О звере и фейри - Келси Киклайтер

ее почти невозможно узнать в простой майке и легинсах. Она хмурится, на ее лице мелькает растерянность.

– Миледи Фэй?

Смущение приливает к моим щекам, когда я понимаю, что пришла к ней посреди ночи и как это выглядит со стороны.

– Я заблудилась, – шепчу я и вздрагиваю. – Меня мучила клаустрофобия, и я потеряла над собой контроль.

Выражение ее лица меняется, смягчается.

– Внутренний двор? – спрашивает она, указывая на сад, находящийся неподалеку от моих покоев.

Я натянуто улыбаюсь ей.

– Он тоже окружен стенами.

Она кивает, затем быстро моргает, словно пытается о чем-то вспомнить. Она дарит мне быструю, заговорщическую улыбку и присоединяется ко мне в коридоре.

– Пойдемте, – говорит она, потянув меня за руку. От этого прикосновения у меня покалывает кожу, и я следую за ней вверх по лестнице.

Лестница заканчивается небольшой площадкой на последнем этаже. По размерам это помещение меньше, чем моя спальня дома. Между большими, встроенными оконными рамами находятся французские двери. Исла вновь усмехается, отворяя их, и передо мной предстает небольшой балкон с видом на высокие шпили на крыше и верхушки деревьев в лесу.

Теплый летний ветерок проникает внутрь, развевая волосы Ислы. Она прикрывает глаза, наслаждаясь им, а затем выходит на балкон. Мне хватает и этого приглашения. Я встаю рядом с ней, прислонившись бедром к перилам с другой стороны, чтобы не стеснять ее в маленьком пространстве. От неба нас отделяет лишь скрупулезно отлитые завитки из железа. На безоблачном небе ярко сияют звезды, а лес наполнен тихими звуками умиротворяющей природы – стрекот сверчков, шелест ветра по листьям и ветвям, редкие призывы и отклики сов. Я делаю глубокий, протяжный вдох.

– Где мы? – спрашиваю. Клянусь, я чувствую запах соленого океана даже отсюда.

Мягкая улыбка Ислы практически освещает меня.

– Думаю, это своего рода дань уважения вдовьей прогулке. – Она слегла наклоняется, перегнувшись через край. – С земли его не видно.

– Великолепно, – говорю я. Здесь и правда красиво, хотя пребывание вне стен не приносит успокоения моим мыслям. Вздох, вырвавшийся из меня, свидетельствует об этом.

Она ласково опускает руку на мое плечо.

– В чем дело?

Я хлопаю глазами, удивленная прикосновением, но ничуть не огорченная им. Днем она держится от меня на расстоянии, и я даже думаю, что она сдерживается из-за своего положения. Возможно, из-за отсутствия доспехов некоторые установленные ею границы стираются.

Она отдергивает руку, и я слегка качаю головой; щеки горят, пока я пытаюсь вспомнить вопрос.

– Ох. Я просто думала… – Я почти рассказываю ей о своих переживаниях за Элли и других подменышах, ради которых я должна сражаться, но это кажется слишком личным, чтобы позволить себе говорить об этом. Мне себе-то трудно признаться, не говоря уже о ком-то постороннем. Я прочищаю горло. – Не понимаю, почему Солиэль хочет видеть меня на троне. В этом нет никакого смысла.

Ее лицо омрачается.

– Вы просто не знаете Солиэль. Она считает всех, кто не является сидхе, низшими существами. Тот факт, что Гейдж занимает трон, действует ей на нервы. Я удивлена, что она еще не попыталась свергнуть его. Хотя, если бы она это сделала, столкнулась бы с последствиями со стороны старейшин.

– Зачем ей нужен Неблагой Двор? Она же его терпеть не может.

Исла кивает, вглядываясь в деревья, словно в них спрятан секретный ключ, с помощью которого мы сможем понять мотивы королевы Света.

– Чтобы переделать его по своему образу и подобию, я полагаю. Возможно, ради власти. Контроля над территориями. – Она пожимает плечами. – Нечто в таком духе.

Я мысленно прокручиваю ее слова. Мне чего-то не хватает, как будто я упускаю какой-то фрагмент, но Исла знает этот мир лучше. Я пожимаю плечами.

– А Гейдж? – спрашиваю я. Она восхищается им, и я не хочу, чтобы она подумала, будто я постоянно принижаю его достоинства. – Почему он готов отказаться от трона?

Она слегка улыбается, на ее лице отражается преданность своему королю.

– Он считает, что ты принесешь больше пользы Двору, чем он. И как бы он ни был хорош, я не думаю, что он когда-либо хотел стать королем.

По крайней мере это похоже на правду.

– Вас беспокоит только это?

Из меня вырывается смешок, когда небрежное «да», готовое сорваться с языка, застревает в моей груди. Ах, да. «Я не могу солгать фейри».

– Мне стало легче, – говорю вместо этого.

Она удовлетворенно вздыхает.

– Хорошо. – Она садится, скрестив ноги, на кафельную плитку. – Не желаете ли ненадолго остаться?

Она смотрит в мои глаза. И пусть я понимаю, что мне необходимо выспаться, все равно устраиваюсь рядом с ней, возможно, на дюйм ближе, чем надо. И на один миг, пока мы обмениваемся историями в темноте, груз на моих плечах не кажется таким неподъемным.

Глава десятая

Следующим вечером, когда мы спускаемся на нижний этаж дома, – я подготовлена к новой встрече с Подземельем, – в моей голове бьется одна мысль. Остальные слишком опасны, чтобы думать о них сейчас.

«Элли. Все ради Элли».

Ненавижу свою нервозность, ненавижу переживания о том, как отреагируют на меня сегодня фейри Неблагого Двора. Желудок, не переставая, бунтовал с тех самых пор, как мне сказали, что время пришло. «Возьми себя в руки, Фэй». Я стискиваю зубы, когда Гейдж жестом приказывает мне спуститься по ступенькам. Его черные глаза с одобрением смотрят на мое платье.

– Эта дверь никогда не меняет направление? – спрашиваю его, пытаясь отвлечься и разглядывая орнамент и древние символы, вырезанные на ней. Я уже не раз попадала впросак в этом доме, – не считая прошлой ночи, где виновата была только я сама. Открывала дверь в оружейную комнату, но оказывалась почему-то на кухне. Я не знаю, то ли дом движется вокруг нас, то ли мы вокруг него. Ни Исла, ни Гейдж так и не смогли ответить на мой вопрос.

– Подземелье – древнейшая часть Лощины. Дом помнит об этом.

Я провожу рукой по деревянной раме, обрамляющей дверь, которая открывала проход к лестнице, ведущей в Подземелье. Время от времени мне кажется, что под фасадом из дерева, камня и штукатурки я могу почуять чье-то присутствие. Оно словно забавляется, играет с нами, но в то же время внимательно наблюдает. Надеюсь, оно не чувствует приступов клаустрофобии, с которыми я борюсь, или не принимает их на свой счет. В этих стенах я ощущаю себя в большей безопасности, чем мне хотелось бы признать. Впрочем, когда делаю первые нерешительные шаги по лестнице в темноту, я понимаю, что это не продлится долго. Не задумываясь, я тянусь к своей магии. И пусть я чувствую слабость в коленях, она нежно скользит по моей коже, будто кошка, которая ластится к моим ногам. Почти дружелюбное прикосновение.

– Ты помнишь, что нужно сказать?

Я закатываю глаза, хотя он не видит меня в темноте.

– Да, Гейдж.

– Я тебя раздражаю? – спрашивает он, в его голосе слышатся дразнящие нотки.

Я подавляю смех,