Доллары царя Гороха - Дарья Донцова

Но еще больше коммунисты не любили, когда наши люди вступали в контакты с иностранцами на территории СССР. Если вы встретились с подданным иного государства и имели с ним беседу, то будьте уверены, завтра же вас вызовут на работе в первый отдел и устроят допрос. Впрочем, кое-кому удавалось некоторое время тайно проворачивать свои делишки. И, как ни странно, плохо приспособленный к жизни Трошев, человек, предпочитавший жить в нищете долгое время, но не разменявший свой талант в угоду господствующим вкусам и потому работавший дворником, оказался из когорты тех, кто спокойно водил за нос всевидящий и всезнающий КГБ.

Глава 18

О том, что муж продает картины на Запад, Люся узнала совершенно случайно. В тот день она поехала к матери, которая жила в Подмосковье. Собралась на три дня, но, добравшись до вокзала, обнаружила, что забыла дома кошелек, и вернулась.

Дверь она открыла своим ключом, тихо вошла в комнату и вскрикнула от удивления. Володя сидел у стола, заваленного незнакомыми зелеными купюрами. Увидав остолбеневшую от изумления жену, он сначала растерялся, а потом сказал:

– Ладно, садись, сейчас объясню, в чем дело.

У Люсеньки чуть не случился обморок, когда она узнала правду. Оказывается, ее Володя вот уже некоторое время торгует своими картинами. Покупают их сотрудники американского посольства, платят, на взгляд Трошева, немыслимые деньги. У Володи есть план: собрать как можно больше валюты, полмиллиона, и уехать жить в США.

– Там меня ждут успех, деньги и понимание, – объяснял Люсе муж.

– Господи, какое богатство, – оторопев, пробормотала она, осторожно трогая пальчиком доллары, – а мы с Настей без зимней обуви ходим.

– Милая, – ласково ответил Володя, – мы не можем в Москве потратить даже цента, моментально попадем в поле зрения соответствующих органов. Вот уедем в США, там и заживем.

– Каким же образом ты собираешься оказаться в Америке? – удивилась Люсенька. – Никто нас туда не выпустит!

Трошев улыбнулся:

– Есть у меня идейка. Но для ее осуществления нам потребуется развестись.

– Ни за что, – твердо отрубила Люся.

– Я не собираюсь бросать тебя по-настоящему, – утешил ее муж. – Ты выйдешь замуж, конечно фиктивно, за Семена Ваннера. Он решил уехать в Израиль, отбудешь с ним как его жена. Семену я заплачу за услугу. Если мы сейчас быстро провернем дело с расторжением брака и новой женитьбой, тогда года через два тебя выпустят.

Люся только моргала глазами.

– Ты не переживай, – объяснял Володя, – жить станем по-прежнему, вместе, просто оформим нужные бумаги. Пока ты получишь визу и укатишь в Тель-Авив, я переберусь в Нью-Йорк.

– Как?! – подскочила Люся.

Володя отмахнулся.

– Не думай об этом. Дело устраивает Майкл Юрген.

– Это кто?

– Всемирно известный коллекционер картин, меценат, миллиардер, владелец университета, в котором обучают художников, – перечислял муж, – он ищет у нас талантливых на его взгляд людей и приглашает их провести полгода в Штатах. Коммунисты хотят дружить с Юргеном, он им дает деньги. Поэтому власти не противятся, когда Майкл отбирает для поездки в США художников. Я приеду в Нью-Йорк, ты тем временем разведешься с Семеном и тоже прибудешь в Штаты вместе с Настей. Представляешь, как мы будем счастливы? Мои работы в Америке улетают на ура!

Люся только кивала, она вообще-то из всего вышесказанного поняла лишь одно: ей придется развестись с мужем.

– Деньги мои перевезут в дипломатической почте посольства, – заявил Володя. – А сейчас они хранятся тут.

Трошин пошарил за батареей, раздался тихий щелчок, Володя взялся за подоконник и приподнял его. Внутри открылся довольно глубокий отсек.

Через пару месяцев Володя начал осуществлять задуманное. Он расторгнул брак с Люсей. Жить они продолжали в одной квартире, что никого не удивило. Жилищный вопрос в Москве стоял остро, и сотни разведенных супругов вынуждены были маяться на одной территории. Понимая, что спешить нельзя, Трошин выждал примерно полгода, а потом Люся и Семен отнесли заявление в загс. Все проблемы взялся решить Юрген, который был в курсе затеваемой аферы. В посольстве Израиля визу будущим супругам Ваннер обещались дать просто-таки сразу. И Люся стала понимать: фантастический план претворяется в жизнь. Во всяком случае, начальная его часть прошла без сучка без задоринки. Может, и следующая пройдет без осложнений? Володя попросит убежища в США, семья снова соединится.

Но тут грянул гром. Восемнадцатого мая, число Люся запомнила на всю жизнь, муж пошел на очередную встречу с покупателем. Где-то в районе обеда зазвонил телефон, и незнакомый, какой-то бесполый голос сказал:

– Люся, Володя арестован.

– Как, где, почему? – залепетала она.

– Потом, – оборвал ее говоривший, – к вам скоро придут с обыском, действовать надо быстро. Бери то, что спрятано, и езжай на Тишинский рынок.

– Зачем?

– Потом объясним, к тебе там подойдут. Держать ЭТО в доме опасно.

Как ни глупа, как ни болтлива была Люсенька, только даже до нее дошло: надо послушаться таинственного информатора.

Она сложила пачки долларов в хозяйственную сумку и поехала на Тишинку, суетное, гомонящее народом место. По внешнему виду Люся ничем не отличалась от домохозяек, озабоченных покупкой еды для семьи. В магазинах в те годы ассортимент был беднее некуда, а на рынке можно было купить.

Сделав вид, что приценивается к мясу, Люся принялась ходить вокруг прилавков. Вдруг ее уцепили за рукав чьи-то железные пальцы. Люся глянула вбок и хотела воскликнуть: «Привет!», но услышала тихое: «Молчи. Давай».

Около нее, одетый в старую, поношенную куртку, в немыслимо грязной кепке, козырек которой прикрывал почти половину лица, стоял Леонардо.

Потрясенная Люся отдала ему сумку, и приятель растворился в толпе. Когда она вернулась домой, ее ожидала милиция. Был произведен самый тщательный обыск, после которого в квартире не осталось ничего, что не было бы развинчено, распилено или расковырено. Естественно, нашли пустой тайник под окном.

И тут Люся проявила чудеса героизма. Когда ее начали допрашивать, она тупо повторяла одну фразу:

– Ничего не знаю, мы в разводе, я в дела бывшего мужа нос не совала, собираюсь расписаться с другим человеком, мы просто жили в одной квартире.

Люсенька ни единым звуком не намекнула на деньги, чем в конце концов спасла Володю и Леонардо. Впрочем, о том, какую роль играл лучший приятель мужа в этой истории, она и понятия не имела.

Потом произошло много всего. Фамилию Ваннер Люся так и не получила. Семен, перепугавшись насмерть, забрал из загса заявление. Деньги, заплаченные ему за услугу, он не вернул. Пообещал отдать осенью, но запамятовал, а Люся и не требовала долг, она даже не знала, сколько Володя заплатил Семену за аферу.

Трошева посадили в СИЗО, но до суда дело не дошло, художник покончил жизнь самоубийством.

Очевидно, в камере бывалые люди объяснили ему, что в случае смерти подозреваемого дело закрывается и родственники остаются незамараны клеймом «дочь преступника» или «жена осужденного».

Впрочем, Люсина жизнь после смерти Трошева не изменилась бы, она ведь считалась бывшей женой Володи, а вот у Насти бы точно судьба оказалась поломанной. Наверное, мысль о дочери и заставила отца принять ужасное решение.

Люся замолчала, потом с горечью воскликнула:

– Вы женщина молодая, тех, советских времен не помните! Вот как мы ужасно жили. Сейчас художники свободно по всему миру ездят, валюту можно буквально на каждом углу поменять…

Я улыбнулась.

– Спасибо за комплимент, но я выросла, выучилась и работала при советской власти. А что же случилось с деньгами, которые унес Леонардо?

– Он сжег их, – спокойно ответила Люся.

Я изумилась до крайности:

– Как?

Она тяжело вздохнула:

– После смерти Володи прошло, наверное, месяца три, когда Леонардо с Марфой позвали нас с Настюшей в гости, на шашлык.

Трошева обрадовалась. Она, честно говоря, боялась, что Якунины отвернутся от нее. Но на знакомой шикарно обставленной даче маму с дочкой встретили, как всегда. После обильной еды и чаепития Леонардо позвал Люсю в глубь участка, посмотреть на купленные недавно садовые скамейки. Он отвел ее к забору и сказал:

– Люся, знаешь, сколько денег было в сумке?

– Много, – ответила Трошева, – но точную сумму не назову.

– Пойми меня правильно, – зачастил Леонардо, – хранить их дома очень и очень опасно. Я страшно рисковал, забирая у тебя торбу, просто смертельно! Поймай меня милиция – и что? Где бы я сейчас был? Я согласился на это лишь по одной причине: хотел помочь тебе и Насте. Чуть с ума не сошел, пока на дачу ехал, казалось, все знают, что лежит у меня в сумке, и вызовут милицию.

– Я сама чуть не умерла, ходя по Тишинке, – призналась Люся.

– Вот-вот, – обрадовался Леонардо, – следовательно, ты меня поймешь. В общем, приволок я эти деньжищи сюда и заметался, куда их деть. Ну и… сжег!