Крушение - Рабиндранат Тагор

— Сегодня незачем сушить вещи! — воскликнул Джогендро. — Ведь Окхой пришел…

Тут Оннода-бабу пришел в ярость:

— Вам бы только принуждать! Только бы заставлять людей делать, как вам угодно, пусть даже это стоило бы им жестоких страданий. Я долго все терпел молча, но теперь довольно! Хем, дорогая, с завтрашнего дня мы с тобой будем пить чай наверху, у меня в комнате!

Произнеся такую речь, Оннода-бабу собрался было вместе с Хемнолини покинуть комнату, но девушка спокойно сказала:

— Посиди немного, отец, ты ведь еще не вдоволь напился чаю. Окхой-бабу, могу ли я спросить, что это за таинственный предмет, завернутый в бумагу?

— Не только спросить, но вы можете даже и проникнуть в эту тайну, — ответил Окхой и протянул сверток Хемнолини.

Она развернула его и увидела томик стихов Теннисона в сафьяновом переплете. Девушка вздрогнула и побледнела. Такой же том, в точно таком переплете она получила в подарок уже раньше. Он и сейчас бережно хранился в ее спальне, в одном из ящиков письменного стола.

Джогендро слегка улыбнулся.

— Тайна еще не вполне раскрыта, — заметил он и открыл первую чистую страницу. На ней было написано: «Шримоти Хемнолини в знак уважения от Окхоя».

Книга выскользнула из рук девушки и упала на пол. Даже не взглянув на нее, Хемнолини обратилась к Онноде-бабу:

— Пойдем, отец.

Они вместе вышли из комнаты. Глаза Джогендро метали молнии:

— Кончено, я не желаю больше жить в этом доме! Уеду куда глаза глядят и буду учительствовать.

— Напрасно ты сердишься, друг. Я уже тогда подозревал, что ты ошибся. Тронут тем, что ты меня обнадеживаешь все время, но говорю тебе откровенно — Хемнолини никогда не будет ко мне благосклонна. Так что давай оставим надежду на это. Главное, что ты должен сейчас сделать, — это заставить ее забыть Ромеша.

— Хорошо тебе говорить, «ты должен», но как, хотел бы я знать!

— Будто, кроме меня, нет на свете достойных молодых людей! Конечно, я знаю, что если бы ты был на месте твоей сестры, моим родственникам не пришлось бы сокрушенно считать дни, когда же я, наконец, выберусь из холостяков! Как бы то ни было, нужно найти хорошего жениха, такого, при виде которого она не загоралась бы желанием бежать просушивать одежду на солнце.

— Так ведь жениха на заказ не изготовишь!

— Почему ты так быстро опускаешь руки? Я могу найти жениха, но не спеши, иначе все погубишь. Главное, не следует отпугивать обоих молодых людей разговорами о свадьбе. Сначала дай им как следует узнать друг друга, а со временем можешь и день свадьбы назначить.

— Твой метод превосходен, но кто этот жених?

— Ты не знаком с ним, но видел. Это доктор Нолинакха.

— Нолинакха!

— Чему ты удивляешься? Не обращай внимания на сплетни, которые связывают его имя с «Брахмо Самадж». Неужели ты выпустишь из рук такого жениха?

— Если бы я мог отвергать женихов, тогда и заботиться было бы не о чем! Но разве Нолинакха согласится жениться?

— Разумеется, я не могу тебе поручиться, что он даст согласие сегодня же, но со временем почему бы и нет? Послушай, Джоген, завтра Нолинакха будет читать лекцию, пойди с Хемнолини послушать его. Он очень красноречив, а для того чтобы покорить сердце женщины, это уже немало! Неразумные! Они не понимают, что гораздо лучше иметь мужа слушающего, чем мужа ораторствующего.

— Но я хочу знать все о Нолинакхе, — заявил Джогендро.

— Джоген, пусть тебя не волнует, если в его истории ты заметишь небольшой изъян. Еле заметное пятнышко делает ранее недоступную тебе вещь доступной. Поэтому я считаю, что это даже к лучшему.

История Нолинакхи, которую Окхой рассказал Джогендро, вкратце состояла в следующем.

Отец Нолинакхи, Раджоболлобха, был мелким землевладельцем в округе Фаридпур. Тридцати лет он примкнул к «Брахмо Самадж». Но его жена ни за что не хотела принять эту религию и тщательно сохраняла полную независимость от мужа в исполнении религиозных обрядов. Излишне говорить, что Раджоболлобха был не в восторге от этого. Его сын, Нолинакха, уже взрослый юноша, благодаря своему религиозному пылу и красноречию занял видное место в «Брахмо Самадж».

Разъезжая по делам службы по всей Бенгалии, доктор Нолинакха прославился безупречным поведением, знанием своего дела и благотворительностью.

Неожиданно произошло нечто невероятное. На старости лет Раджоболлобха точно сошел с ума: решил жениться на вдове. Никто не мог отговорить его. «Моя жена по-настоящему не может считаться мне женой, так как не разделяет моих религиозных убеждений, и было бы нелепо не жениться на той, с которой у нас одна религия, общие убеждения, одинаковые взгляды на жизнь и которая мне по сердцу», — говорил Раджоболлобха и, не обращая внимания на всеобщее неодобрение, женился на вдове по индуистскому обычаю. Когда вслед за этим мать Нолинакхи собралась покинуть дом и уехать в Бенарес, Нолинакха решил бросить врачебную практику в Рангпуре, заявив, что поедет вместе с ней.

— Сын мой, — плача ответила ему мать, — у нас разные религии. Зачем тебе понапрасну доставлять себе хлопоты?

— Между нами не будет никаких несогласий, мама, — ответил Нолинакха. Он твердо решил сделать все для счастья брошенной отцом, оскорбленной матери и уехал с ней в Бенарес.

Однажды мать спросила Нолинакху, почему он не женится.

— Зачем? Мне и так хорошо, — смущенно ответил юноша.

Она поняла тогда, что сын пошел ради нее на многие жертвы, но взять жену вне «Брахмо Самадж» — к этому он не был готов.

— Я совсем не хочу, чтобы из-за меня ты сделался аскетом, мой мальчик, — печально сказала она Нолинакхе. — Выбери жену себе по вкусу, я не буду возражать.

Несколько дней Нолинакха раздумывал над этим, а затем обратился к матери:

— Я приведу жену, какую ты хочешь, мама. Она будет прислуживать тебе и не будет ни в чем перечить. Знай, что я никогда не введу в дом ту, которая принесет тебе горе и будет тебе неугодна.

Нолинакха отправился в Бенгалию за невестой.

На этом месте история обрывается. Одни говорят, что он приехал в одну деревню, женился там на какой-то сироте, но она умерла сразу после свадьбы; другие же выражают сомнение по поводу этой версии. Окхой придерживался мнения, что Нолинакха сбежал в последнюю минуту перед свадьбой.

Как бы то ни было, Окхой полагал, что если бы сейчас Нолинакха захотел жениться на той, которая ему нравится, мать не только не запретила бы ему этого, но была бы даже рада.

Где еще найдет Нолинакха такую хорошую невесту, как Хемнолини? К тому же Хем приветлива, и если проявит достаточно почтительности к его матери, тогда и та, в свою очередь, не причинит девушке никаких огорчений. Нолинакхе двух дней знакомства с Хем будет достаточно, чтобы сообразить все это. Поэтому Окхой считает, что их обязательно нужно познакомить.

Глава сороковая

Как только Окхой ушел, Джогендро поднялся наверх. Оннода-бабу и Хемнолини беседовали, сидя в гостиной. При виде Джогендро Оннода-бабу слегка смутился. Сегодня за чаем он утратил свое обычное добродушие, проявил вспыльчивость, и теперь это не давало ему покоя. Поэтому он сейчас особенно ласково обратился к сыну:

— Входи, входи, Джоген, присаживайся!

— Вы совершенно перестали выходить из дому, отец, — заметил Джогендро. — Сидеть целыми днями вдвоем, что в этом хорошего?

— Да ведь мы давно сделались домоседами. Стоит Хем куда-нибудь пойти, как у нее начинаются головные боли.

— Зачем меня обвинять, отец? — откликнулась Хем. — Ведь ты сам не хочешь никуда меня брать.

Хемнолини, наперекор себе, усиленно стремилась показать, что горе не сломило ее и она живо интересуется всем окружающим.

— Завтра состоится лекция, отец. Почему бы тебе с Хемнолини не пойти на нее? — проговорил Джогендро.

Оннода-бабу знал, что Хемнолини не любит и боится сутолоки шумных собраний, поэтому не ответил и вопросительно посмотрел на дочь. Но на этот раз Хем с неожиданным воодушевлением воскликнула:

— Лекция? А кто будет читать ее?

— Доктор Нолинакха, — ответил Джогендро.

— Нолинакха? — переспросил Оннода-бабу.

— Он замечательный оратор, — продолжал Джогендро. — К тому же, слушая историю его жизни, можно только поражаться. Какая самоотверженность! Какая твердость характера! Такие люди редко встречаются!

Между тем двумя часами раньше Джогендро не было известно о Нолинакхе ничего, кроме смутных слухов.

— Вот и хорошо! Пойдем послушать его, отец, — живо проговорила Хемнолини.

Оннода-бабу не поверил в энтузиазм дочери, но тем не менее был доволен.

«Если Хем, пусть даже вопреки своему желанию, станет бывать в обществе, — думал он, — может быть, она скорее успокоится. Общение с людьми — лучшее лекарство от всех печалей».

— Хорошо, Джоген, — обратился он к сыну, — завтра мы приедем на эту лекцию. Но расскажи нам, что ты знаешь о Нолинакхе. Люди разное о нем говорят.