Переписка П. И. Чайковского с Н. Ф. фон Мекк - Чайковский Петр Ильич

Никогда еще так трудно мне не давалось какое-нибудь большое сочинение, как эта опера. Уж не знаю, падение ли это способностей, или, быть может, я стал строже к себе, но, припоминая, как прежде без малейшего усилия я работал, как для меня были совершенно неведомы хотя бы кратковременные минуты недоверия к себе и отчаяния в своих силах, - я не могу не заметить, что стал другим человеком. В прежнее время я предавался труду сочинительства так же просто и в силу таких же естественных условий, на основании каких рыба плавает в воде, а птица летает в воздухе. Теперь не то. Теперь я подобен человеку, несущему на себе хотя и дорогую, но тяжелую ношу, которую во что бы то ни стало нужно донести до конца. Я и донесу ее, но часто боюсь, что силы мои уже надломлены и поневоле придется остановиться.

Дорогая моя, я в отчаянии, что до сих пор не могу прямо и точно ответить Вам на вопрос Ваш о возможности переписки Коли с Анной. Не знаю, рассеянность ли это со стороны сестры, почта ли что-нибудь напутала, но хотя и были письма от сестры и в них она писала! о Коле и говорила, что он вступил в переписку с ней и с Нат[альей] Андреевной Плесской (другом сестры), но на вопрос, считает ли она возможным переписку Анны с Колей, ответа прямого нет. Я думаю, что теперь уже лучше дождусь ее возвращения в Каменку, которое вскоре состоится, и тогда, поговорив об этом обстоятельно, решим вопрос и напишем Вам. Я бы очень желал, чтобы по миновании всех беспокойств и забот о Вере, сестра собралась бы написать Вам свою profession de fоi касательно Анны и Коли. Во всяком случае, дорогая моя, знайте и верьте, что Вы имеете во мне самого горячего защитника сердечных интересов Коли, которые, впрочем, в защите не нуждаются, так как (не касаясь самой Анны, в теплой симпатии которой к Коле я не сомневаюсь) все члены семьи поголовно влюблены в Колю.

Позвольте мне высказать неодобрение Вашему проекту жить зимой в Вене. Венская зима слишком сурова для Вас. Ведь Ваше здоровье требует именно итальянской зимы и даже, пожалуй, не флорентийской, а римской, или, что еще лучше, мессинской. Знаю, дорогая моя, что Вы избираете Вену не ради себя, а ради Саши, но нельзя ли устроить так, чтобы и Саша эту зиму провел с Вами в Италии? Простите, что вмешиваюсь в не касающееся меня непосредственно, но мне так бы хотелось, чтобы Вы были здоровы и чтобы Вы могли дышать чистым воздухом.

Ваш до гроба

П. Чайковский.

77. Мекк - Чайковскому

Москва,

19 сентября 1882 г.

Милый, бесценный друг! Простите, что так долго не писала Вам, но мне это время так нездоровилось, что, я думала, и за границу ехать не придется. Я, как по обыкновению, в России простудилась, и очень мне было плохо, но, однако, теперь лучше, но сильно кашляю и чувствую большую слабость. Предполагаю выехать за границу послезавтра, т. е. 21-го во вторник, если ничто не помешает. Сегодня приедет мой Коля, привезет мне подписать прошение о выходе Саши из Училища. Очень мне, очень больно делать этот шаг, но что же делать. Просила, чтобы ему позволили докончить курс в Училище в России, но занимаясь там, где будет требовать его здоровье, - мне отказали; а казалось бы, скорее надо было бы помочь желанию матери и самого юноши сделать образование в России, но, к сожалению, у нас этого не поощряют, и теперь мы должны искать, как ему окончить курс за границею. Я думаю, что теперь он переидет на техническую дорогу, так как специальные науки он выбрал, но нигде еще не начал; место, где он должен будет делать свое образование, предполагается Вена.

Не знаю, как и благодарить Вас, милый, добрый, несравненный друг, за Ваше ласковое, отеческое отношение к моим сыновьям. Ваше письмо к Саше меня до глубины души тронуло; никакая мать не могла бы лучших советов ему давать, чем Вы, мой добрый, благородный друг, и всё это с такою теплотою, с такою нежностью, что вызывало слезы благодарности у меня на глаза. А как эта доброта полезно действует на только что развивающееся сердце, которому, как растению, необходимы свет и теплота, и Вы, мой дорогой, всё это доставляете ему, моему сыну; пусть Вас бог наградит в десять раз.

Колю мне очень, очень жаль. Он грустит от одиночества и от беспокойства за будущее; когда он долго ничего не знает из Каменки, он приходит в беспокойство, грустит. Бедный мальчик, как заботы рано приходят к людям. Домашние мои все, слава богу, здоровы. Своим домом я также очень довольна. Я его всегда очень любила и так довольна тем, что опять в нем нахожусь. Вероятно, в конце октября или начале ноября переедет моя Саша в Москву и ко мне в дом пожить некоторое время и отсюда также за границу, туда же, где и мы будем, т. е. в Вену. Ее маленький недоносочек, Адя (Адам), растет и полнеет, но я всё-таки боюсь, что он будет очень слабенький. Володя в настоящее время в Москве, а также и моя старшая дочь Лиза Иолшина. В этом году мне посчастливилось довольно много видеть своих детей, и всех, - это большая для меня радость.

Погода у нас удивительно теплая, сегодня даже с утра восемь градусов тепла; дал бы бог подольше такой температуры. Я послала Вам, милый друг мой, альбом моего Плещеева. Желала бы очень, чтобы оно Вам понравилось, но фотографии сделаны нехорошо; в натуре оно гораздо лучше. Я очень жалею, что не сделала надписей под каждым видом, чтобы объяснить Вам, какая постройка, но я в такой суете здесь, что и забыла сделать это; поправлю немножко теперь: 1) дом с подъездами, обросшими диким виноградом, есть главный дом, 2) дом с зубцами наверху есть флигель, в котором жили учителя и были комнаты для гостей, 3) дом пониже первых двух есть помещение управляющего (отца Владислава Альбертовича), 4) маленький балкончик, обвитый зеленью, есть мой балкончик из моего кабинета; перед ним замечательная пихта, 5) большая терраса, убранная растениями проходит около столовой, гостиной и моей спальни; в углублении ее находится моя особа за кофеем; этот вид сделан специально для Вас, мой дорогой. Второй альбом с видами посылает Коля Анне Львовне и просит милостиво принять его. Надеюсь, мой дорогой, что Вы не забудете моей просьбы насчет переписки Коли с Анною; мне уж очень жаль моего бедного мальчика. Коля поручил мне очень просить Вас, милый друг мой, дать ему весточку, когда Вы будете в Петербурге; ведь адрес их Вы знаете, дорогой? Коля был раза три у Модеста Ильича и ни разу не застал его дома.

Дорогой мой, теперь я попрошу Вас написать мне, если Вы будете так добры, одно письмо в Вену, poste restante, a дальше я сообщу Вам мой адрес. Прилагаю здесь бюджетную сумму. До свидания, мой милый, несравненный друг. Будьте здоровы, покойны, веселы и не забывайте всем сердцем безгранично любящую Вас

Н. ф.-Мекк.

Р. S. Юля, Саша, Соня и Милочка шлют Вам их задушевное почтение и желание доброго здравия. Соне на днях кончилось пятнадцать лет; мне как-то не верится.

Не откажите сообщить мне, дойдет ли до Вас прилагаемый перевод.

78. Чайковский - Мeкк

Каменка,

1882 г. сентября 22 - 24. Каменка.

22 сентября 1882 г.

Дорогой, милый друг!

Сегодня утром получил Ваше письмо со вложением бюджетной суммы, о чем и поспешаю уведомить Вас, принося Вам бесконечную мою благодарность.

Так как вчера Вы должны были выехать, то сегодня воображаю Вас уже едущей по направлению к Варшаве. Дай бог, чтобы поездка эта совершилась вполне благополучно. Мне приятно думать, что Вы вовремя уезжаете от русской зимы, но насколько я был бы более рад, если бы Вы ехали в Италию, которая, как мне кажется, одна только удовлетворяет требования Вашего организма. Впрочем, я очень мало знаю Вену и, быть может, ошибаюсь, воображая ее зиму холодной. Зато Вена - очень приятный город в отношении музыкальном, и я надеюсь, что здоровье позволит Вам наслаждаться слушанием превосходнейшей венской оперы и некоторых концертов. Для Саши же пребывание в Вене будет очень полезно во всех отношениях, и как ни жаль, что он не может окончить училищного курса, но, по крайней мере, хорошо то, что для его музыкального развития Вена представит много благоприятных условий.