Я путешествую одна - Самюэль Бьорк

– Это про пропавших девочек?

– Я не могу говорить об этом, Сюсанне.

– Я сказала кое-кому в театре, что знаю тебя, это было глупо с моей стороны?

– Нет, ничего страшного, а что?

– У нас в ансамбле есть девушка, Пернилле Люнг, играет Офелию. Она тетя одной из пропавших девочек. Совершенно разбита.

– Вот как.

– Андреа. Ты знаешь?

– Я не могу об этом говорить, Сюсанне.

– Нет, конечно. Просто подумала, что это странно.

– Что странно?

– Ну, что она исчезла прямо перед премьерой, и что на твоем листочке эта вступительная реплика. Подумала, вдруг тут есть связь.

Миа улыбнулась и положила ладонь на руку подруги.

– Мы больше не будем говорить об этом, у вас там в театре и так достаточно драмы, правда? Это просто случайное совпадение, хорошо?

– Хорошо, – кивнула Сюсанне. – Чертов алкоголь, только жалеешь потом о нем.

– Согласна, – улыбнулась Миа. – Я больше никогда не буду пить.

– Да-да, я всегда так говорю на следующий день, – посмеялась Сюсанне. – Но как только я снова прихожу в себя, я как будто забываю о своем обещании. Разве это не странно?

– Да, очень странно, – улыбнулась Миа.

– Мне пора бежать, – сказала Сюсанне, поднявшись. – Надо заскочить домой, переодеться перед репетицией. А то будет слишком много скользких взглядов, если я приду в той же одежде, что и вчера. Все тут же начинают переглядываться и обсуждать, кто сегодня ночевал не дома, понимаешь?

– Понимаю, – кивнула Миа.

Она встала и обняла Сюсанне.

– Спасибо за помощь, – сказала Сюсанне. – Увидимся как-нибудь в ближайшее время?

– С удовольствием. Но никакого пива. На чай или что-нибудь такое.

– Окей, – улыбнулась Сюсанне.

Светловолосая девушка взяла сумку и вылетела из главного входа отеля, изо всех сил стараясь казаться трезвой.

37

Холгер Мунк сидел у кабинета Миккельсона в Грёнланде в легком раздражении. Он жалел, что согласился на прослушку телефонов, теперь все должны ходить на эти личные встречи, лицом к лицу. У него не было на это времени. Девочки еще живы, но скоро умрут. Так и будет. Если это тот же преступник. А это был он же. Чуть-чуть другой метод, отклонение от схемы, но это он же. Женщина. Но у них ничего на нее нет. Тысячи звонков, но ни один ни к чему не привел. Абсолютно ни к чему. Если наблюдения свидетеля верны, конечно. Он внушал доверие. Пенсионер. Женщина. Между тридцатью и тридцатью пятью годами. Примерно метр семьдесят роста. Волосы собраны в тугой хвост под капюшоном. Прямой нос. Это может быть кто угодно. Где она держала их в заключении? Мертвы ли они уже?

Мунк достал из кармана жвачку и забарабанил пальцами по стулу. Он договорился с Мией забежать в дом престарелых, быстро переговорить с матерью, наконец сделать это, но уже подумывал все отменить. У него просто не было времени. Во всяком случае, если надо тратить полдня на ненужные встречи, как сейчас. Быстро забежать в дом престарелых, сказать, что он думает, и бежать дальше. Как-то так. Он должен сказать ей, пока не слишком поздно. Пока все наследство не получил какой-нибудь шарлатан, пообещавший ей вечную жизнь на небе. Он кинул взгляд на часы в телефоне, чувствуя все большее раздражение.

Андреа и Каролине нет. Они исчезли из-под его присмотра, уже после того, как он взялся за дело. Скоро их усыпят. Помоют. Оденут в кукольные платья. Повесят с рюкзаками на спине. Если он не найдет их первым. Холгер почувствовал себя затерявшимся в тумане. Он не знал, куда идти. Что должно быть следующим шагом? Женщина, которую никто не знает, – это единственное, что у них есть. Трансвестит Рогер Баккен. Этот след для них почти оборвался. Миа звонила ему посреди ночи, хотела рассказать что-то срочное, но бормотала так невнятно. Ему пришлось попросить ее лечь спать. Прослушка телефонов. Нет, это никуда не годится. Надо поговорить с Габриэлем. Можно же, наверное, удалять личные разговоры. Не вносить их в отчеты. Как вчерашний разговор с Мией.

– Холгер, входи.

Миккельсон выглядел обеспокоенным, Мунк мог сосчитать складки на его лбу.

– Как наше положение? – спросил он, когда Мунк сел.

– Так же, как вчера. Никаких новостей о женщине с фоторобота, мы продолжаем проверять, но, судя по всему, дохлый номер, к сожалению.

– «Альфа-один» – и никаких следов девочек, как это возможно?

Вдруг Мунк почувствовал себя снова на школьной скамье. У ректора в кабинете, слушая выговор. Ему это очень не нравилось, но сейчас он ничего не мог поделать.

– Я сам не понимаю как. Все выглядит очень хорошо спланированным, вот что я могу сказать. Если бы это было случайно, мы бы давно поймали ее.

– Этого недостаточно, просто недостаточно, – зарычал Миккельсон.

– Ты меня за этим сюда позвал? Взбучку я мог и по телефону получить.

– Нет, извини.

Миккельсон снял очки и потер глаза. Плохой знак. Сейчас что-то будет.

– На меня надавили сверху, – продолжил он, надев очки обратно на нос.

– Кто? Министерство юстиции?

– Да, почти.

– Мы делаем все что можем.

– Да, это я объяснил, но дело не в этом.

– В чем проблема? – спросил Мунк.

Он уже начал терять терпение. У него полно дел поважнее.

– Это касается Мии, – сказал Миккельсон, посмотрев на Мунка.

– Что с Мией?

– Ну… – Миккельсон снова снял очки. – Они считают, она представляет риск. Меня попросили отстранить ее от дела.

– Отстранить ее от дела? Ты что, полный идиот? Мы только что привезли ее сюда. Она не хотела, ты это понимаешь? Она не хотела, а мы ее уговорили. Потому что мы чертовы эгоисты. А теперь снова убрать ее? У меня просто нет слов.

– Ну, полно, Мунк. Я не это имел в виду.

– А что ты имел в виду?!

– Я имел в виду… – он снова снял очки. Морщины на лбу будто стали глубже. – То есть… ну… она вполне… здорова?

– У меня нет на это времени, – выдохнул Мунк, поднявшись. – Две девочки в плену где-то там, а министерство юстиции умудряется делать вот эти высеры? У нас нет что ли других вещей, о которых надо думать?

– Следи за языком, Мунк, ты на работе.

– Ох, заткнись, Миккельсон. Кадры? Ты серьезно? Слухи о кадрах? Мы об этом должны беспокоиться сейчас? Об этом думает министерство? А что оно думает о тех случаях, когда мы выглядели отлично благодаря Мии? Тот русский дипломат, любивший убивать шлюх? Кто позаботился о том, чтобы все выглядело хорошо? Это был ты, Миккельсон? Ты там был? Те двое пенсионеров, которых ограбили и убили в собственном доме в Кульсос? Ты пекся о том, чтобы все разрешить, Миккельсон? Что тогда подумали в министерстве?

Мунк встал и пошел к двери.

– Я полностью отдаю себе отчет в том, что Миа сделала для нас, – сказал Миккельсон. – Страна благодарна ей, ты это хочешь услышать? Спасибо-спасибо. Норвегия благодарит ее. Но пришли другие времена. Бьёрн Дэли и Вегард Улванг. Потрясающие лыжники. Куча золотых медалей. Но ведь больше нет? Мы не можем отталкиваться от этого сегодня, ты понимаешь, о чем я?

– Господи, – вздохнул Мунк. – Нет, я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь. Какого хрена ты приплетаешь сюда каких-то лыжников? Ты совсем потерял нюх? Мы говорим о смерти, Миккельсон, а не о взрослых людях в трико, пытающихся прийти к финишу первыми. Смерть, Миккельсон. Две девочки шести лет. Понимаешь?

Мунк взялся за дверную ручку. Он был в ярости.

– Ладно, ладно, – сказал Миккельсон. – Я не хотел, чтобы так вышло. Она может продолжать работать пока что, но после закрытия этого дела ей придется закончить. Пойми, Мунк. Ей нужно будет уйти, в любом случае. Я ничего не могу тут поделать. И еще…

Он открыл ящик и достал оттуда визитку.

– … она должна сходить к нему.

– Психиатр?

Миккельсон кивнул.

– Это требование министерства.

– Черт тебя подери, Миккельсон. Почему ты не сказал об этом, прежде чем я вытащил ее с острова?

Миккельсон развел руками.

– Политика.

– В жопу твою политику.

Он положил визитку обратно на стол к Миккельсону.

– Она не пойдет ни к каким психологам.

– К психиатру.

– Ох, да заткнись ты уже. Один черт. У нее много работы. Я несу ответственность за это, я уже сказал.

– Это не тебе решать.

Начальник полиции открыл свой ноутбук и запустила аудиофайл. Мунк сразу узнал голоса. Это был его телефонный разговор с Мией прошлой ночью.

– Мунк, слушаю.

– Холгер, Холгер, дорогой Холгер…

– Миа, это ты? Сколько времени?

– Это не настоящее. Это просто игра. У Рогера Баккена был один глаз голубой, а другой карий. Сюсанне, мы заходим сюда. Да, ложись. Я помогу тебе раздеться. Ты слышишь, что я говорю, Холгер?

Гнусавый голос Мии. Мунк вздохнул, когда Миккельсон выключил запись.

– Есть необходимость слушать дальше? – спросил он.

– Она просто напилась, и что теперь?

– Как бы это выглядело, если бы дошло до газет, как думаешь?

Мунк сел обратно на стул.

– Ладно, – сказал он. – Она сходит к этому психиатру, хорошо? Мы закончили на этом?