За Уралом. Американский рабочий в русском городе стали - Джон Скотт

Приехав в Свердловск, мы пошли к Майку. Я был поражен. Он жил в огромном каменном доме, где у него была квартира, состоявшая из четырех комнат и большой кухни; там были и водопровод, и центральное отопление, и все удобства, какие только можно было пожелать. В его доме был даже лифт, однако он никогда не работал. До этого я даже представить себе не мог, что в Советском Союзе где-нибудь еще, кроме Москвы, есть такие жилые дома. Жена Майка накормила нас великолепным обедом, мы приняли ванну, и впервые за целый год я лег спать в постель, застеленную чистым бельем.

Глава III

Я прожил в Свердловске неделю. Инженеры, с которыми меня познакомил Майк, провели меня на Уральский завод тяжелого машиностроения, расположенный рядом с городом. Это был лучший завод, который мне когда-либо доводилось видеть. Там был прекрасный первый механический цех. В здании длиной в целую милю находилось лучшее американское, английское и немецкое оборудование. Этот цех был оснащен и укомплектован лучше, чем любой цех «Дженерал электрик» в Шенектади. Там стояли два огромных токарных станка, на которых пока еще не работали. Я не мог понять, что будут производить с помощью этих станков, каждый из которых был длиной с целый паром. Позже я узнал, что они предназначены для обработки орудийных стволов.

На заводе был также и прекрасный литейный цех, полностью механизированный, построенный и оснащенный новейшим оборудованием по американским стандартам.

Уральский завод тяжелого машиностроения был, как и Магнитогорск, детищем первой пятилетки. Уже тогда он был оборудован таким образом, что мог выпускать прокатные станы, турбины и другую продукцию тяжелой промышленности. С 1936 года здесь начали строить подводные лодки, которые затем доставлялись в районы Тихого океана, Черного и Балтийского морей, находившиеся за тысячи миль отсюда.

В Свердловске снабжение было налажено лучше, чем в Магнитогорске. Деревни и сельские хозяйства, расположенные вокруг Свердловска, доставляли в город овощи и молочные продукты. Жизнь здесь шла более или менее нормально. Сверхурочно работали только в исключительных случаях. В Магнитогорске же сверхурочная работа была правилом. Здесь были театры, и я посмотрел балет, который мне очень понравился. Большинство семей размещалось в домах или в квартирах, в то время как в Магнитогорске многие жили в палатках или в бараках.

Я побывал в доме, где в 1918 году последний царь и его семья были расстреляны стрелками-красногвардейцами. Это здание, которое раньше было жилым домом, теперь превращено в музей. Экскурсоводы показывают посетителям комнату в погребе, где расстреляли свергнутого самодержца. Я видел в стене этого погреба дырки от пуль: колчаковские солдаты, взявшие город в скором времени после казни Николая, выковыривали из стен свинец и брали себе на память.

В Свердловске я вел более приятную жизнь, чем та, к которой я привык в Магнитогорске, и у меня появилось искушение остаться здесь и устроиться на работу на большой новый завод Уралмаш, произведший на меня огромное впечатление. Но я не поддался этому искушению отчасти потому, что подписал контракт, обязывавший меня оставаться в Магнитогорске до тех пор, пока не будут пущены в строй четыре доменные печи. Прожив у Майка и его жены неделю, я отправился обратно, домой.

У меня еще оставались деньги, и я решил лететь самолетом. Каждое утро из Свердловска вылетали два маленьких самолета местной авиалинии: один — в Челябинск, а другой — в Магнитогорск. Я пошел в центральную билетную кассу и попытался достать авиабилет за несколько дней вперед. Там мне сказали, что им не разрешено бронировать билеты заранее, так как в последнюю минуту всегда появляются партийные или правительственные работники и требуют предоставить им места на самолет, но если я приеду в аэропорт утром, то почти наверняка смогу получить билет за несколько минут до вылета.

Поэтому я упаковал в маленький чемоданчик свою рубашку, носовые платки, запас еды на несколько дней и, поблагодарив Майка и его жену и попрощавшись с ними, отправился в путь. Самолеты вылетали в пять часов утра, и я боялся, что не смогу добраться до аэропорта к такому раннему часу, поэтому сел на трамвай и поехал туда накануне вечером. Ночь я провел в аэропорту.

В те дни наивности и простодушия еще можно было побродить по советским аэропортам, посмотреть на самолеты и поговорить с летчиками; пять лет спустя все аэродромы Советского Союза были обнесены колючей проволокой и входить туда разрешалось за несколько минут до вылета того самолета, на который был куплен ваш билет.

Свердловский аэропорт находился приблизительно в шести милях от города, посередине прекрасного соснового бора. Ангары, уютно расположившиеся среди деревьев, размещались прямо рядом с летным полем, большим и прекрасно ухоженным. Когда мы вошли на территорию аэропорта, казалось, что мы попали в совершенно другой мир. Здесь везде царил порядок. За оборудованием хорошо следили. Механики и пилоты, даже буфетчицы и уборщицы были одеты и питались лучше, чем средний квалифицированный рабочий в Магнитогорске или Свердловске.

Я пошел в зал ожидания и зарегистрировал свой чемодан, потом заказал себе стакан чаю и разговорился с двумя людьми, которые так же, как и я, приехали заранее в аэропорт, надеясь получить билет на самолет, вылетавший следующим утром. К полуночи нас уже было человек двенадцать; некоторые ждали возможности улететь в Москву или Новосибирск на больших самолетах авиалинии, связывавшей восточные и западные районы Советского Союза[49]; другие надеялись достать билет на маленькие самолеты в Магнитогорск и Челябинск, рассчитанные на четырех пассажиров. У всех, кроме меня, были бумаги от их учреждений или предприятий, в которых говорилось, что они едут в командировку, и доводилось до сведения всех официальных лиц, работающих на транспорте, что необходимо содействовать скорейшему прибытию этих людей к месту назначения. Эти командировочные бумаги были очень полезными документами, и после поездки я всегда получал внушительную бумагу, подписывал ее у Сёмичкина и ставил на нее печать треста по строительству доменных печей.

Вскоре после двенадцати часов ночи к нам присоединились человек шесть летчиков. Это были чисто выбритые, подтянутые, приятные люди, опрятно одетые в форму Гражданского воздушного флота; было видно, что питались они хорошо. Они являли собой разительный контраст с теми, кого можно было встретить на улицах — в большинстве своем небритых, неряшливо одетых, а часто и просто грязных, голодных людей.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});