Кристина - Памела Джонсон

— В конце концов это ерунда! Кроме того, вы и без того расстроены. Мистер Бэйнард сказал мне, что сегодня состоялась ваша помолвка. Этого вполне достаточно, чтобы расстроиться. Пожалуйста, перестаньте, мисс Джексон. Отправляйтесь-ка домой, выпейте чего-нибудь, если вы пьете, пообедайте и забудьте обо всем.

Он был добрый человек, но малодушный. Со словами:

— А теперь я должен бежать. Вы тоже не задерживайтесь. Хэттон закроет помещение, — он стремительно повернулся и со вздохом облегчения выбежал из конторы, решив, что в данном случае все уговоры бесполезны.

Я подняла голову и вдруг обнаружила, что глаза мои сухи. Я даже не заметила, когда перестала плакать. В конторе стояла тишина. Дождь перестал, но за окном с громким плеском падали с балконной балюстрады тяжелые капли. Спокойно и с любопытством, как бы со стороны я представляла, как внизу, в моторе, вертятся банкноты. Это могло напоминать марсианское динамо из романов Уэллса. Однако мне не следовало давать волю моему воображению, ибо тут же один из банкнотов превратился в Нэда, а другой в меня; мы закружились в непрерывном, головокружительном, неправдоподобном вихре, созданном Данте в его божественном гневе. Ум современного человека не верит в ад (поскольку бог стал для нас чем-то вроде свойского парня или коллеги по клубу), но пророческая душа влюбленного не перестает втайне его бояться.

Глава VI

Когда он пришел в тот вечер, мне казалось, что я готова к встрече. Беспечным голосом я скажу ему, что его шутка была очень милой, но у меня, право, будет дурацкий вид, когда через неделю придется расторгнуть эту фиктивную помолвку. Я с улыбкой упрекну его в том, что он доставил мне немало неприятностей, а когда он попросит прощения, мы вдоволь посмеемся над растерянностью мистера Бэйнарда, находчивостью мисс Розоман и испугом мисс Клик. Я расскажу ему о банкнотах, застрявших в моторе.

Он легко взбежал на крыльцо, перескакивая сразу через две ступеньки; на его лице сияла улыбка. Успокоенная, я открыла ему дверь.

И вдруг он поцеловал меня, чего никогда не делал прежде. Я не смела поднять головы — я почувствовала, что погибла.

— Кто бы мог подумать, что все случится именно так, — воскликнул он каким-то странным, чужим голосом. — Я люблю тебя, Крис. А теперь скажи, что ты тоже любишь меня.

И я сказала. В это мгновение мне показалось, что все мое существо растворилось в чувстве страха и восторга. Ни он, ни я не в силах были двинуться с места.

В холл спустилась Эмили. Увидев нас, она вскрикнула, словно на ее глазах совершилось убийство. Нэд отпустил меня. Подойдя к ней (она застыла на кончиках пальцев, вся дрожа, держась одной рукой за перила, а другой вытянув вперед), Нэд расцеловал ее в обе щеки.

— Тетя Эмили, мы с Кристиной решили пожениться.

— Вы не должны, — наконец вымолвила она. Ее взгляд заметался между мною и Нэдом. Она отстранила Нэда. — Кристина слишком молода.

— Моя мать вышла замуж, когда ей было семнадцать, — сказал Нэд.

Это была неправда, но в таких случаях все почему-то считают необходимым прибегать к подобной лжи, чтобы предупредить возражения.

— В те времена все было иначе, — вдруг мечтательно произнесла Эмили. Но в ее глазах не было мечтательности — зрачки напоминали кусочки кварца.

— Я понимаю ваше удивление. — Нэду даже не пришло в голову, насколько не подходит слово «удивление» к тому, что должна была испытывать Эмили. — Но вы, должно быть, догадывались о моих чувствах к Кристине.

— Она слишком молода для вас.

— Она большая умница для своих лет, тетя Эмили. И я помогу ей добиться того, чего она хочет.

Эмили прошла мимо нас в гостиную. Мы последовали за ней. Она остановилась под знаменитой люстрой, словно на судейском месте. Однако слабость сковала ее.

— Я не могу отдать вам Кристину. У меня нет никого, кроме нее. — Ей ни тогда, ни потом не пришло в голову, что она могла бы запретить этот брак до моего совершеннолетии.

— В таком случае вы будете жить с нами, — громко, с ненужным пафосом произнес Нэд.

— Я даже не знаю, что мне вам сказать.

— Пожелайте нам счастья.

— Но все это произойдет еще не скоро? — Она доверчиво подняла на него глаза, очевидно, считая его человеком скорее своего поколения, чем моего. Румянец ее поблек, и, несмотря на постоянные темно-красные пятна на щеках, она была бледна.

— Не очень скоро. Мне еще многое надо уладить. Я начинаю собственное дело. Да ну же, тетя Эмили, скажите что-нибудь хорошее.

— Поздравляю, — сказала она, коснувшись его рукава. — Поздравляю, — сказала она, обращаясь ко мне. Я поцеловала ее. Я чувствовала себя ужасно виноватой, словно подвергла ее незаслуженному унижению.

Нэд подготовился заранее к этому событию. Из кармана плаща он вытащил полбутылки виски.

— Мы выпьем за наше здоровье. За здоровье Кристины, тетушки Эмили и мое.

Он послал меня за водой и стаканами.

Но Эмили отказалась пить что-либо, кроме воды. Она спросила, каковы наши планы и что думает об этом мать Нэда. Она снова попросила нас не торопиться со свадьбой. Она смирилась и была несчастна.

Нэд был ласков и внимателен к ней во время этого невеселого пиршества, но, как и следовало ожидать, долго выдержать это не мог.

— Теперь мне хотелось бы побыть вдвоем с Кристиной. Мы проедемся в Ричмонд, но обещаю вам вернуться рано. Извини меня на одну минутку, — сказал он мне. — Ты пока одевайся. — И он поднялся в ванную комнату.

— Это так неожиданно, — сказала Эмили. — Так неожиданно.

— И для меня тоже, но мы обе скоро привыкнем.

— Да. Но ты уверена в себе? Ты счастлива? Ах, если бы был жив твой отец!

— Я ужасно счастлива, — ответила я, и это была правда. Я была на верху блаженства, и ощущение счастья было настолько сильным, что все предметы в комнате казались словно бы в тумане, и единственное, что я видела сквозь этот романтический туман, было осунувшееся лицо Эмили.

Потом громким испуганным голосом, словно толкаемая чувством долга на что-то дурное и постыдное, Эмили сказала:

— Если ты ничего не знаешь об этом, то я тебе помочь не могу. Ты должна спросить у кого-нибудь другого. Тебе, должно быть, надо это знать… — и она выбежала из комнаты.

Вернулся Нэд.

— Что случилось?

— Ничего.

— Но у нее был такой вид!

— Она подумала, что я, возможно, несведуща в некоторых вопросах жизни, — ответила я неохотно. — Это все, о чем она могла подумать в такую минуту. Она чувствует себя ответственной за меня.

Нэд расхохотался.

— Не надо, — попросила я.