого пути» - Ю. Барабанщиков - Биографии и Мемуары
- Фридрих Ницше в зеркале его творчества - Лу Андреас-Саломе - Биографии и Мемуары
- Роми Шнайдер. История жизни и любви - Гарена Краснова - Биографии и Мемуары
- Фрегат «Паллада» - Гончаров Александрович - Биографии и Мемуары
- Вместе с флотом. Неизвестные мемуары адмирала - Гордей Левченко - Биографии и Мемуары
- Куриный бульон для души. Все будет хорошо! 101 история со счастливым концом - Эми Ньюмарк - Биографии и Мемуары
- Пуля для адмирала Кетлинского - Владимир Шигин - Биографии и Мемуары