Сказочное невезение - Диана Джонс

Мы помчались вверх по лестнице и влетели в уборную для прислуги на верхнем уровне подклети. Кристофер привалился к ближайшей стене.

– У меня в жизни не было такого бурного утра! – произнес он. – И чтоб я провалился, если еще когда сунусь в эту часть чердака!

Тут я с ним был полностью согласен. А потом посмотрел в зеркало и сразу понял, почему мисс Семпл пришла в такой ужас. Мы оба были чумазые, как я не знаю что. Кристофер – весь в пыли и ворсинках с ковра. Один его чулок сполз, а шейный платок снова напоминал серую веревку. Я же был покрыт паутиной, а волосы торчали в разные стороны.

– Самое время прибегнуть к волшебству, – сказал я.

Кристофер испустил вздох, а потом махнул рукой:

– Готово!

И мы опять стали с иголочки – чистые, наглаженные рубашки и опрятные шейные платки.

– Вымотался, – сказал Кристофер. – Совсем сил не осталось, Грант. Ты ведь меня заставил колдовать без передышки. Если так и дальше пойдет, я состарюсь раньше срока.

Я-то видел: на самом деле ничего он не вымотался, но Кристофер продолжал гнуть свое, пока мы спускались вниз. Мне, в принципе, было все равно. Главное – мы оба избегали говорить про Странника, про экраны в погребе и про голос с потолка. Слишком все это было серьезно, пока не хотелось вдаваться.

Открыв дверь средней залы, мы обнаружили, что сидят там, почитай, одни незнакомцы: горничные в желтых капорах и лакеи в жилетах и полосатых чулках – на вид даже смазливее, чем привычная нам публика. Эндрю, Грегор и все остальные наши знакомые сидели в ряд в дальнем конце длинного, низкого помещения и как-то оцепенело таращились перед собой. Одна из самых хорошеньких горничных стояла на столе, прямо среди посуды и приборов. Когда мы вошли, она театральным жестом простерла руку и произнесла:

– Когда же придет лазурная ночь, а с нею – моя любовь?

Парень в темном костюме, который стоял на коленях между стульями, откликнулся:

– Еще не окрасится алым восток, а мы уже встретимся вновь!

– Дешевка! – фыркнула барышня, стоявшая на столе.

– Чего? – спросил Кристофер.

Все так и подскочили. Все новые горничные и все странные лакеи скромненько заняли свои места у столов, причем с такой скоростью, что даже поверить трудно, – за исключением парня в темном костюме, который стоял, одергивая пиджак. А барышня – кстати, она действительно была на диво хорошенькой – так и осталась стоять на столе.

– Ах вы, невежи! – воскликнула она. – Могли бы помочь мне слезть. А теперь я вляпалась.

– Не переживай, – сказал я. – Мы всего лишь Постигающие.

Все дружно выдохнули. Парень в костюме отвесил нам поклон. Он был до смешного длинным и тощим, а физиономия у него оказалась какая-то скособоченная.

– Прендергаст, – представился он. – Временно исполняющий обязанности младшего помощника дворецкого. Имя тоже временное, – добавил он и скособочил физиономию на другую сторону. – Мой сценический псевдоним Борис Вестов. Слыхали небось? Нет, – грустно ответил он сам себе, увидев, что на физиономии Кристофера отразилось недоумение (то же самое, что и у меня в голове).

– Мы тут все актеры, лапочки, – пояснила еще одна хорошенькая горничная.

– Что? Почему? – изумился Кристофер. – В смысле…

– Да потому, что мистер Амос – человек сугубо практичный, – ответила барышня, стоявшая на столе.

Она опустилась на колени и улыбнулась Кристоферу. Волосы у нее были белокурые, а вот так, вблизи, она выглядела и вовсе ошеломительно. Во всяком случае, вид у Кристофера был ошеломленный, у Эндрю и всех прочих – тоже. Я потом выяснил, что зовут барышню Фэй Марли и она – восходящая звезда. Кстати, еще я вспомнил, что как-то, когда был в гостях у друга, видел ее по телевизору.

Я толкнул Кристофера в бок.

– Не врет, – сказал я. – Она в прошлом сезоне играла в «Шоке».

– И что с того? – не понял Кристофер. – Как из этого вытекает, что мистер Амос – практичный человек?

Фэй Марли слезла со стола и принялась объяснять. Вернее, объяснять принялись все хором. Очень они были дружелюбные ребята, эти актеры. Они хохотали, шутили, обзывали нас лапочками – и объяснения были в самом разгаре, когда нормальные горничные принесли обед. Нормальные горничные просто исходили на «хи-хи» и «ха-ха» и все время нашептывали то мне, то Кристоферу:

– Вон она играет молодую медсестру в «Шоке»!

– А он выпрыгивает в окно в рекламе шоколада!

И еще:

– Он – пропавший без вести эльф в «Чик-Чаке»!

Мистеру Прендергасту/Вестову пришлось чуть не силой выпихивать их за дверь.

В конце концов выяснилось, что практичный мистер Амос давно уже подписал с Союзом актеров договор о том, что, если в Столлери случится срочная нехватка горничных или лакеев, он имеет право нанимать любых актеров, которые на тот момент окажутся без работы.

– А без работы актеры сидят довольно часто, – пояснил сногсшибательной красоты лакей.

– Правда, Союз поставил одно жесткое условие, – сказала темноволосая горничная, тоже неописуемой красоты. – Если во время пребывания здесь кто-то из нас получает какое-то предложение от театра или кинокомпании, его обязаны сразу же отпустить.

– И питаться мы должны все вместе, – добавила симпатичнейшая подавальщица. – Кроме того, наш рабочий день ограничен. У вас, лапочки, он гораздо длиннее!

– А с чего это, – сказал Кристофер, – вы решили, что вообще годитесь для здешней работы?

Они расхохотались.

– Да среди нас тут нет ни единого, – ответил мистер Прендергаст, – кому по ходу своей карьеры не приходилось выходить на сцену со словами: «Кушать подано, госпожа», или таскать поднос с подкрашенной водичкой, разлитой по бокалам. Уж эти-то роли мы знаем назубок.

– А еще у нас есть пара дней на репетиции, – добавил еще один красавец-лакей. Его звали Франсис, был он, как Фэй, светловолос. – Я слышал, что гости приедут только после того, как дамы вернутся из Лудвича.

Они рассказали, что прибыли нынче утром на автобусе, все вместе.

– Вместе с этой очаровательной чертовкой, которая разбирает книги в библиотеке, – добавила смазливая горничная. – Я бы зуба не пожалела за такой цвет лица!

Эту часть рассказа мы выслушали дважды. А все потому, что по ходу обеда произошло как минимум две перемены. И каждый раз разговор вроде как встряхивался и откатывался немного назад. Кристофер, похоже, чувствовал себя виноватым. Каждый раз он смотрел на меня и закатывал глаза, в надежде, что я не проболтаюсь. К концу обеда он совсем притих и вид у него был встревоженный.

А потом прозвонил колокольчик. Нам с Кристофером нужно было возвращаться к работе – а кроме нас, Эндрю, Грегору и еще парочке лакеев-актеров. Мистер Амос дожидался на верхней площадке лестницы – тушил, как обычно, свою сигару. Я был твердо уверен: он знает, что мы побывали в его тайном погребе. Я едва не бросился наутек. Кристофер побелел. Однако мистер Амос хотел поговорить с новыми лакеями. А нас отправил в столовую.

Не знаю, что там мистер Амос наговорил актерам, но они явно разнервничались. Работники из них были никакие. Они постоянно путались друг у друга под ногами. Франсис разбил две тарелки, а Манфред грохнулся на пол, споткнувшись о стул. Эндрю и Грегор обдавали их презрением. А когда в залу вошли графиня, леди Фелиция и граф Роберт, их встретил продолжительный звон ножей, падающих из ящика, который Франсис выдвинул слишком далеко. Графиня остановилась и вытаращила глаза. Она была разряжена в пух и прах перед предстоящей поездкой в Лудвич.

– Прошу прощения, миледи, – сказал мистер Амос. – Новая прислуга, сами понимаете.

– А, вот оно в чем дело! – откликнулся граф Роберт. – А я было подумал, что война.

Графиня бросила на него испепеляющий взгляд и поплыла к своему стулу, а Франсис покраснел так, как, по-моему, люди вообще не краснеют, и, ползая на коленях, принялся убирать ножи с ее пути. Мистер Амос кивком приказал нам с Кристофером ему помочь. Я ползал по полу на коленях, а Манфред как раз облил добрую половину ножей супом, когда где-то вдалеке раздался величественный перезвон – можно подумать, что в соборе звонили к похоронам.

– Звонят у парадной двери, – возвестил мистер Амос. – Прошу прощения, миледи, миледи, милорд. Мистер Прендергаст пока еще недостаточно опытен. – Он ухватил Эндрю за рукав и прошипел ему в ухо: – Поставь этих двух идиотов к стенке до моего возвращения.

После этого он буквально выкатился за дверь.

Грегор дал мне чувствительного пинка – чего еще от него ждать, – чтобы я вместо Манфреда подал суп. Я поставил перед каждым по тарелке, графиня понесла ложку к губам и, не донеся, заговорила:

– Фелиция, милочка, по дороге в Лудвич у нас с тобой будет чрезвычайно серьезный разговор по поводу мистера Сейли…

И тут мистер Амос влетел обратно. Вид у него был степенный и все же самую малость встрепанный. Дворецкий беззвучно, как и положено, затворил дверь, и я услышал снаружи голос мистера Прендергаста: