Венецианский соблазн - Вероника Франко

катер. Устраиваемся на носу. Солнце печёт немилосердно. Воцарившуюся тишину нарушают лишь аквамариновые волны, бьющиеся о скалы и борта судна.

Наблюдаю за Тейлором из-под опущенных ресниц. Он лежит с закрытыми глазами, блаженно улыбаясь. Капли морской воды скатываются по его подтянутому торсу и сильной груди. Смуглая кожа не краснеет, как у меня, а становится бронзовой. Какой же он красивый! Вот не поскупился Всевышний для этого человека: всё в нём прекрасно. И тело, и лицо, и ум.

– Ты на мне сейчас дырку прожжёшь, – посмеивается Джеймс, не открывая глаз.

– Расскажи, каким ты был в детстве? – я по-прежнему ничего не знаю о мужчине, в которого влюблена, как мартовская кошка. И мне хочется хоть немного приоткрыть завесу таинственности, которой он себя окружает.

– Я был обычным ребёнком из простой семьи. Может, чуть застенчивым по сравнению со сверстниками.

– Ты? Застенчивым?

– Угу. В школе я был слишком тощим, на голову выше остальных ребят. Поэтому, всё время сутулился.

Сложно поверить о правдивость слов англичанина. Образ шикарного, уверенного в себе мужчины, коим сейчас является Джеймс, никак не сочетается в моём мозгу с тем, что он говорит о себе.

– И как же ты стал таким вкусняшкой?

– Спасибо за комплимент, – хмыкает англичанин. – Ну, в старших классах мои сверстники подросли, и я уже не смотрелся на их фоне штакетиной. Перестал втягивать голову в плечи. Занялся спортом.

– Девчонки, наверное, за тобой табунами бегали.

– Ничего подобного. Я им был неинтересен. В классе меня считали «ботаником». Мне всегда нравились языки, и я мечтал о карьере переводчика. Но чтобы поступить в университет, нужно было постараться. В семье нас было трое детей. Отец работал рядовым бухгалтером, а мать занималась домом. Поэтому, пробиваться в хорошую жизнь приходилось самому.

– И как же ты из переводчиков превратился в супергероя?

– Я не супергерой, – насмешливо фыркает Джеймс. – На предпоследнем курсе универа мне предложили перевестись в другое учебное заведение. С полным государственным обеспечением. Жилье, стипендия и прочие блага. Это звучало заманчиво. Я согласился.

– А потом?

– А потом суп с котом. Пошли купаться, – Тейлор прыгает в воду. Понимаю, что аудиенция окончена.

– Поплыли в тот дальний грот? – предлагаю англичанину.

– Это может быть опасным.

– Да брось! Неужели ты боишься?

– Мы не знаем, какое там дно. Можно пораниться.

– Ну, как хочешь. Тогда, я сама сплаваю.

Начинаю грести в сторону скал. Джеймсу ничего не остаётся, кроме как последовать за мной. Когда я приближаюсь к гроту, течение усиливается. Волны выбрасывают моё тело на острые камни. Хватаюсь за скользкие валуны, покрытые водорослями и ракушками. Но море не даёт передышки. Снова и снова накрывает волнами. Болтаюсь, как щепка, не в состоянии встать на ноги.

Тейлор и здесь оказывается на высоте. Каким-то образом, он находит отмель. Вырывается из бурного водоворота. Пытаюсь последовать примеру англичанина и повторить его путь. Ступни всё время съезжают с плоских и склизких камней. Чувствую себя коровой на льду. Неуклюже балансируя, продвигаюсь вперед.

Наконец, захожу в грот. Воды здесь по щиколотку. Дно усеяно мелкими камушками и ракушками. На одном из валунов, отделяющих вход в пещеру от моря, сидит краб.

– У тебя ссадина на плече, – Джеймс показывает на тонкую струйку крови, которая бежит по руке.

– Мне не больно, – отпыхиваюсь от заплыва.

– Полина, и на коленке тоже.

– И здесь, – поворачиваю руки ладонями вверх.

Тейлор аккуратно берёт мою руку и слизывает кровь. Почему-то этот его порыв вызывает дикое возбуждение. Целую Джеймса в губы и чувствую вкус морской соли вперемешку со своей кровью. Англичанин властно прижимает меня к скале и, кусая шею, сдирает купальник. Сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Кожа пылает под раскалёнными поцелуями. Джеймс обхватывает ртом сосок и ласкает его языком. Переходит ко второй груди. Мои стоны отражаются от каменных стен гулким эхо, которое не может заглушить даже шум прибоя.

Наверное, уже стоит принять как аксиому, что наша страсть с Тейлором неконтролируемая. Мы одержимы друг другом и сколько бы раз ни утоляли плотский голод, нам всегда будет мало.

Через несколько секунд, я уже лежу на камнях. Англичанин входит в меня на всю длину одним резким выпадом. Придавливает своим телом. Острые каменные клыки вгрызаются в спину. Смесь боли и удовольствия – сумасшедшее сочетание. Джеймс двигается во мне жадными толчками. Поддерживает за бёдра и с приятной грубостью плотно насаживает на себя. Я совершенно не сдерживаю криков наслаждения. В данный момент мне плевать, что надрывные вопли могут распугать всю местную фауну.

Сбросив первое напряжение, Тейлор поднимается и тянет меня за руку. Безропотно покоряюсь ему. Встаю на колени. Упираюсь ладонями в валуны. Англичанин снова входит в моё лоно и замирает на несколько мгновений. Проходится губами по израненной спине. Шлёпает по попе. Ещё и ещё раз. Боли на удивление нет. Но есть безумное возбуждение. Начинаю сама насаживаться на мужской твёрдый орган. Джеймс раздвигает мои ягодицы и, осторожно надавив на анус, вводит один палец, затем второй. Прогибаю спину и, задыхаясь от вожделения, выкрикиваю:

– Да! Джеймс! Ещё!

Англичанина не надо просить дважды. Не знаю, как это у него получается, но он одновременно вколачивается в меня членом и в том же ритме трахает мой задний проход пальцами.

Если бы в данный момент рухнули своды грота, я бы не заметила. Животный восторг от плотского наслаждения, что дарит мне Джеймс – космический.

Мы бурно кончаем вместе. Один на двоих фейерверк экстаза разрывает нам с Тейлором мозг. Ни с чем несравнимые ощущения.

Только оказавшись снова в катере, замечаю, что на моём теле нет живого места от ссадин и порезов.

***

Мы возвращаемся в Амальфи ближе к обеду.

– Надо зайти в магазин, у нас нет продуктов, – говорю я.

– Не страшно. Пообедаем в ресторане.

– Ну, Джеймс, давай лучше дома. Я приготовлю что-нибудь вкусное, – мне хочется уединения. Хоть недолго насладиться вымышленной идиллией. Тейлор – первый в моей жизни мужчина, который пробудил желание приготовить обед. Обычно я предпочитаю избегать кухни, но с англичанином всё иначе.

– Ладно, – кивает он.

Мы идём вглубь городка. Благодаря тому, что он туристический, продуктовые лавочки здесь всегда открыты. В отличие от остальной Италии, где свято соблюдают сиесту.

– Предлагаю взять баклажаны, цуккини, помидоры, базилик и салат. А, и чеснок надо. Потом моцареллу и пармезан. На вечер сделаю «пармиджану». А ещё креветки и сливки. Спагетти у нас остались, так что получится обалденная спагеттата в сливочном соусе с цуккини и креветками.

– Ты решила поселиться на кухне? – смеётся Тейлор.

– Только для тебя, – сжимаю его руку.

Когда мы отходим от