Сказки о сотворении мира - Ирина Ванка

— Мне надо его найти, — сказала она. — Я никуда не уеду, пока не найду Эккура.

Графиню еще шатало, когда она лезла из туалета на крышу. Голова кружилась, координация на наклонной плоскости пропадала. Лестница с высоты второго этажа казалась ей смертельным аттракционом, но Жорж уже подогнал машину.

— В чем дело? — спросил он. — Ты же собиралась нырять в пропасть. Лестницы испугалась?

— То ж пропасть, а то ж… твердый асфальт.

— Давай, красавица! Держись за лестницу и спускайся, я тебя подстрахую.

— Нет, — ответила графиня и попятилась от края крыши. — Я не вернусь к тебе, Жорж. Я, конечно, спущусь с этой крыши на землю, но только с другой стороны. Не обижайся. Спасибо тебе за все, что ты для меня сделал, и прощай.

— Ладно, — согласился Зубов, — можешь спускаться, где хочешь, но учти, что с той стороны забор и охрана. А на дороге — полицейская машина. Между прочим, они приехали за тобой. Спускайся, детка, не осложняй себе жизнь.

— Нет, Жорж! На этот раз я решила.

— Умное решение, нечего сказать. Главное, своевременное.

— Я не шучу. На этот раз мое решение окончательное.

— Не сомневаюсь, но спуститься с крыши все равно надо.

— Я останусь в России до тех пор, пока не найду эту тварь. Яшка — последний человек на земле, который знает его в лицо.

— Спускайся, ваше сиятельство. Здесь, внизу, тоже Российская территория, — уверил графиню Жорж. — Не заставляй меня ждать. У тебя будет более подходящий момент для того, чтобы расстаться со мной. И не один. Сейчас — это, в первую очередь, не в твоих интересах. Спускайся и ты поймешь, что я здесь из чистого альтруизма, также как ты там — не от большого ума.

Мира отпихнула лестницу. Лестница рухнула на асфальт, высадив по дороге форточку в окне заведующего отделением.

— Неумно, — заметил Жорж. — Однако, для конченой алкоголички довольно метко.

— Оставь меня в покое, — приказала графиня. — Может быть, когда-нибудь я сама тебе позвоню, а сейчас сгинь!

— Я бы с удовольствием… подождал, пока ты придешь в себя и созреешь для мирных переговоров, потому что располагаю свободным временем, но мосье Шутов твоего упрямства бы не одобрил. Кто знает, как ему там живется? — Жорж достал из-за пазухи пухлый конверт. — Мне уезжать или сначала прочтешь письмо, которое прислал тебе Макс?

— Кто прислал? — не расслышала Мира.

— Ты обращалась с просьбой к господину Копинскому. Помнишь, с какой именно просьбой ты к нему обращалась? Не желаешь узнать результат, прежде чем порвать со мной навсегда?

Графиня едва не поскользнулась с крыши.

— Стой там! — она кинулась к дамскому туалету, но уборщица уже зарыла окно. Дежурный нарколог в сопровождении санитара шел по коридору. Охранник готовился запереть ворота. — Жорж! — крикнула Мира. — Подними лестницу! Скорее!

— Угомонилась?

— Да.

— Надолго?

— Жорж, пожалуйста, поставь лестницу! Иначе я прыгну.

В машине Мира разорвала конверт и достала журнал, посвященный техническим видам спорта. Закладка указывала на статью, обведенную для верности жирным фломастером. Кроме обводки и закладки Макс не прислал ничего. Ни письма, ни записки, ни полслова для пояснения. Перед глазами прыгали буквы, названия, фамилии, ни о чем не говорящие человеку, далекому от мира моторов. Графиня сделала над собой усилие, чтобы прочесть статью. Все происходящее показалось ей изощренным издевательством, глумлением над проблемой, с которой она в отчаянии билась до сих пор, не давая себе пасть духом. Никто не поддерживал графиню на этом пути, все только насмехались. Статья была посвящена раллийному гонщику по фамилии Евдокимов, прославившему себя в русском ралли прошлого года. В ней говорилось о том, что мастер спорта и многократный призер российских и международных первенств нынешней зимой потерпел аварию на ровном месте и стал пациентом психиатрической клиники.

— Макс издевается надо мной! — решила графиня. — Какая авария? Зачем мне псих Евдокимов? Разве в моей жизни недостаточно психов?

— Надо уточнить место аварии, — посоветовал Жорж.

— Ах, черт! — вспомнила графиня. — Я, кажется, знаю место. Надо уточнить, от чего мужик спятил.

В статье говорилось о том, что гонщик едва не сбил пещерного человека, невесть откуда прыгнувшего ему под колеса. Голого, страшного, обросшего бородой, в ужасных лохмотьях, в точности такого, как в иллюстрациях к каменному веку. Мало того, на месте аварии гонщик беседовал с говорящей вороной, и именно она подсказала ему дорогу обратно. Евдокимов обратился к врачу, чтобы проверить голову и убедиться, что с психикой все в порядке.

— Так отчего же он спятил? — поинтересовался Жорж.

— Оттого, что пообщался с вороной. И не поверил…

— Не общался бы, если не верил.

— Врач ему сказал то же самое. Жорж, если ты не видел говорящих ворон, это еще не повод утверждать, что их нет.

— Я не утверждаю того, что не видел. Более того, я видел разных говорящих птиц, в том числе и ворон. Но чего я точно в своей жизни не видел ни разу… Я не видел, чтобы Макса Копинского подвела интуиция. Если он дает информацию, значит, стоит проверить.

— Проверю, — согласилась графиня. — Где этот автоклуб? Я хочу познакомиться с Евдокимовым.

— И я бы не отказался с ним познакомиться.

— Зачем?

— Есть вещи, которые надо знать точно: скорость, с которой он вылетел в мир иной, время суток…

— Жорж!.. Давай хоть раз начистоту? Зачем ты ввязался в историю вместе со мной? Хочешь помешать или помочь? Или ты настолько не веришь в успех, что тебе все равно?

Жорж выдержал паузу, пока машина не выехала на шоссе, и убедился, что погони нет.

— Шутов мне нужен не меньше, чем тебе, — сказал он.

— Для чего?

— Хочу убедиться, что он жив и счастлив. Только при условии, что он жив и счастлив, я могу расслабиться. Пока я в этом не убежден, покоя не будет. Если его нет в живых, значит, его место занял кто-то, кого я не знаю, и мне предстоит та еще работенка. Если он несчастлив, он будет ковырять физику мироздания, пока все вокруг не взлетит к чертям. Чем больше я о нем знаю, тем спокойнее мне живется.

— Кто займет его место? Натан Валерьянович уже забился под лавку. Ты его туда забил! Кроме Натана…

— Никто, кроме Шутова, Греаль повторить не сможет.

— Что ты сказал?

— А Шутову я не позволю.

— Конечно, не позволишь. Разве ты позволил в этой жизни кому-нибудь сделать что-нибудь путное? Надо было отдать Греаль Яшке. Он по крайне мере гнобит самого себя, а ты — всех вокруг. Ты не позволил ему даже опубликовать несчастную книжку. А, между прочим, Натан считает, что его книжка совсем не тупа. По крайней мере, на фоне того, что сейчас публикуют…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});