Доллары царя Гороха - Дарья Донцова

– С ума сойти! – взвизгнула Зайка. – Моя жизнь рухнула.

– С чего бы вдруг? – удивилась я. – Все, как всегда! Дети здоровы, собаки тоже…

– Да уж, – со слезами на глазах воскликнула Ольга, – если бы твой разлюбименький Хучик вышел утром из ванной с такими губищами, ты бы мигом «Скорую помощь» вызвала. А мне спокойно говоришь: все, как всегда. Я что, обычно в таком виде шляюсь?

Я не нашлась, что ей ответить, а Машка в возмущении воскликнула:

– Хучик не такой идиот, чтобы невесть чем мазаться!

Зая испепелила ее взглядом.

– Это Дарья купила! Идиотская помада!

– Почему же у тебя губы разноцветные? – вырвалось у меня.

– Не знаю! – завопила Ольга. – Не понимаю! Вчера вечером эта зараза просто зеленела. Я стерла ее, вернее, мне показалось, что стерла, и пошла спать. Утром вошла в ванную и чуть не скончалась! Ужас! Осталось лишь повеситься! Никто меня в эфир с такой мордой не выпустит! Жизнь закончена!

– Ну и глупости ты несешь! – рассердилась я. – Умойся, и дело с концом! Эка беда! Я искренне желаю, чтобы в твоей жизни не случилось большего горя, чем это!

Зайка села на корточки и зарыдала. Кеша бросился обнимать жену, Машка выскользнула из ванной. Я же, пораженная неадекватным поведением Ольги, осведомилась у Ирки:

– Почему она не умоется?

Домработница ухватила меня за халат, вытащила в помещение, где стоял котел отопления, и затараторила:

– Ой, Дарь Иванна! Да она уже пятьсот раз мылась! Всем, что нашла! Мылом, гелем, скрабом. Потом средства для снятия макияжа перепробовала: сливки, молочко, пенку… Подсолнечное масло, оливковое, сливочное.

– И что?

– Ничего! Губы только ярче делаются. Вот полковник посоветовал хозяйственное, семидесятидвухпроцентное взять. У нас его, правда, нет, сейчас на рынок сгоняю.

Я в изумлении слушала Ирку. Женщины очень хорошо знают, как нестойка губная помада. Почти все косметические фирмы пытаются найти способ сохранить цвет губ. В последнее время на прилавках стали появляться новые средства. Реклама, захлебываясь от восторга, вопит:

– Вы можете есть, пить, целоваться и чувствовать себя уверенно – наша губная помада никуда не денется. Она не оставит предательских следов на чашках, стаканах и коже любимого.

Ой, не верьте, все это враки. Впрочем, приобретая суперстойкую помаду, вы со спокойной душой можете выпить воды, краска и впрямь останется на месте, но стоит поднести ко рту что-то минимально жирсодержащее – и прощай, красота. Недаром все средства для удаления косметики содержат жир, а опытные женщины хорошо знают: если дома закончились все «сливки» для морды лица, можно просто воспользоваться оливковым маслом.

– И что, совсем не отходит? – оторопело спросила я.

– Нет, – удрученно ответила Ирка.

– А если попытаться сверху замазать ну… очень красной помадой? Конечно, вид будет вульгарный, но зато не идиотский.

Ирка безнадежно отмахнулась.

– Уже все перепробовали, через пару минут старый цвет «съедает» новый.

Я растерянно топталась возле котла. Даже мне положение стало казаться безвыходным. Может, Ольге взять бюллетень? Ненадолго, дней на пять? Впрочем, нельзя. Телевидение – это террариум друзей, несколько девушек из бригады, которая делает спортивную передачу, так и ждут возможности сесть на место Заи в кадре. Сама Ольга попала в камеру случайно. Была на съемках, а на ведущую не к месту напала звездная болезнь. Девица раскапризничалась, затопала ногами, бросила бумажки и ушла. Дурочка полагала, что за ней со слезами на глазах кинется вся группа во главе с генеральным продюсером канала. Но вышло иначе, режиссер пошарил вокруг взглядом, увидел Зайку и сунул в кресло ведущей.

Стоит Ольге уйти на бюллетень, как на ее место мигом плюхнется другая, и неизвестно, захотят ли производить обратную рокировку, когда Зая явится в студию. Ну и ну! Интересно, из чего фирма «Баг» сделала свой хамелеон? Может, из смеси клея «Момент» с цементом?

– Нашла, – раздался ликующий вопль, и мимо нас пролетела Маня с коробочкой в руках.

Мы с Иркой постояли некоторое время, потом бросились в ванную. Зареванная, с распухшим носом Зайка прилаживала к нижней части лица нечто непонятное.

– Это что? – шепотом спросила я у Маруськи.

– Завтра у Ксюшиной сестры Риты день рождения, – так же тихо пояснила дочь, – ей восемь лет исполняется, жуткая кривляка! Мечтает актрисой стать. Вот, я купила ей набор, называется «Волшебное лицо». Видишь, тут накладные носы, брови, ресницы и губы, по нескольку вариантов всего. Берешь, снимаешь защитную пленку и накладываешь куда надо. Конечно, это отвратительно выглядит, но все лучше, чем такой ужас!

Ольга, последний раз всхлипнув, протянула:

– Ну… просто отвратительно, но лучше, чем этот ужас!

Я моментально ретировалась в помещение с котлом и сделала вид, будто усиленно ищу резиновые шлепки в горе наваленной обуви. Заюшка теперь похожа на персонаж мультика – Памелу, такого рта с огромными кроваво-красными губами просто не может быть у живой женщины. Внезапно, совершенно некстати, я вспомнила одну историю.

Глава 20

Я училась в институте, где мальчиков было в три раза меньше, чем девочек. Уж не знаю, по какой причине, но во времена моего студенчества почему-то считалось, что изучение иностранных языков – это удел женщин. Правда, в Москве существовали еще институты военных переводчиков и восточных языков, вот туда брали в основном мужчин. К нам же попадали те, кто недобрал баллов в другие вузы или попросту побоялся соваться в места с большим конкурсом.

Нашей группе повезло. Непонятно почему в ней оказалось целых семь кавалеров, правда, слегка побитых молью и совсем не красавцев. Трое вообще были, на наш взгляд, стариками, отслужившими армию, четвертый имел жену, пятый носил бифокальные очки и продвигался по коридорам на ощупь, шестой, очень тихий, если не сказать забитый, после занятий несся в библиотеку… В общем, нормальным парнем был лишь Костик Борев. Вот он любил повеселиться, прекрасно плясал, сессию проезжал на тройках и обладал на редкость компанейским характером. У него имелся лишь один изъян: у Костика не было ушных раковин. В детстве он отморозил уши, и их пришлось ампутировать. На слух парня это никак не повлияло. Дефекта своего Костя не стеснялся, правда, носил длинные волосы – и все. Напомню вам, что на первый курс я поступила… ну, не стану уточнять год, скажу лишь, что страной тогда руководил Брежнев. Сейчас многие молодые люди отращивают волосы до плеч, кое-кто для удобства стягивает их в хвостик, но в те времена юношам полагалось стричься коротко, под «ежик» или чуть длиннее.

Педагогам в школе мать Кости объяснила проблему, поэтому они к парню не придирались. А вот в институт матушка, конечно, не пошла. И у Борева начались «контры» с военной кафедрой. Руководил ею полковник Зверев, полностью оправдывающий свою фамилию. Это из его уст я услышала бессмертные афоризмы: «Аудиторию будем убирать от окна до обеда», «И в голове должны быть мышцы», «Здесь вам не тюрьма, оттрубил и свободен», «Я вам не собака, чтобы на всех каркать», «У вас совесть на плечах есть?» и «Запоминайте мои слова да переваривайте, как червяки навоз».

Зверев буквально съедал Костика, требуя от него немедленно постричься.

Борев сопротивлялся как мог. Мы советовали ему рассказать полковнику об отсутствии ушных раковин.

Но Костя решил, что тот не посчитает причину уважительной.

Выход нашла Света Сафонова. Ее отец, крупный дипломат, по просьбе дочери прислал то ли из Германии, то ли из Швейцарии специальные протезы для людей, перенесших такую же операцию, что и Костя. Светка была влюблена в Борева, папа об этом знал и, решив угодить будущему зятю, положил еще в посылку замечательный свитер – ярко-красный с бело-черным орнаментом, о таком в те годы никто и не мечтал. Светка притащила протез на занятия, и мы полдня разглядывали его. Уши выглядели как настоящие, крепить их следовало при помощи специального клея, бутылочка с ним и кисточка прилагались.

– Эх, – вздохнул Костик, – придется их только по праздникам навешивать.

– Почему? – спросила Светка.

– Так клея мало!

– Ерунда! Папа еще пришлет, – успокоила его Сафонова.

На следующее утро Костик явился в институт коротко стриженным, в новом свитере. На занятиях по военному делу нас рассаживали по алфавиту, поэтому я, Васильева, находилась за одним столом с Боревым.

Полковник Зверев как торпеда ворвался в аудиторию, выслушал рапорт дежурного, потом увидел Костю и одобрительно кивнул:

– Вот, Борев, если захочешь, то можешь.

Студенты давно дали Звереву кличку Птица Говорун, а я сейчас жалею, что не записывала все его перлы. Их опубликовать – ей-богу, книга выйдет не хуже, чем у поэта Владимира Вишневского.

– Ложим тетради на стол, – велел Зверев.

Но тут его глаза зацепились за свитер Костика, и полковник начал багроветь.