Пятиборец - Сергей Антонов

—Сдай оружие! — произнес он требовательным тоном.

Андрей удивленно вскинул брови и собрался было использовать гарду для доказательства своего права носить меч там, где ему вздумается, как вдруг на лице матроса появилось выражение замешательства. Он посмотрел на украшенную гербом экзекуции рукоять бастарда, потом перевел взгляд на заляпанную кровью, порванную во многих местах рубаху Брюсова. На теле и одежде Андрея осталось множество следов перенесенных пыток и злоключений. Было ясно, что этот человек меньше всего походит на экзекутора, однако он держал в руке офицерский меч Стальных сутан, причем не простой, а явно сделанный по особому заказу.

—Откуда у тебя этот меч? — спросил матрос с почтением в голосе.

—Нашел в коридоре, — ответил Брюсов, не вдаваясь в подробности.

—Уж не в коридоре ли Серого дома? — ехидно полюбопытствовал матрос, думая, что шутит.

Шакелас не удержался, чтобы не похвастать своей осведомленностью:

—Сей славный меч вручать капитану Гилфорду сам Иеффай Беверидж за особый заслуг перед Церковь Девы! А мы с Эндрю оный у капитан меч отобрать!

Увидев говорящую голову, матрос застыл на месте с открытым от удивления ртом. Андрей отстранил его свободной рукой и шагнул в освещенное факелами помещение с низким сводчатым потолком и кирпичными стенами. Дрожащие отсветы пламени падали на лица людей, которые предавались безудержной гульбе. Деревянные, грубо сколоченные столы содрогались от ударов кулачищ рассерженных игроков в кости. Сталкиваясь, гремели медные кружки. Вино в одно мгновение исчезало в бездонных глотках, а расторопные подавальщицы в грязных фартуках спешили вновь наполнить кубки гуляк. Кое-кто из них уже успел уронить отяжелевшие от хмеля головы на стол, а самые отъявленные выпивохи мирно похрапывали на земляном полу.

На коленях у разбойников надолго обосновались пышнотелые девицы в более чем откровенных платьях из парчи и шелка. Красотки смеялись над сальными шуточками своих кавалеров так, что груди у них едва не выпрыгивали из шнурованных корсетов с нарочито глубоким вырезом. На столах громоздились россыпи гольденов, серебряных талеров и более мелкой медной монеты. Вопили от обиды промотавшиеся

игроки, во всю силу легких хохотали их удачливые соперники. То тут, то там завязывались стычки и ссоры.

—У меня каждый день проигрываются целые состояния! — гордо пояснила содержательница притона. — Понятное дело, неудачник обычно бросается в драку. Кхе-кхе!

—Понятный дел, — произнес Шакелас голосом старухи. — А если что, до речка Гнилых Утопленников рука подать. Кхе-кхе!

Эсквилина увидела кого-то у противоположной стены, помахала рукой и направилась туда, жестом позвав Андрея за собой. Там стояли источавшие винный аромат бочки. В трех очагах весело полыхал огонь. Шипели капли жира, падавшие с проткнутых вертелами бараньих туш. Одна из следивших за приготовлением жаркого девушек заметила Эсквилину и с радостным воплем бросилась ей на шею. Рыжеволосая колдунья чмокнула ее в щеку.

—Привет, Бетти! — весело воскликнула она. — А это мои новые друзья, мы вместе вырвалась из лап экзекуции. Нам нужно переночевать... И еще нам понадобится другая одежда.

Бетти, с симпатичного, курносого личика которой не сходила радостная улыбка, с видом полного понимания тряхнула белокурыми кудрями:

—Конечно, Эскви. Я так рада за тебя. Ступайте в большой покой для постояльцев. Я распоряжусь принести туда все необходимое.

Эсквилина жестом пригласила идти за собой. Поднимаясь вслед за нею на первый этаж дома, Андрей с опозданием осознал, что ему, вернее им, удалось совершить невозможное. Дело за малым: он обязательно должен каким-то путем вернуться домой.

Часть вторая

Прозрение Эндрю Брюса

Глава 11

Об аромате увядших роз и о мертвом садовнике

Шестеро обнаженных до пояса чернобородых горбунов расставили на столе в Смежной зале Блэккастла восемь золотых кубков, придвинули кресла и, пятясь, чтобы не поворачиваться спиной к Лордам Тьмы, удалились. Когда они скрылись, в полумраке анфилады залов появился чернокожий великан с большим кувшином в руках. Он нес его бережно, как младенца. Церемонно наполнил кровью Круцифера золотые кубки и исчез так же бесшумно, как его предшественники. Эдвард Морой занял свое место за столом. Четверо лордов последовали его примеру. Нигредо, описав полукруг под высокими сводами зала, опустился на подлокотник кресла императора.

Морой, не пригубив, как и все его братья, своего бокала, обвел их тяжелым, давящим взглядом. Лорды выглядели так же, как на своих портретах, которые, впрочем, сейчас были пусты. За исключением одного: леди Фог-Смог взирала на высокое собрание с полотна в тяжелой позолоченной раме.

—Я давно не собирал вас вместе, чтобы не отрывать от дел, — сказал император, — однако сегодня Саймон принес плохую весть. Настолько плохую, что ее стоит обсудить сообща.

—Могу предположить, что королевство людей усилило свои посты на границах Империи, — пробасил Джозеф Урсус. — Так это не новость и не повод для беспокойства. Императору достаточно отдать приказ, и наша Лунная конница в мгновение ока сметет кордоны людей.

—Что до меня, войну можно начинать хоть завтра. — Лорд Харрикейн взмахнул рукой, и от этого движения по залу пронесся поток ветра, взметнувший тяжелые портьеры. — Мы будем топтать конями все, что останется от Уайтроуза после моего урагана.

—Я озаботился тем, чтобы мечи гирудов были острее человеческих, — поддержал брата Майкл Шарп. — Любая нанесенная ими рана будет смертельной. Могу заверить императора, что оружие, откованное в наших подземных кузницах, не подведет.

Джастин Флавий кивнул в знак согласия с замечаниями Урсуса, Харрикейна и Шарпа.

—Люди поклоняются белой розе, но я предпочитаю красные, цвета крови и войны, — сказал он. — Мне очень нравятся твои стихи, Эдвард: «Клинкам противна тишина! Пусть льется кровь пурпурным током и не кончается война между Закатом и Востоком...»

—Спасибо, Флавий, — с признательностью в голосе произнес император Морой, поглаживая Нигредо по голове. — Насколько я понимаю, ты тоже сторонник войны. Теперь послушаем Пилгрима и решим, стоит ли ввязываться в драку прямо сейчас.

На протяжении выступлений братьев лорд Саймон сидел с отсутствующим, если не сказать понурым, видом: он все еще находился под впечатлением встречи со Свершителем, так и не оправившись от своего поражения на Горбатом мосту. У него недостало духа вэтом признаться открыто. Помолчав, он тихо произнес:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});