Сказки о сотворении мира - Ирина Ванка

— Ты сочиняешь фантастику, Ангел мой. Тебе ли, знающему наперед, заниматься неблагодарной работой? Оставь ее Человеку, летящему в пропасть, ибо только в полете приходит мысль, что бытие устроено не так, как кажется тем, кто стоит ногами на тверди.

— Бытие устроено так же, как с начала творения. Порядок вещей не менялся, менялся бардак на полках вечного дома, называемого природой вещей.

— Еще один камень в огород человечества.

— Если Человек однажды остановится в своем безумном полете, он поймет, что настоящее чудо — он сам. Чудо — это дар зрения, а не то, что видно глазами. Чудо — дар разума, а не то, что сочинил себе на досуге бездельник. Чудо — жить в странном мире, летящем в пропасть, а не искать в нем порядок и смысл.

— Закон всемирного тяготения придумал не Человек.

— А кто? Пока на Землю не пришел Человек, здесь не существовало законов. Человек пришел в неведомый ему мир и создал закон, чтобы этому миру проще было понять Человека. Он хотел расширить границы своей свободы, но расширил лишь заблуждение, потому что выбрал путь, ведущий в тупик.

— Да, Валех, самый длинный и трудный путь. Он выбрал его потому, что других путей не было.

— Он выбрал путь самообмана.

— Да, Валех, потому что на этом пути ему никто не мешал. Во всей Вселенной нет другой формы жизни, согласной лететь камнем в пропасть.

— Он выбрал свой путь, понимая, что обречен.

— Понимает тот, кто имеет выбор. Тот, кто рожден для полета в бездну — просто несет знамена и стучит в барабан.

— За барабанами идут слепые. За знаменами идут те, кто оглох от барабанов. Но после того, как прошла колонна, улицы пустеют.

— Пустеют, Валех, потому что тот, кто не ослеп и не оглох, прячется в подвалах домов и не знает, куда идти.

— Нет, он просто живет.

— Человек живет для того, чтобы однажды задать себе вопрос, для чего?

— И задает вопрос для того, чтобы снова выйти улицу и поднять еще одно знамя. Человек не хочет понять, что жизнь — это чудо, которое стоит того, чтобы просто жить, не решая задач, которые не имеют решения.

Мира проснулась от страха, оттого что стала маленькой и потеряла в городе маму. Затем нашлась и получила втык за то, что терялась. Мира плакала прямо во сне. Плакала от боли и страха, пока не проснулась, помятая, будто по ней проехал парад бронетехники. Голова раскалывалась. Тело колотил озноб. Горячая вода в гостинице просто так не давалась, надо было будить дежурную, просить ключ от душа, вместо того, чтобы просто запереться в ванной и согреться под теплой струей воды. Нужно было выслушать хамство и немножечко доплатить. От этой мысли графиня расплакалась наяву. Наплакавшись, она отправилась на поиски бутылки, спрятанной Густавом, но наткнулась на телефон, который бесшумно вибрировал в кармане плаща. Вибрировал с вечера, с тех пор, как графиня отключила звонок, чтобы лишний раз не оправдываться перед Жоржем. Она была уверена, что кроме Зубова ей звонить некому, но на экране светился незнакомый номер. Этот номер звонил ей за ночь раз двадцать, пока графиня рыдала во сне и искала мамочку, чтобы получить втык. Номер принадлежал кому угодно, только не «мосье Джи». Этот мосье не имел терпения на двадцать звонков.

— Кто это? — крикнула Мира в трубку.

— Мирослава! Наконец-то! — услышала она. — Это Василий. Вася Евдокимов. Ты ко мне приезжала…

— Ну, приезжала.

— У меня был человек в черном джипе.

— Знаю, что был, — ответила Мира и успокоилась. — Тоже мне, открытие века.

— Теперь он едет к тебе.

— Знаю, что едет.

— Ты знаешь не все. Мне пришлось ему рассказать, о чем мы с тобой говорили, потому что он приехал не один. Он приехал с начальником дорожной полиции в сопровождении заместителя прокурора области. Я обязан был рассказать. Хочу, чтобы ты знала…

— Я знаю. Для этого надо было будить меня среди ночи?

— Ты знаешь не все! Они поручили своим сотрудникам связаться с мотелями и частными гостиницами по дороге к целлюлозному комбинату, и сообщить, как только ты остановишься где-нибудь на ночлег.

— И это знаю. Не волнуйся за меня, Вася, я все равно когда-нибудь попадусь.

— Человек из черного джипа предупредил, что девушка хитра, может подселиться с чужой фамилией или придумать другую хитрость. Они обязали разослать твои фотографии во все ночлежки, где имеется душ с горячей водой, а таких у нас на трассе немного.

— Немного, — согласилась Мира. — Значит, я попадусь очень скоро. Меня возьмут прямо в душе. Чистенькую и тепленькую. Тебе-то что за дело?

— Я виноват, — сказал Василий. — Скажи, где ты находишься. Я сделаю так, что они тебя не возьмут.

— Далеко придется ехать. Да и не виноват ты ни в чем, выброси из головы.

— Неважно. У меня дело принципа. Они меня развели, как кролика. Меня, взрослого мужика! Кто-то должен за это ответить. Тебе я верю — им нет. Говори, где ты? Говори, Мирослава, они выехали час назад.

— Не успеешь. Спасибо за звонок, я сама о себе позабочусь.

— Кто не успеет? Я не успею? — обиделся Вася. — Даю им фору в сто километров, и пусть достанут!

— Ты тоже знаешь не все.

— Что я не знаю? — удивился Василий. — Я знаю дороги в этих местах лучше них.

— Обыск в гараже был?

— Был. И в квартире был. Только ведь они ничего не нашли. А чего искали — я не понял. Ты ведь не оставляла у меня вещей.

— Ничего не искали. Жучки тебе ставили.

— Я одолжу машину у друга.

— Не дергайся. Их жучки могу быть где угодно, даже под ламинатом водительских прав. Ты документы им предъявлял?

— Предъявлял… — растерялся Василий.

— Тогда вот, если хочешь помочь, садись в свою быстроходную тачку и рви куда глаза глядят. Если повезет — на какое-то время собьешь с толку погоню. Я хотя бы успею помыться в душе.

— Говори, где ты. Я приеду.

Мира сбросила вызов. На секунду она заподозрила Василия в сговоре с Жоржем, потом выбросила из головы и того, и другого. Настроение принимать душ пропало, словно и не было. Она сложила вещи, выбралась через окно к автобусной остановке, и села на чемодан, выкопанный с того света нерадивой мамашей доктора Русого. На чемодане она решила провести ночь, потому что знала: рассчитывать время Жоржа в пути — бесполезное дело. Он всегда приезжает раньше на полминуты, и Вася Евдокимов с амбициями великого гонщика, ей ничем не поможет. Мира вынула из рюкзака и спрятала за пазуху больничную склянку от капельницы. Склянка с желтой жижей светилась во тьме и могла обнаружить графиню в засаде, потому что ткань рюкзака была недостаточно плотной. Свет дехронального раствора пробивался даже сквозь плащ.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});