Крестная дочь - Андрей Троицкий

– А из каких она краев? – дядя Гоша задрал майку, вытащил из-под брючного ремня ТТ, положил пистолет на стол. И начал скрести ногтями исколотый живот. – Не из Куляба? Может, землячка. Тоска… Хоть бы землячкой оказалось. Поговорили о том о сем. А уж потом…

– Сам у нее спросишь.

Душу дяди Гоши съедала черная меланхолия, он потеребил Карима по голове, взлохматив его короткие волосы, посмотрел на парня пустыми глазами и сказал:

– Грустно как-то на сердце и тревожно. Душа просит чего-то… А чего? Сам себя не понимаю. Тоска подкатывает, как в зале суда, когда заседатели по очереди приговор читают. И знаешь наперед: эти гниды накатят по полной, до краев. Безысходность и мрак. Ни анаши не хочется, ни водки. Эх… Поймать бы сейчас какого-нибудь жида и утопить его в выгребной яме. Но откуда в этой дыре жиду взяться…

– Да, для такого дела тебе надо в город ехать, – посоветовал Карим. – Может, там какой захудалый жид и попадется. А у нас с этим полный голяк.

Он поднялся на ноги, засунул деньги в карман штанов и сказал, что гости могут спокойно отдыхать. Он зайдет часа через полтора, заберет девчонку. Карим прошагал половину больничного двора, но неожиданно остановился. Возле главных ворот пыхтели два «Урала», солдаты бросали в кузова мешки, скатанные шинели, грузили ящики. Карим подошел ближе, потерся среди военнослужащих и, ускорив шаг, заспешил обратной дорогой. Толкнулся в дверь домика и с порога объявил:

– Солдаты уезжают. Есть предложение. Я приведу русскую сегодня, где-нибудь через часик. Но тогда с носа не по десять, а по пятнадцать сомов. Как, согласны?

Пару секунд все молчали. Только за занавеской звенели пружины матраса. Рашид вскочил на ноги, сжал кулаки.

– У меня таких денег и дома нет. Моя мать на автобусной станции побирается. А ты цену ломишь, сначала – десять. Теперь уже пятнадцать. Так не пойдет.

– Эх, сынки, один раз живем, – Гоша сверкнул железными зубами. Вытащил толстый потертый бумажник, покопавшись в его бездонном чреве, отслюнявил и бросил на стол деньги. – Тут пятьдесят сомов. Я за всех заплачу. Деньги что навоз… Может, та русская – моя землячка.

Глава пятая

Таймураз, узбек в черных дольчиках, стоял поодаль и улыбался, сочиняя планы на утро. Думать тут не о чем, все и так ясно как божий день. Сначала Вакс пристрелит этого мужика, который валяется на земле. А другой, что в запыленной куртке, станет заступом копать могилу убитому корешу. Останется время прошмонать узлы на телеге. На первый взгляд, ничего путного там нет, негодное тряпье, но как знать… Авось, хоть что-то ценное завалялось. Когда работа будет выполнена, пристрелят второго ублюдка. Только сначала снимут с него куртку, ботинки и штаны, чтобы не испачкать хорошие вещи кровью, и еще надо не забыть наручные часы на стальном браслете. Потом скинут тело в яму и наскоро забросают землей, чтобы завтра утром с этим не возиться.

А дальше время еды и отдыха. Надо отоспаться, утром опять в дорогу. Путешествие предстоит неблизкое, до южной границы с Казахстаном. И дальше через границу, но бензина, что есть в запасных канистрах, хватит. В небольшом городке, название которого все время выпадает из памяти, у Тайма есть люди, которые с удовольствием купят все трофеи, что удалось взять. Первым делом уйдет «уазик», машина надежная и почти новая, ста тысяч не набегала.

Вчера под вечер «Урал», набитый людьми и барахлом, наткнулся в степи на эту тачку. Два геолога развели костер и грелись у огня. С этими парнями надо всегда держать ухо востро, у геологов есть двустволки и ножи, поэтому успех дела решили быстрота и натиск. Грузовик, не доехав двух десятков метров до цели, круто развернулся, с заднего борта по геологам начали стрелять. Но как-то беспорядочно, неумело. Одного подранили, другой пустился бегом в степь. Грузовик развернулся и погнал следом. Сблизившись, попытались зацепить малого бампером, но он все вилял в сторону, снова и снова скрывался в темноте.

Грузовик разворачивался и гнал следом. Так продолжалось долго. В свете фар парнишка метался, как заяц, выписывая немыслимые зигзаги. Худой и длинноногий, он бегал очень быстро. И, пожалуй, мог бы уйти, но не судьба. Вакс, распахнул дверцу и стал на ходу стрелять с подножки грузовика. Наконец, срезал убегавшего двумя прицельными выстрелами из ружья. В то время, когда продолжалась погоня, второй друг, которому картечью зацепило ноги, уполз далеко в степь.

В этой компании самыми трезвыми оказались Вакс и Тайм. Остальные – пьяней вина, совсем ни хрена не соображали. Геолога нашли по кровавому следу и забили прикладами. Тогда Вакс и воспользовался моментом, чтобы отспорить «уазик». Он сказал, что ехать дальше всем вместе на одном Урале – это глупо. Если не разбиться на группы, не рассыпаться по степи, они станут легкой добычей для ментов или солдат. Таймураз тоже был пьяный, но сообразил, куда клонит ушлый Вакс.

Они погрузили в легковушку кое-что из трофеев, Вакс сел за руль, а Жора Богат, лучший друг Вакса по зоне, на заднее сидение. Через пару минут костер и горящие фары грузовика потерялись в беспросветной темноте. Поразмыслив, Тайм понял, как прозорлив был Вакс: гонять по степи на грузовике, переезжая от поселка к поселку, значит, ехать навстречу собственной смерти. Рано или поздно встретишься с пулей. Самое время залечь на дно: холода не за горами, до весны они могут пожить в Казахстане, в спокойном месте, где их никто не знает и не тронет, а уж весной…

Таймураз не довел мысль до конца.

…Он увидел, как Вакс поднял ружье, чтобы садануть свою жертву прикладом по голове, прикончить одним ударом. Но человек, лежавший на земле, неожиданно перевернулся с бока на спину, распахнул халат. Тайм увидел в его руку пистолет, ствол был направлен на Вакса. Таймураз хотел крикнуть, предупредить друга о смертельной опасности. Но пуля уже попала в цель, под нижнюю челюсть. Вакс, выронив ружье, успел посмотреть на Таймураза. Это были глаза покойника, пустые и безжизненные, похожие на две темные пуговицы.

В ту же секунду Зубов, сунул руку под куртку и пальнул в Богата. Здоровяк ругнулся, выронил ствол и опустился на колени. В своем козьем полушубке он был похож на разъевшегося барана. Зубов, сделав два шага вперед, выстрелил ему в голову.

Таймураз, парализованный страхом, упал на землю, закрыл голову руками, будто это могло спасти его от пули. Суханов подошел к нему, пнул ногой в спину, обыскал карманы. Бросил на землю нож и немного денег, завернутых в носовой платок. Приказал подняться, сунул в руки Таймураза заступ и коротко бросил:

– Выроешь могилу.

– Глубокую? – спросил Тайм. Хотелось, чтобы ответ оказался утвердительным, тогда Тайм проживет подольше. Пока он копает яму, его не грохнут. – Я могу очень глубокую вырыть. Я по этой части…

– Особо не старайся, – ответил Суханов, стряхивая с халата пыль. – И неглубокая сойдет.

Таймураз всхлипнул, поплевал на ладони и принялся за работу. Почва легкая, песчаная, как ни филонь, получается быстро. Тайм, делая вид, что вытирает пот, косился то на чужаков, то на ружье, лежавшее в пяти шагах от него. Один из русских обследовал мотор «уазика», потом, удовлетворенный результатом, стал выбрасывать из машины тюки с барахлом. Другой распряг лошака, видно, больного, хромавшего. Потом, двинув ему под зад башмаком, пустили в степь. Таймураз старался не смотреть на мертвого друга, уткнувшегося лицом в песок, но Вакс притягивал взгляд. Пуля вышла из головы, вырвав здоровенный кусок затылочной кости, пиджак Вакса был до пояса залит кровищей. Богат выглядел не лучше, он лежал лицом к Таймуразу, словно наблюдая за приятелем широко открытыми глазами, и глотал воздух ртом.

Ковыряясь в земле, Тайм взвешивал свои шансы. Если рвануть к ружью, подхватить его и попробовать… Курки взведены, остается навести ствол на того парня в халате и срезать его первым выстрелом. Сколько времени потребуется? Таймураз неплохо стреляет, а из ружья с расстояния десяти метров и слепой не промахнется. Но что случится дальше? Кто окажется проворней? Тот человек в запыленной куртке военного образца или Тайм? Противник вооружен пистолетом, ему надо достать ствол, взять цель на мушку. Все преимущества у стрелка, вооруженного ружьем – тут и думать нечего. Но, как ни крути, до ружья надо еще добежать. А как управляется с пистолетом тот мужик, – ясно. Ему потребовалось две секунды, чтобы вытащить из-под куртки ствол и произвести выстрел в Богата, который уже держал в руке пистолет и, по идее, был готов к таким неожиданностям.

* * * *

Поразмыслив, Таймураз решил, что идея насчет ружья неудачная. И не стоит тратить последние минуты на пустые мечты. Он копал яму и вспоминал, что хорошего и плохо случалось в его жизни. Плохого было больше: шесть лет колонии, короткий перерыв и еще три года, а потом пятерочка, из которой Тайм отсидел только два года, начались беспорядки, и зэки, перебив охрану, разбежались. Но о годах за решеткой лучше не думать. Еще жалко, что внебрачный ребенок так некстати случился. Ни к чему этот мальчик, ведь Тайм не увидит, как он вырастит. Даже имя сына вспоминается с трудом. Но и хорошее было. Три последние недели он погудел на славу: имел женщин, которых хотел иметь, пил в три горла и брал все, что плохо лежало. Но вот светлая полоса кончилась, а вместе с ней и жизнь. Таймураз копает могилу, в которую сам и ляжет.