Все время с тобой - Сара Пурпура

вчера сказал ей «Прощай», а сегодня одна только мысль об этом сводит с ума.

Проклятие! Мы все еще Дез и Анаис.

Шаг вперед, десять назад и прыжок. В темноту.

Рано или поздно мы уничтожим друг друга.

16

Анаис

Мы – океаны, обреченные на столкновение

Дез тащит меня в коридор, но хуже всего, что позволяю ему это, бросая извиняющийся взгляд на Аарона, который ошеломленно застывает в аудитории и не знает, как отреагировать на происходящее.

Хоть и внесла ясность в наше общение, Аарон вернулся ко мне с извинениями за поведение на вечеринке и предложил дружбу. «Я хочу быть тебе другом», – сказал он. И я ему верю. Очень мило пригласить меня записаться на курс литературы. По мнению Аарона, эти занятия дадут дополнительные баллы, и он поделился этой информацией не со всеми, тем более что на курс оставалось несколько свободных мест, так что чувствую себя вдвойне виноватой перед ним. По этой причине приняла приглашение пообедать вместе, что и намереваюсь сделать. Пообедать с Аароном и послать к черту Деза!

Целыми днями изображала, что Дезмонда не существует, и вчера ночью он в очередной раз оттолкнул меня. Дез продолжает притягивать к себе, не пошевелив и пальцем, а затем закрывается за молчанием и ледяными взглядами в мою сторону, вороша прошлое. Будто это причиняет боль только ему.

– Проклятие, давай помедленнее. Я на каблуках, – осекаю Деза, когда он заталкивает меня в пустой кабинет.

– Ты собираешься дать шанс этому придурку? – накидывается он на меня.

– Позаботься о себе, Анаис, – передразниваю его вчерашние слова. – Ладно, Дезмонд, послушай, это мой способ позаботиться о себе.

– Ты не понимаешь, что он хочет затащить тебя в постель?

– Может, и так, но это больше не твое дело, или я ошибаюсь?

– Отлично!

Он почти рычит и надвигается на меня, отчего инстинктивно пячусь, прислоняясь к закрытой двери.

Дезмонд обхватывает мою голову и наклоняет свое лицо к моему.

– Вижу, ты нашла в себе смелость отвечать, Анаис.

Прищуриваюсь и пытаюсь не дышать полной грудью, чтобы не вдохнуть его запах, который, как обычно, ударит в голову.

– Да, когда-то я была трусихой, Дез, но больше не та девчонка. Ты продолжаешь видеть меня такой, но я изменилась.

Возможно, черт возьми! Но предпочту откусить себе язык, чем признать, что страхи никуда не делись.

– Из нас двоих теперь трус – ты.

Его глаза вспыхивают гневным огнем.

– Забери назад свои слова.

Меня заводит провоцировать его, потому что он хочет меня. Он может развлекаться с Виолет и самообманываться, что она представляет нечто другое, по сравнению с тем, что было между нами, но хочу выпустить наружу огонь, который тлеет под углями, и сделаю все для этого.

– Они, – цедит он сквозь зубы, оголяя мои руки, – это они делают из меня большего труса, чем ты, или все наоборот, Анаис?

– Нектаринка. Так меня ты называл.

Подло бить по слабостям, и я не доставлю ему удовольствия увидеть, как заплачу.

Дез сжимает губы, а затем с напором целует меня до тех пор, пока не поддаюсь, позволяя проникнуть в мой рот.

Он пожирает меня.

Дез берет все, верша языком заклинание, и мое тело кричит в ответ. Оно хочет принадлежать ему.

– Я люблю тебя. Ты не можешь пользоваться моими ранами, чтобы отстранить от себя, – с трудом произношу, когда он дает передышку.

– Мы совершили черт знает что, Анаис. Я должен был увидеть, чем этим шрамы были на самом деле. Ты обманула меня и продолжаешь это делать.

Теперь в его голосе звучит нота отчаяния. Дез смягчает тон, хотя смысл слов прознает словно острые шипы.

– Это неправда.

– Разве? Я не сумасшедший, Ана.

Отстраняюсь, показывая руки:

– Скажи, что они означают для тебя?

– Твои провалы. Страхи, любовь, в которой нуждалась и не получила. Желание причинить себе боль, чтобы не чувствовать другую боль. А сейчас скажу тебе, что это, – Дез указывает на себя, а затем на меня, – ошибка, и знаешь почему?

Трясу головой, но уже знаю, что он скажет.

– Мы любили друг друга, надеясь, что приспособимся, но любовь имеет более сложную структуру. Можно вместе справляться с любой проблемой, зная, что если один упадет, другой поможет ему подняться, но ты приклеилась ко мне, требуя, чтобы я нес тебя на спине, а я позволил тебе это.

Дез обхватывает мое лицо руками, и его прикосновение становится нежным.

– Я был счастлив, Нектаринка. Благодарным за возможность быть воином, который сражается с твоей болью. Мне это нравилось. Больше меня ничего не волновало. Тебе нужно было спастись, а у меня была потребность спасти и почувствовать, что кому-то важен. И тот факт, что ты была этим «кем-то», заставил меня сойти с ума…

Мне нечего ответить.

– Потому что наконец-то я любил человека, который любил меня.

Он задыхается и, не отрывая глаз, смотрит на неконтролируемое движение своей груди.

– Ты осознаешь, насколько нездоровым все это выглядит? Любовь не может быть только нуждой. Она не может быть настолько безумной. Ты понимаешь это?

Ощущение, что он проверяет меня. От моего ответа зависит, предоставит ли он возможность. Читаю это в его глазах, понимая, что он хочет ее мне дать.

По-прежнему молчу, размышляя над каждым словом, а также эмоциями, которые пробегают по его лицу и задают ритм сердцу.

Всё так. Наша любовь была чем-то нездоровым, но также она была огромной, насыщенной и такой глубокой, что утянула на дно, пусть мы и держали ее в руках. Мы не можем потерять ее.

– Поехали со мной в Лас-Вегас?

– Что?

Он прав, когда говорит, что наши отношения не были здоровыми, поэтому хочу начать все заново с самих основ. С момента, когда мы встретились, прежде чем стать безумием друг для друга.

Нам нужно сделать шаг назад.

– Когда Фейт и Бри узнали, что я не хочу возвращаться домой, они купили билеты. На День благодарения у тебя пауза в тренировках, поехали с нами.

– Не знаю, хорошая ли это идея…

– Поехали. Со. Мной. Начнем все заново как друзья, Дез. Прошу. Никаких требований. Никаких драм… Никакого секса. Будь моим другом.

Однажды уже просила его об этом, и результат был ужасен, но теперь надеюсь, что он согласится. Мне стоит хорошо разыграть карты.

Дез задумывается над предложением. Боже, он на самом деле думает об этом, так что повышаю ставки:

– Всего лишь два дня. Я не утащу тебя от Виолет надолго.

– Я не думаю о ней, но знаешь, что меня