Шрифт:
Интервал:
Закладка:
-- Когда я согласился на то, чтобы пустить в мою страну миссионеров, я поставил условие, чтобы они хорошо знали наш язык и наши законы. Вижу, что по-нашему вы говорите сносно, но достаточно ли внимательно вы изучили наши законы? И обязуетесь ли их исполнять? Без этого я не могу позволить остаться вам на нашей земле.
Отец Андреас ответил:
-- Мы изучили сборник ваших законов, изданный у нас. Ваши законы мудры и строги, и высший из них -- твоя воля. Однако мы христиане, и если наша вера во Христа будет противоречить твоей воле, мы будем вынуждены подчиниться Господу Богу нашему, ибо Христос -- Бог, а ты всего лишь человек, пусть и могучий властитель. Если ты прикажешь нам поклониться идолам, мы умрём, но не сделаем этого!
По толпе прошёл гул восклицаний. Брат Томас попросил у господа мужества, ибо сказанное было слишком недвусмысленно, Инка мог разгневаться на дерзких чужеземцев, и приказать убить их на месте. Правда, тогда начнётся война, власть тиранов будет свергнута, так что погибнут они не зря, да и на небо они попадут минуя чистилище. А смерть -- это недолго, только бы хватило мужества перетерпеть. "Дух бодр, но плоть немощна", -- молился про себя брат Томас, -- "да свершится воля твоя как на небе, так и на земле".
Но Инка, казалось, и не думал звать палачей, и скорее выглядел огорчённым, чем разгневанным. Когда восклицания стихли, он сказал:
-- Мне нравится ваше мужество и ваша прямота, но всё-таки жаль, что вы плохо изучили наши законы. Моя воля отнюдь не высший закон, и если вы нарушите что-то, то даже я не могу спасти вас от суда и наказания, ибо инки и сами подчиняются законам также как и все остальные. Наши подданные перестали бы нас уважать, если бы мы требовали жить от них по одному закону, а сами жили бы по другому.
-- Воля твоя, но я не понимаю этого, -- сказал отец Андреас, -- ведь многие ваши законы требуют смерти для преступника, а кровь Солнца священна, и проливать её нельзя. К тому же ты -- законный монарх, разве может кто-либо оспорить твою власть?
-- Если инка нарушит закон, то это значит, что крови Солнца в нём нет, и потому он лишается права быть инкой, и судят его по всей строгости закона. Даже самого Первого Инку могут снять, если его правление большинство инков сочтёт опасным для государства. У ваших предков была легенда о Фаэтоне, сыне Солнца, который то ли украл, то ли выпросил у отца право покататься на огненной колеснице, но не справился с управлением, и в результате погиб сам и принёс земле величайшие беды. Закон, позволяющий выбирать и смещать монархов, создан для того, чтобы оградить нас от случайностей. Суровость и неукоснительность наших законов -- не чья-та прихоть, не каприз, она необходима, чтобы наше государство могло существовать таким, какое оно есть.
-- Но стоит ли существовать государству, которое не может обойтись без жестокости! -- гневно выкрикнул брат Томас. "Хвалятся выборностью монарха, болваны!", -- шепнул на ухо Андреас Томасу, -- "В таком вопросе надёжнее полагаться на Бога, нежели на людей, но тиранов тут не переубедишь.."
-- Жестокость? Это ещё вопрос, чьё государство можно назвать жестоким! Благодаря мудрому государственному устройству наш народ свободен от нищеты, рабства и голода, у нас нет воров и разбойников, проституток и нищих. И дело не только в том, что, карая преступника, мы пресекаем воровство в зародыше, но и в том, что у нас по закону каждого обеспечивают кровом и пищей, каждый здоровый имеет право и обязан работать. Вы считает инков всесильными господами, но мы не более господа, чем являются господами часовщики, которые следят за часовым механизмом на городской ратуше. Когда-то наши предки стали пренебрегать долгом, предавшись роскоши и лени, и за это наш народ жестоко поплатился, едва не потеряв свободу и землю. Но мы уже не повторим ошибок своих предков, не отступим от законов сами и не позволим их нарушать кому бы то ни было на нашей земле. Стоит вам только посягнуть на жизнь, свободу, имущество или достоинство кого-либо из жителей нашей страны, то вас будут судить по всей строгости наших законов. Впрочем, я знаю, что и у вас, христиан, есть заповеди "не убий" и "не укради", так что здесь ваши законы совпадают с нашими, и боюсь я только одного -- что вы начнёте посягать на наши святыни! Они воплощают в себе достоинство нашего народа. Я не могу обязать вас уважать их так, как уважаем их мы, но знайте, что если вы поднимите на них руку, или хотя бы словесно оскорбите их, то сам народ может расправиться с вами, не дожидаясь законного суда. Согласны ли вы на это условие?
Даже брат Андреас не знал, что ответить на столь прямой вопрос. С одной стороны, христианин обязан обличать всяческое идолопоклонство, с другой -- Инка, похоже, говорил правду, и толпа озверелых язычников могла и впрямь их растерзать. Надо было ответить так, чтобы с одной стороны, успокоить Инку, а с другой -- оставить лазейку для себя. Брат Томас решился спросить:
-- Скажи мне, Инка,... вот ты цитировал Священное Писание, ты говорил о сходстве наших вер... но я знаю, что со времён Великой Войны ни один христианский миссионер не ступал на вашу Землю, откуда же ты знаешь о том, что говорится в наших книгах. Может быть, ты плавал в дни своей юности в наши земли?
-- Нет нужды плавать в чужие земли, чтобы прочесть ваше Священное Писание. Со времён Великой Войны осталось немало таких книг. В наших школах обязательно проходят курс "Критики христианства", который преподают наши амаута. Я сам читал Евангелие, переведённое на наш язык.
-- Значит, и до твоего сердца дошла Благая Весть, и тебе Господь указал путь из мрака язычества к божественному свету. Однако ты не пожелал прийти к Господу, и тем самым пренебрёг его дарами. Знай, Инка, Господь милосерд и многотерпелив, однако и его терпению может прийти конец, поэтому, пока не поздно, оставь языческую скверну, крестись сам и крести свой народ, и тогда Господь помилует тебя. Если ты не сделаешь этого, то Бог жестоко накажет тебя: твои золотые браслеты сменятся кандалами, царственное одеяние -- ветхим рубищем, дворцовые покои -- темницей, а роскошные яства -- сухими корками, а если и после этого ты не покаешься, то Господь отнимет у тебя и твою жизнь, а душа твоя будет вечно мучиться в аду!
Брат Томас был очень доволен своей проповедью. Не то чтобы он всерьёз надеялся поразить этим сердце тирана, скорее рассчитывал на слушателей, для которых его смелость должна была послужить отправным толчком, чтобы задуматься об Истине, да и убедиться в собственной смелости было очень приятно. Хотя умом брат Томас понимал, что это сродни попытке раздразнить сытого льва -- пока царственный хищник ещё вполне добродушен, но в один миг его настроение может измениться, и тогда не жди пощады. Но Инка в ответ только негромко промолвил:
-- Нет нЩжды напоминать мне о том, что хотят сделать со мной мои враги, мы уже не столь наивны, как наши предки. Однако меня уверяли, что ваш Бог -- бог любящий и милосердный. Как же он может пытать своих врагов целую вечность? Ведь это не только жестоко, но и просто низко. Неужели он после смерти подвергнет меня пыткам только за то, что я не пожелал ему покориться при жизни? Неужели ваш справедливый бог может приговорить меня к столь жестокому наказанию?
-- Инка, ты ещё спрашиваешь, чем заслужил вечные муки?! Да разве не в твоём государстве ежегодно приносят в жертву сотни самых красивых детей! И ты, даже прочитав Евангелие, не отменил этот мерзкий обычай! Твои подданные живут в вечном страхе, потому что ты готов казнить по первому доносу. Сколько людей ты убил просто за неосторожное слово! Ты до того измазал руки в невинной крови, что теперь не можешь избавиться от страха за свою шкуру. Твои подданные и без того насмерть запуганы, но ты расставил воинов на крышах домов, чтобы они стреляли в любого, кто им покажется подозрительным. Но не уйдёшь ты от гнева Божьего! Дикси!
"Небось ещё всех нищих переказнил", -- пробурчал Андреас по-испански.
-- Я знаю, что в Европе ходит эта глупая байка, будто мы приносим в жертву собственных детей, хотя человеческие жертвоприношения отменил ещё Манко Капак, основатель нашего государства, и в дальнейшем, по мере присоединения новых земель, инки повсюду искореняли этот жестокий обычай. Поверь, мы любим своих детей, и никогда бы ни позволили бы убивать их, тем более так, как это делали в стране, которую вы ныне называете Мексика. Однако вы отчего-то упорно обвиняете нас в том, в чём мы неповинны.
И я вовсе не "дрожащий за свою шкуру тиран", каким ты упорно пытаешься меня вообразить. Ещё вчера я встречался с народом без того, чтобы на крыше стояли лучники. У меня нет причин бояться своего народа: хотя на мою жизнь не раз покушались враги, едва ли найдётся безумец, готовый выстрелить в меня прилюдно, ведь его бы без всякого приказа порвали бы в клочки за такое! -- Инка позволил себе усмехнуться, - ну а что мои люди смотрят на вас настороженно -- так благодарите за это ваших предков, некогда вероломно воспользовавшихся нашей слабостью и доверчивостью, чтобы захватить нашу страну.
- Начало пути - Влад Поляков - Альтернативная история
- НИКОЛАЙ НЕГОДНИК - Андрей Саргаев - Альтернативная история
- Ушедшее лето. Камешек для блицкрига - Александр Кулькин - Альтернативная история
- Вести ниоткуда, или Эпоха спокойствия - Уильям Моррис - Альтернативная история
- Генерал-адмирал. Тетралогия - Роман Злотников - Альтернативная история
- Боевые паруса. На абордаж! - Владимир Коваленко - Альтернативная история
- Дымы над Атлантикой - Сергей Лысак - Альтернативная история
- Хольмгард - Владимир Романовский - Альтернативная история
- Плацдарм «попаданцев» - Александр Конторович - Альтернативная история
- ЗЕМЛЯ ЗА ОКЕАНОМ - Борис Гринштейн - Альтернативная история