По ту сторону глянца - Алекс Джиллиан

и жар трущегося об меня тела и собственное болезненное возбуждение. Ширинка трещит по швам, мысли вышибает напрочь. Смяв ладонями упругую задницу, я подсаживаю ее на себя и рефлекторно толкаюсь бедрами.

— Не здесь…, — она со стоном отрывается от меня.

— Да похуй, — бросаю я и снова тянусь к ее губам.

— Здесь нельзя, Макс, — упирается ладонями в мою грудь, а в глазах безумный блеск, помада размазана по всему подбородку, соски призывно натягивают плотный хлопок повседневной рубашки.

— А если очень хочется? — Не отрывая ладони от ее задницы, вторую засовываю за пояс удлиненных женских шорт. Провожу пальцами по влажной ластовице трусиков и сдвинув в сторону сразу ныряю вглубь. Пиздец, там потоп. — Тебе сильно хочется, Агнюш? — толкаюсь в нее тремя пальцами, большим растирая набухший клитор.

— Да-а-а… не-е-ет, — сбивчиво поскуливает она, мотая головой и ловя воздух открытым ртом. В широких темных зрачках концентрированная похоть. Глаза закатываются от удовольствия. Каждое движение моих пальцев сопровождается пошлым хлюпаньем. Это безусловное «да». — Быстрее, пожалуйста… дай мне больше … — умоляет, разводя ноги и нетерпеливо подмахивая бедрами.

— Больше? Что именно ты хочешь? Я не понял, Агния, — замедляясь, вытаскиваю пальцы с влажным хлопком.

— Трахни. Быстро и жестко, сейчас…

Сука, похотливая бесстыжая сука. Всю душу мне вымотала, ненавижу и хочу до одури. Толкаю ее в ствол ближайшего дерева, резко разворачиваю спиной к себе и стаскиваю шорты вместе трусиками до колен. Пока расстегиваю ширинку и приспускаю джинсы, снова провожу пальцами по влажной промежности, заставляя Агнию трястись от возбуждения. Ощутив первый грубый толчок, она вскрикивает, царапая ногтями щербатую кору. Мычит и кусает губы, прогибаясь под бесперебойные мощные удары. Похабные звуки сталкивающихся тел с каждым шлепком все откровеннее и громче. Я стискиваю зубы, и, впечатав пальцы в стройные бедра, в бешеном темпе вгоняю в нее член.

— Презерватив, — очухивается Агния за мгновенье до стремительного оргазма. — Че-ерт, … — она все-таки срывается на крик и зажав рот кулаком, откидывает голову мне на плечо.

— Последний раз можно и без резинки, — хрипло рычу я, прижимаясь губами к открытой шее. Жадно втягиваю нежную кожу, наверняка оставляя следы и продолжаю механически долбиться в сотрясающееся тело.

Я не знаю, что происходит, но ощущения внезапно притупляются, возбуждение угасает, в голове звенящая пустота. Из чистого упрямства еще какое-то время пытаюсь закончить начатое, а потом резко отшатываюсь в сторону. Убираю опавший член в боксёры, и натянув джинсы, застёгиваю ширинку.

Меня все еще потряхивает, дыхание сбито, во рту растекается горький привкус поражения. Агния дрожащими руками суетливо поправляет одежду, и только потом поворачивается. Оттраханная, помятая, раскрасневшаяся, с яркими следами засосов на шее. Наши взгляды встречаются, и меня прошибает острым осознанием. Я больше ее не хочу.

— Что? — Агния вопросительно выгибает брови, тыльной стороной ладони трет губы, думает, что дело в размазанной помаде.

— Как думаешь, охране понравится кино? — пихаю в рот сигарету и прикуриваю от зажигалки.

— В этой части нет камер, — невозмутимо отвечает она. — Пойдем, мне нужно умыться и привести себя в порядок, — взяв меня за руку, тянет к крыльцу гостевого коттеджа.

Оказывается, мы не дошли до него буквально десять метров, но хотя бы убрались достаточно далеко от беседки и зоны барбекю. Я не любитель показательных секс-шоу и по-мужски мне даже жаль ее мужа, как бы он меня не бесил. Врагу не пожелаешь такой юбилей «счастливой» семейной жизни. Не верю, что Матвея устраивает подобный расклад. Стопроцентно это была ее идея. Двадцать лет вместе, огонь и воду прошли, сына похоронили, а жена трахается в саду с другим. Ну а что? Такое вот у нее утешение. Видимо, лучшего способа справиться с горем не нашла.

Агния заходит в дом, оставляя дверь открытой, и терпеливо ждет на пороге, пока я докурю. Потом уходит в душ, а я плюхаюсь на диван перед плазмой во всю стену. Щёлкнув пультом, включаю новостной канал и пустым взглядом пялюсь в экран. Мысли лихорадочно мечутся в голове, постепенно выстраиваясь в логические цепочки.

Когда она возвращается в гостиную, озвучиваю выводы, к которым только что пришел:

— Ты ему мстишь.

Агния замирает, бросая на меня страшный, черный взгляд. Так и есть. Странно, что я не понял раньше. Или не хотел понимать. В нашей истории существовали только я и она, а ее муж всегда был лишним звеном, не играющим особой роли.

— Не можешь простить, что Матвей купил сыну тот проклятый байк.

С окаменевшим лицом она приближается к дивану. Напряжённая, как натянутая тетива, готова в любой момент выпустить в мое сердце ядовитую стрелу. Поздно, милая, ты уже его расхерачила вдребезги.

— Я просила, не говорить об Алексее, — взбешенно цедит сквозь зубы.

— Хорошо, — киваю я, резко поднимаясь на ноги. — Давай поговорим о нас, — взяв ее лицо в ладони, внимательно всматриваюсь в мятежные глаза. — Перед тем, как приехать сюда, я заскочил в Хамовники. Оставил ключи в почтовом ящике. Назад не возьму.

Ее взгляд тускнеет, наливаясь горечью.

— Я надеялась это случится позже. Думала, у нас еще есть в запасе немного времени, — тихо произносит она, кусая подрагивающие губы. — Прости меня, мой хороший, — порывисто обняв меня руками, Агния утыкается лбом в обтянутое футболкой плечо. Судорожно вздыхает, снова сжимая в своем маленьком кулаке мое сердце. — Я не должна была позволить тебе влюбиться, но ты … ты такой упрямый мальчишка. Не смогла устоять.

— Я не первый да? — с щемящим чувством провожу по ее волосам. Они такие же мягкие и шелковистые, как в тот день, когда я прикоснулся к ним впервые.

— Нет, — качнув головой Агния подтверждает то, что я и так знал. — Но ты последний, Макс. Это я могу тебе обещать.

— Наладишь отношения с мужем? — надтреснуто спрашиваю я. Пока она еще в моих объятиях, боль от скорой потери режет по живому.

— Мы убивали друг друга слишком долго, чтобы можно было что-то исправить, — отзывается с обреченной грустью.

Она ошибается, но я не стану ее разубеждать. Нельзя исправить только смерть, все остальное нам по силам, если мы действительно этого хотим. Медленно тонуть в океане скорби — тоже выбор, и Агния сделала его задолго до моего появления. Кажется, теперь я понимаю, кем был для нее. Одним из маленьких островков, на которых она переживала бурю, чтобы потом снова нырнуть в свое горе с головой.

— Ты сделал Матвею подарок. Он ревновал к тебе… Гораздо сильнее, чем к остальным, — Агния внезапно запрокидывает голову, и я замечаю дорожки слез на ее щеках. Она впервые плачет обо мне. Я бережно стираю мокрые полосы подушечками пальцев.