Сказки о сотворении мира - Ирина Ванка

— Нет… нет… — мотал головой экстрасенс.

— Прекрати кудахтать, когда я с тобой разговариваю, и слушай внимательно! Ты придешь в себя, потом мы вместе подумаем, как вытащить ребят. Если получится, я тебе обещаю, клянусь… даю честное благородное слово, что опубликую твою книгу. Сделаю из нее бестселлер. Я тебе обещаю такую рекламу, что твоя спитая рожа не будет сползать с экрана. Будешь проповедовать свои ученья из ящика, а народ будет обожать тебя, как Иисуса Христа. Все понял?

Несчастная гримаса на лице экстрасенса сменилась недоуменной, а Мира испугалась: она почувствовала, что готова совершить убийство, и на всякий случай спрятала в рюкзак ствол.

— Вы прочли мою книгу? — спросил экстрасенс.

— Продюсер не обязан читать. У него другие задачи. Скажи мне, родной, как ты выбрался из хронала? Скажи, и мы с тобой все уладим.

— Пусть я умру… — прошептал Бессонов.

— Пусть, — согласилась графиня. — Только сначала ты все мне расскажешь! Яша, родной, говори… Вспоминай подробно детали.

— Чертова ворона чуть не клюнула меня в глаз… — вспомнил Яша. — Меня унизили, меня оскорбили… я думал, смерть найду в том диком лесу, — Бессонов перекрестился.

— Какая ворона?

— Кормят они ее, нечистую силу! Жалеют ее, а человека живого на погибель послали. Кинули на растерзание зверю. Разве люди так поступают?

— Рассказывай, Яша, рассказывай… Что было потом? Как ты вернулся?

— Христом-Богом клянусь, видение было: словно кто меня матерно обругал и в спину толкнул. Упал я. Из меня душа вон от страха. Притаился, лежу, а когда замерз — голову поднял. Снег кругом. Машины ревут, дудят. Чуть не раздавили, окаянные. Я прыгнул в сугроб и бегом, не разбирая дороги, — сказал Яков и приготовился получить затрещину.

— Кто толкнул тебя в спину? Кто обругал?

— Не могу знать, — вздохнул экстрасенс. — Убейте меня прежде, чем я еще раз погляжу на святого заступника! Однажды я поднял глаза, и теперь… нет мне покоя на этом свете, а на том и вовсе житья не будет.

— На кого ты поднял глаза? — спросила графиня. — На кого ты поднял свои маленькие, красные, пьяные глазенки? На Эккура? Ты видел Эккура? Ты сможешь его узнать?

— Не губите душу мою, матушка! — взмолился Яков. — Возьмите жизнь, только душу оставьте в покое.

Когда на пороге «Туровских новостей» появился новый столичный гость, никто не удивился. Богато одетый, серьезный господин не успел открыть рот, как ужас последних дней пронесся перед глазами главного редактора.

— Да, — сообщил редактор, — госпожа Виноградова была здесь неделю назад. Да, искала Якова Модестовича. Для каких целей — мне неизвестно. Что с ними сталось — знать не могу, могу рассказать, что видел своими глазами. Сначала они крепко подрались в уборной дворца культуры. Вернее сказать, госпожа Виноградова избила Якова Модестовича. Потом они сидели в кафе на площади, распивали спиртные напитки. Потом в нетрезвом виде поехали в лес. Спросите моего шофера, он больше всех пострадал. Машины человека лишили, избили… За что? Теперь он вынужден возмещать ущерб из своего кармана.

— Возил, — не стал отпираться шофер. — Пьяную вдрызг вашу столичную штучку возил аж за пятьсот километров, туда… на трассу, где «Русское ралли» в прошлом году проходило. Но, я извиняюсь, не дождался. Они как ушли — так сгинули, а я в дурном месте ночевать боюсь. Я, извиняюсь, даже не могу, куда следует, обратиться, заявление написать насчет пропавшей машины. Меня сразу на учет, и прощай права, прощай работа. Сам бы не поверил, но место в том лесу аномальное до свинства. Я терпел, как мог, но когда сущности стали ломать машину, тут уж я, извините… за казенное имущество отвечаю. Поворачиваю ключ — они его обратно. Я руль вправо — они влево тянут. Я по газам — они по тормозу. Я за монтировку, а они мне в глаз… Еле ноги унес. Утром пришел — нет машины, только свежая колея.

— Место покажешь? — спросил столичный гость.

— Не… в лес не пойду ни за что, а как добраться объясню подробно. Поезжайте в сторону целлюлозного комбината до новой дороги. Там увидите щит рекламный… «Русского ралли», километр вперед — кусты поломаны у дороги. На этом месте-то все и случилось.

На щите «Русского ралли» сохранилась реклама пива и красноречивое обращение: «Густав, скотина! Добирайся до Серафимы как знаешь! Нет времени ждать». Человек огляделся. След колеи пересекал обочину и упирался в куст. Пустая бутылка валялась в кювете. Здесь же были свалены дорожные указатели, незамеченные сборщиками металла. Население, казалось, отсутствовало вообще. На голой дороге не стояли даже километровые столбы.

Бабушка Серафима никакой полезной информации не добавила, только пожалела, что столичный гость опоздал:

— Приезжала давеча Мирочка, — сообщила бабка. — Пьянчужку с собой привозила. Проспался пьянчужка — поехали в город. Совсем Мирчка замоталась. Усталая, бледная. Я говорю, поживи недельку, пока погода хорошая. Нет. Подарки девкам оставила да уехала.

Столичный визитер узнал след машины, который редакционная Волга оставила на лесной обочине. На клумбе у стоянки мотеля, где гость остановился на ночь, был замечен такой же рисунок протектора.

— Ах, эти… — вспомнила хозяйка гостиницы. — Валь, иди-ка сюда! Галь, иди-ка сюда и Светку крикни, пусть тоже идет! Тут этими… интересуются. — Мужчина предъявил удостоверение в красной корке, но сотрудниц и так распирало от впечатлений. — Они ж тут сутки гудели, — сказала хозяйка, рассматривая фотографии графини и маленькую черно-белую рожицу Якова, оторванную от карточки отдела кадров. — Ну, конечно, они! Разве спутаешь? Дамочка эта по пьяни забрела в буфет и на коньяк смотрит. Я спрашиваю: может, ищите кого? Она говорит: да, ищу. Валь! Как иностранца звали, что баба искала?..

— Эпикура! — крикнула продавщица из кафетерия и выбежала давать показания. — Ищу, говорит, Эпикура. Помоги мне найти и деньги сует, целую кучу. Я говорю: деньги за что? За коньяк, говорит. Я ж не думала, что она выпьет бутылку. А она… открыла и выпила. А Эпикур ее уж на ногах к тому времени не стоял, на заднем сидении валялся.

— Кто валялся? — присоединилась к беседе уборщица. — Эпикур — был древний политический деятель, а тот, что в машине лежал, — хлам один.

— Тот, что в машине — полный хлам, — согласились подруги.

— На что он ей сдался? — удивлялась буфетчица. — Сама-то баба видная. Разве что, родственник?

— Собутыльник он ей, а не родственник, — решила хозяйка гостиницы. — И коньяка она для храбрости дернула, потому что водить не умеет. Видели, как они на шоссе отъезжали?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});