Лейла. По ту сторону Босфора - Тереза Ревэй

Была нарушена неприкосновенность гаремлика. Лейла ощутила физическую боль при виде военных, топчущих дорогие ковры и беспардонно рыскающих по ящикам шкафов. По паркету стучали тяжелые сапоги. Она с вырывающимся из груди сердцем следовала за солдатами по пятам. В комнате, где скрывался Ханс, по обе стороны пустой кровати стояли двое мужчин. На консоли было несколько пузырьков с йодом и бинты.

— По какому праву вы ворвались в наш дом? — возмутилась Лейла.

— По законному, мадам, — ответил офицер. — По праву розыска преступника.

— Здесь только женщины и дети. Как вы посмели вести себя так в отсутствие моего супруга? Он является секретарем Его Императорского Величества и членом официальной делегации Парижской конференции. Он придет в ярость, узнав, что здесь произошло.

Офицер и бровью не повел. Солдат сообщил ему, что ничего компрометирующего они не нашли. Лейла сильно заволновалась, оставшись наедине с этими людьми.

— Для чего вам эти медикаменты? — спросил офицер.

— Я работаю медсестрой милосердия в военном госпитале.

Он недоверчиво скривился.

— Мы знаем, что вы скрывали раненого иностранца. Где он?

По спине Лейлы пробежал холодок. Слава Богу, что она успела увезти Ханса.

— Не понимаю, кто вам сказал такую глупость. В этой части дома живут лишь мой брат и старый дядюшка.

— А я думал, что здесь живут только женщины и дети, — с насмешкой ответил он, вынимая из кармана записную книжку. — Орхан, сын Рустам Бея, правильно?

Сердце Лейлы так колотилось, что она боялась потерять сознание. Вдруг она услышала в коридоре быстрые шаги, и ей на руки бросилась Перихан. Лейла подняла малышку, та обвила ее шею ручонками. Запыхавшаяся Фериде стояла в дверях.

— Это ваш брат, не так ли? — снова спросил британский офицер.

Не в силах вымолвить ни слова, Лейла кивнула.

— Мы только что его арестовали. Мы подержим его до допроса. Возможно, он будет более расположен к сотрудничеству, чем вы.

— Но это абсурд! Мой брат ничего не сделал. Он же студент!

Офицер скривился в улыбке.

— Это вовсе не является гарантией хорошего поведения… В наше время мы не доверяем ни студентам, ни женщинам.

Они покинули комнату, и, пока спускались по лестнице, Лейла умоляла офицера сказать, куда увели Орхана, но британец молчал. Солдаты через несколько минут исчезли, оставив двери нараспашку и разбросанные подушки. На душе было гадко. Лейлу трясло. По-прежнему держа на руках Перихан, женщина опустилась на ступеньки.

— Мамочка, тебе плохо? — спросила девочка, поглаживая ее по щеке.

Лейла начала ее укачивать — скорее, чтобы успокоить себя, а не дочь. Что теперь делать? Орхан попался случайно или его выдали властям? В отсутствие Луи Гарделя на помощь рассчитывать нечего. Она должна как можно скорее предупредить Рахми-бея. Только дядя Гюркана знал, что делать.

Она попыталась успокоить Фериде, которая со слезами умоляла ее пойти к свекрови, но у Лейлы не было желания выслушивать капризные замечания Гюльбахар-ханым. Молодая женщина решила действовать. Она покрыла поцелуями личико дочери и пообещала скоро вернуться.

Лейла помчалась к воротам. Британских офицеров и след простыл. Обычно они не разгуливали по Стамбулу в тех районах, где им не были рады. Их появление здесь свидетельствовало том, что Ханс имел для них огромное значение.

Из-за зеленых верхушек платанов и кипарисов едва выглядывали купола и минареты беломраморных мечетей. В беседках, увитых виноградом, мужчины в тюрбанах курили наргиле, перебирая четки. Но эта беспечность была обманчива. Лейла знала, что за ней следят с того самого момента, как она сошла с парохода. Женщины проницательнее мужчин. Ее манера завязывать черную вуаль рассказала местным, что дама, спешащая по мостовой, очевидно из другого квартала. Поговаривали, что здешние благочестивые кумушки нападали на приезжих женщин, якобы недостойно одетых. Здесь до сих пор придерживались хиджры[49], а не европейского календаря и не приветствовали ни европейских книг, ни иллюстрированных журналов. В этом священном месте султаны пристегивали к поясу саблю Магомета при восшествии на престол, великие усопшие покоились в могилах под полуразрушенными памятниками с каменными тюрбанами.

Лейла поспешила нырнуть в безлюдный переулок. Кое-где на поблекших от непогоды деревянных крышах щетинились темными прутьями гнезда аистов. Между булыжниками мостовой пробивалась трава. Дома скрывались в тени глициний. Она немного знала Эюп, потому что приходила ухаживать за беженцами во время балканских войн. Но сегодня Лейла чувствовала себя неловко, словно последние события отдалили ее от этого незыблемого мира. «Пропасть становится все глубже и глубже», — подумала она с долей сожаления. В современном турецком обществе существовало множество различных политических сил, цели и стремления которых порой были противоположны и буквально разрывали страну на части. И чтобы страна эта не исчезла, нужны были новые силы и идеи, которые укрепили бы молодую нацию, родившуюся из хаоса в пламени войн.

Подгоняемая тревогой, Лейла уточнила у прохожих дорогу и вскоре разыскала кафе, о котором ей говорил Орхан. Когда она вошла, в небольшом зале с диванами, покрытыми старой тканью, воцарилась гробовая тишина. Мужчины разглядывали женщину с нескрываемым осуждением. Хозяин отложил тряпку и подошел к гостье. Оробев, Лейла полушепотом объяснила, что ищет Рахми-бея, что это срочно и что это вопрос жизни и смерти.

— Я поищу его, но вам нельзя здесь оставаться, — произнес мужчина строго.

Он отвел Лейлу в бакалейную лавку свояченицы. Та провела женщину в маленькую комнату без окон. Здесь витал сладковатый запах круп и сыра. Через пару минут бакалейщица вернулась и торопливо предложила чай и сухофрукты. Все это казалось Лейле сном. Судьба играла с ней и подбрасывала на доску странные фигуры. Несколько месяцев назад женщина боялась самостоятельно выйти в город, а сегодня она то и дело бегает по Стамбулу из одного конца в другой, как бы странно это ни казалось. Без сомнения, возвращение Селима изменит ход вещей. Она сомневалась, что он согласится с такой ее свободой.

Лейла жутко боялась за Орхана, представляла, что брат сейчас терпит надругательства и, возможно, пытки. Минуты текли одна за другой, череда покупателей в лавке не заканчивалась, женщине приходилось сдерживать себя, чтобы не спросить, где же Рахми-бей.

Позже она будет задаваться вопросом, что же привлекло ее внимание, из-за чего она стала прислушиваться к разговорам. Возможно, оттого, что голос не был таким крикливым, как голоса остальных утренних посетителей? Лейла неожиданно услышала имя Селим-бея. Это заставило ее подойти к занавеси, разделяющей помещения. Стройная женщина в черной вуали с корзиной, полной риса и овощей, шутила с продавщицей. Она щебетала, что очень рада была получить письмо, в котором говорилось о скором возвращении возлюбленного.

— Мне всегда было интересно, каков этот Париж, — оживленно пропела бакалейщица. — Надеюсь, он привезет тебе чудесные подарки.

— Несчастный был так сильно занят Мирной конференцией. Не думаю, что у него было на это время.

— Послушай, но ведь Селим-бей Эфенди уехал несколько месяцев назад! Понятно, что твой муж — секретарь Его Величества, но прежде всего он — мужчина. Уверена, что он подумал о тебе.

Приступ головокружения заставил Лейлу ухватиться за занавесь. Ее захлестнул целый рой мыслей. Она не расслышала? Это невозможно… И все же в глубине души она понимала. Во имя Преславного Аллаха, по каким-то непонятным причинам Селим взял вторую жену? У нее в ушах звучал голос свекрови. Это была очередная женская беседа, которой Лейла не придала особого значения: «Женщина никогда не может быть всем для мужа. Таковыми мужчин создал Аллах. И такие они все, а все, кто такими не являются, никуда не годятся». Лейла часто, смеясь, возражала черкешенке, убежденная в том, что такое несчастье ее не коснется.

У нее подкосились ноги, и она рухнула на табурет. Это плохой сон… Селим уехал почти пять месяцев назад. Когда он женился на этой девочке? Как с ней познакомился? Неужели он лгал каждый раз, говоря, что уезжает в Йылдыз к султану? Приезжал ли супруг в этот район Стамбула, чтобы заняться любовью с этой женщиной? Лейлу терзали стыд и смятение. Все внутри разрывалось при мысли, что муж был в объятиях незнакомки. В чем ее ошибка? Почему она ни о чем не догадалась? И какого черта Селим искал в этом квартале, на другом конце мира? Он ведь так любит роскошь изысканных конаков Стамбула, йали и дворцов!

Она наклонилась вперед и сжала пальцами виски.

— Лейла-ханым?

Она узнала этот хриплый голос, запах соли и табака. Силуэт Рахми-бея выделялся на фоне занавеси. Он тревожно вглядывался в лицо женщины. Она хотела заговорить, но не смогла издать ни звука.