Сладкий перец, горький мед - Татьяна Туринская

Алексей сидел ни живой, ни мертвый. Одна мысль пульсировала во всем теле: "Она опять сорвалась с крючка! Она не выйдет за меня замуж!"

Таня, словно поняв, что перегнула палку, подошла к нему, присела рядышком, положила голову на его плечо. Помолчала. Молчал и Патыч. Тане вдруг стало так жалко его, даже сердце немножко защемило. Поддавшись порыву, она прижалась к его обнаженному торсу, осыпала поцелуями шею, стала опускаться ниже:

— Прости меня, Лешка, прости… Я люблю тебя, правда люблю, но замуж за тебя никогда не выйду… Мне трудно объяснить свои чувства. Я не слишком-то опытна в любви, ты сам знаешь. Вот вроде и люблю, но чувствую, что не так должна женщина любить мужчину. Не обижайся, Лёшик, не смогу я с тобой жить. Ты такой милый, славный, хороший… Ты потрясающий мужик! Если честно, то мне ужасно не хватает тебя, я хочу, чтобы ты всегда был рядом, но не как муж. Я хочу, чтобы ты всегда любил меня, ласкал, как сегодня. Я без ума от твоих рук и поцелуев! Я хочу, чтобы нас связывали только такие отношения, как…, - смутилась немного, непривыкшая еще к мысли о своем новом физическом статусе. Спрятав глаза, набравшись наглости, договорила: — Я хочу быть с тобой, как сегодня, я хочу делить с тобой постель, но я не хочу, чтобы у нас был общий дом, хозяйство и дети. Я хочу тебя только как мужчину!

Алексей все слышал, но не мог понять, как он должен реагировать на такие признания. Что ей от него надо? Он предлагает ей всего себя, без остатка, на тарелочке с голубой каемочкой, но ей этого мало. Что еще он может предложить ей? Что значат ее слова: "готова делить с тобой постель, но не хочу иметь общий дом и детей". Как это можно понять? Она по-прежнему играет с ним, хочет добиться чего-то еще? Чего, ведь он и так уже дал ей все, что может дать. Вернее, хотел дать, а она не берет. Так что ей надо? Эти ее слова о том, что она хочет только делить с ним постель — это правда или розыгрыш? Неужели так может говорить девятнадцатилетняя девушка, только что потерявшая невинность?! Невинная девушка, которой от любимого нужен только секс в чистом виде и ничего более — это же нонсенс, так не бывает! И что значит "Я люблю тебя, но не так…". А как? КАК?! Как же тогда она его любит?! Частенько встречаются мужики, которым от баб нужно одно-единственное. Да чего там, он сам такой. Чего далеко ходить — от Ольги ему нужно именно это. Да и от Тани когда-то давно именно интимных услуг хотелось. Теперь он их имеет. Больше того, она сама предлагает ему именно такой вид отношений. Встретились, переспали — и до свидания. Так чего же он бесится? Он же этого хотел. Почему же теперь его так оскорбляет ее откровенность? Почему его унижает ее признание: "хочу делить с тобой постель, но не более"? Выходит, он — такое ничтожество, что ей стыдно выходить за него замуж и рожать от него детей?!

А тем временем уже Танины шаловливые рученьки опускались все ниже, все настойчивее ее губы целовали лишенную поросли загорелую мужскую грудь, все требовательнее прижималась она к нему… Алексей брезгливо сбросил с себя ее руки, молча оделся и ушел, не попрощавшись.

Патыч ушел и не появлялся. А Таня не могла понять, какие чувства испытывает по этому поводу. Наверное, она все же сожалела о его уходе. После того, как Лёшка открыл ей что-то новое, непознанное, целую вселенную, она, пожалуй, даже тосковала по нему. Скучала по его рукам, губам, ласкам. Что ни говори, а никто до сих пор не смог подарить ей таких ощущений, никому, кроме Лёши, не удалось раскрыть ее, открыть для нее мир чувственной любви. Платоническая любовь ей наскучила. Давно уже хотелось чего-то большего, запретного, а оттого еще более желанного. Конечно, мечталось, что выйдет она замуж за принца на белом Мерседесе и именно он откроет ей тот волшебный, сказочный мир. Взрослый мир. Но принц потерялся где-то во вселенских просторах, заблудился и никак не может отыскать дорогу к заждавшейся Тане. А вместо принца столько лет уж рядом крутятся Дрибница с Патычем, покоя не дают. И если Дрибница все это время вызывал в Тане однозначно негативные чувства, то с Патычем не все было так очевидно.

Ах, будь Лёшка хоть чуточку более воспитан, образован, интеллигентен, именно он и оказался бы тем самым принцем. Пусть без белого Мерседеса, но все-таки принцем. ЕЁ принцем! Но отсутствие элементарного воспитания и вопиющая безграмотность никоим образом не позволяли Тане видеть его в этой ипостаси. И до безумия обидно и нелепо, что именно его волшебные руки, только его замечательные губы могли дарить ей ни с чем не сравнимое наслаждение. Ведь только Лёшка мог как-то совершенно по-особенному почти незаметно провести самыми кончиками пальцев вдоль Таниного позвоночника и одним этим прикосновением свести ее с ума, повергнуть в пучину чувственного удовольствия. Теперь Таня удивлялась, как же она могла так долго сопротивляться его рукам, отказывать самой себе в удовольствии утонуть в его ласках. Ведь еще будучи тринадцатилетней девчушкой, уже таяла от того, чему и названия еще не знала. Ведь как ей всегда хотелось, чтобы его руки не отрывались от ее тела, чтобы он продолжал ласкать ее, несмотря на ее же возражения. Ей всегда так хотелось узнать: а что же там, за гранью? Теперь, наконец, она узнала это. Узнала и сильно пожалела. Нет, не о том, что позволила-таки Лёшке путешествие за границу дозволенного. Об этом-то как раз она уже никогда не пожалеет! А вот как глупо было почти шесть лет мучить и Лёшку и себя, лишая такого восхитительного удовольствия. А впрочем, нет, не стоит ни о чем жалеть. Тогда она была еще слишком мала для подобных "взрослых" игр. Нет, она все сделала правильно. И тогда, и сейчас. Пожалуй, именно теперь пришел тот миг, когда она готова не только физически, но и морально окунуться во взрослую жизнь. И как хорошо, что Патыч дождался ее, что у него хватило терпения ждать ее столько лет! Ведь вряд ли она позволила бы сделать это кому-либо другому. Нет, первенства заслуживал только Лёшка. Никому кроме него она не смогла бы так довериться, вверить собственное тело в его поистине золотые руки. И ей очень хотелось, чтобы он узнал об этих ее мыслях. Чтобы понял, какие чувства Таня испытывает к нему. Но как это объяснить? Как сказать, что он ей безумно дорог и на самом деле любим? Да, любим, но не так любим, чтобы выйти за него замуж, а потом всю жизнь не простить ему своей загубленной жизни. А любим так, чтобы всегда, всю жизнь быть рядом в трудную минуту, всегда иметь такую опору, тихую гавань. Ведь и по сегодняшний день Лешка был для нее все тем же опорным столбом, на который опиралась ее жизнь. Убери этот столб — и вся ее жизнь полетит к чертовой бабушке.

Но в душе она чувствовала не ту любовь, явно не ту. Имея на самом деле родного по крови брата, брата почему-то ощущала не в Сергее, а в Лёшке. Да, он дорог был ей именно как брат и друг, но не мужчина. Наверное, Серегины слова о том, что спокойно пройдет мимо, когда ее будут насиловать или даже убивать, слишком глубоко запали в память, отравив душу неуверенностью, лишив надежды на братскую защиту. А терпеливый Лешка все эти годы подспудно дарил ей ощущение безопасности. Именно оттуда росла ее любовь, из благодарности за надежность, а никак не из женской привязанности к мужчине. Да, именно из благодарности! Правда, с ее стороны нелогично было дарить себя в физическом плане тому, кого любила лишь, как брата. Но ведь все-таки любила! И ласки его были так приятны, и так непреодолимо захотелось подарить ему то, о чем он давно мечтал. Но не в ущерб себе — ведь и сама давно хотела того же. Ой, как все сложно! "Лёшка, милый, родной, да я же не смогу стать тебе хорошей женой! Я же всю жизнь буду пить из тебя кровь, я никогда не прощу тебе твоего незаконного рождения, из-за которого ты и получился такой неполноценный. Мне же всегда придется скрывать тебя от своих знакомых и страшно стыдиться за тебя, если кто-то узнает, что ты — мой муж. Как же объяснить тебе все это, чтобы не обидеть тебя? Ведь я так не хочу делать тебе больно!!!"