Комментарии к материалистическому пониманию истории - Дмитрий Евгеньевич Краснянский

полное теоретическое банкротство и блестящее владение диалектикой.

А) После того, как в конце XIX в. пролетариат окончательно оформился как класс буржуазного общества и утерял вследствие этого практически весь свой революционный энтузиазм, ортодоксы стали говорить о подкупе пролетариата буржуазией. Аргумент столь замечателен, что ныне к нему прибегают и люди далекие от коммунизма, но неприемлющие западный путь развития. В принципе, этот аргумент был уже неоднократно убедительно опровергнут. Поэтому мы остановимся на нем лишь вскользь.

Этот аргумент весьма темен с фактической точки зрения. С одной стороны, мы видим огромный поток материального богатства, перетекающий из кармана мира в карман Запада. С другой стороны, мы видим масштабную материальную помощь стран Запада остальному миру. Судя по всему, обмен всё же неэквивалентен. Но здесь удивляться нечему. Сложноорганизованное ядро по определению эксплуатирует периферию. Мы же не удивляемся и не протестуем, что человечество эксплуатирует природу.

Кроме того, этот аргумент о подкупе весьма нелеп с логической точки зрения. Сам Маркс одним из первых указал на то, что капитализм с необходимостью эксплуатирует мировую периферию. Соответственно, он мог бы сразу догадаться, что при необходимости капитализм использует часть этих средств на стабилизацию собственного положения. Как бы то ни было, этот механизм оказывается существеннейшей чертой капитализма и позволяет ему избегать серьезных социальных потрясений. Указывать на него, как на причину отсрочки гибели капитализма так же неплодотворно, как говорить, что тот человек обязательно умрет, но пока не умирает, потому что его иммунная система всё ещё работает.

Кроме того, как уже не раз было отмечено: пролетариат оказывается весьма странным гегемоном. Что же это за гегемон, если его революционность убывает прямопропорционально с ростом его богатства и образования? И если это так, то буржуазия вызывает куда больше уважения, поскольку рост её богатства только укрепляет её волю к овладению властью.

Тезис о подкупе загадочен и в плане хронологии. Говоря о подкупе пролетариата буржуазией, обычно указывают на время конец XIX–XX вв. Но ограбление колоний осуществляется Западом уже пятьсот лет. Вполне резонен вопрос: отчего же власть имущие не использовали доходы от этого грабежа ранее? Ведь поводов для этого у них было предостаточно – Запад сотрясали волнения и революции. И какие революции! Достаточно вспомнить Великую Французскую революцию или всеевропейскую революцию 1848 г.

Мы полагаем: чем разглагольствовать о подкупе, не лучше ли обратиться к анализу тех закономерных социально-экономических и политических подвижек в структуре капитализма, которые и сделали возможным более гармоничное включение пролетариата в эту систему.

Б) Аргумент ортодоксов о недостаточной политической организованности пролетариата как причины выживания капитализма также сомнителен. Но спорить с ним весьма затруднительно. Так же затруднительно, как возражать какому-нибудь вздорному утописту, который взялся бы утверждать, что имей крестьяне лучшую военную и политическую организацию, и с феодализмом было бы покончено раз и навсегда. Если аргумент базируется на «вот, если бы..…», то он почти неуязвим.

В) Есть еще аргумент о «социал-предателях». Аргумент совсем уж никчемен, поскольку он является разновидностью «теорий заговора». Серьезная социальная наука уже давно отказалась от этого примитивного способа осмысления общественных процессов. Очень грустно, что марксизм – теория, которая является главным виновником развенчания «теорий заговора», сам принес обильную дань делу обнаружения различных заговоров.

3. История опровергла все положения Маркса о механизмах гибели капитализма.

А) Маркс полагает, что главным разрушающим противоречием капитализма является противоречие между общественным характером производства и частной формой присвоения. Что ж, диалектики могут быть довольны: противоречие найдено и предмет, следовательно, познан. Но если не впадать в диалектический восторг, то это противоречие оказывается не совсем прозрачным. Нет, если следовать точно обретенной формулировке, то оппозиция налицо: «общественное-частное». Но если переформулировать этот тезис и выразить его другими словами, то всякое противоречие исчезает.102

Если под «общественным характером производства» понимать вовлеченность всего общества в производство103, то здесь мы сталкиваемся с полной нелепостью. Согласно марксизму, общество и есть система производства и воспроизводства. И, фактически, любое общество выступает таковым.

Но возможно, под «общественным характером производства» следует понимать исторически специфическую ситуацию, когда возникает общество, взаимосвязи которого столь сложны и тесны, что процессы, совершающиеся в одной части системы, почти мгновенно отзываются на процессах в другой её части. Эта формулировка более разумна. Но, с ней становится неясно, почему подобный характер системы находится в противоречии с частной формой присвоения. В конце концов, почему бы не формулировать это противоречие более фундаментально. Как противоречие между общественным характером производства и частной формой потребления или пищеварения. В принципе, многие социалистические режимы тяготели именно к этой формулировке, но их борьба с человеческой индивидуальностью столь вопиюще противоречит идеалам коммунизма, что обсуждать их подробнее бессмысленно.

Классический ответ марксизма на аргументацию, приведенную выше, таков: противоречие реально, поскольку оно выражается в непрекращающихся экономических кризисах капитализма; эти кризисы могут быть преодолены лишь в рамках социалистического планирования. О социалистическом планировании мы будем говорить в других пунктах. Пока же о кризисах.

В принципе, изумленное потрясение Маркса перед лицом перманентных кризисов вполне понятно. По большому счету, он родился и формировался в аграрном обществе. Он – человек с ментальностью докапиталистического общества. Промышленность развилась уже во время жизни Маркса, и первый кризис, поразивший лишь Англию, произошел в 1825 г. Марксу было семь лет. Для менталитета аграрного общества экономический кризис капитализма вещь парадоксальная и противоестественная: производство работает на полную мощь, а рабочие голодают и оказываются на улице; капиталисты разоряются и выбрасываются из окон; топки пароходов дешевле топить зерном, чем углем. Очевидно, что общество, которое постигло подобное бедствие, распадается и обречено. Маркс прямо указывает на чудовищное расточение общественного богатства во время экономических кризисов.

Марксова теория кризисов неплоха, но это достаточно ранняя теория. С тех пор социальные и экономические науки продвинулись значительно дальше. Последующий ход событий показал, что кризисы – это не судороги разлагающегося капиталистического общественного организма, а необходимое и весьма эффективное средство для преодоления дисбалансов. Более того, выяснилось, что чудовищное расточение общественного богатства есть следствие работы кризисных механизмов, которые сами являются необходимым условием для создания богатства еще более чудовищных размеров. Каждый новый кризис делает капиталистическое общество все более богатым и эффективным. Кризис – один из способов существования рыночной капиталистической системы. Эта система не идеальна, но на данный момент наиболее эффективна.

Восприятие капиталистических кризисов марксистами вновь высвечивает их «идеалистический», миллианаристский подход. Первое, что им приходит в голову: неправильное, нездоровое общество; и они тотчас принимаются мечтать об идеальном обществе, избавленном от каких-либо кризисов. Весьма странный подход для диалектиков, считающих, что развитие через противоречие и конфликт – естественное развитие.

Б) Теория абсолютного и относительного обнищания пролетариата при капитализме. «Маркс следовал за классическим экономистом Д. Рикардо (1771–1823) и его трудовой теории стоимости, которая гласила, что