Охота за красоткой - Линда Ховард

Я привыкла составлять списки, приводя мысли в порядок, поэтому взяла блокнот, ручку, и уселась в постели, подняв колени. Уайатт буквально засыпал меня прямыми и косвенными обвинениями, которые следовало обдумать по отдельности.

Я поставила на новом листе десять цифр и принялась записывать возле каждой пункты обвинения по мере того, как вспоминала их.

1. Бредовые мысли.

2. Разве я требовала от него плясать под мою дудку и злилась, если он отказывался?

3. Паранойя.

4. Выдумки.

5. Жертвы.

6. Чушь, которая мне померещилась.

7. Неужели я когда-нибудь требовала от него расследований по любому поводу?

Заполнить восьмую, девятую и десятую строчки мне не удавалось несмотря на все старания, и я зачеркнула цифры. Семи пунктов вполне достаточно.

По крайней мере, одно из обвинений было беспочвенным. Ничего я не выдумала. Кто-то определенно преследовал меня сегодня на белом «шевроле», висел у меня на хвосте, припарковался через дорогу от «Фанатов тела». Бейсболка, очки, овал лица – я увидела достаточно, чтобы понять: возле клуба в машине сидел тот же человек, который ранее пытался преследовать меня. А вчера какая-то женщина на белом «шевроле» проводила меня до самого клуба. Неизвестно, сколько человек меня преследовали, один или двое, но если все-таки двое, откуда сегодняшнему водителю известно, где я работаю?

В одном месте мои мозги давали сбой: я никак не могла понять, кому и зачем понадобилось преследовать меня. Я не вожу с собой крупных денежных сумм. Я ни разу не грабила банк и нигде не прятала награбленное. Я не шпионка, и вообще, кому нужен шпион на западе Северной Каролины? Мало того, среди моих бывших парней, друзей и родственников тоже нет ни шпионов, ни грабителей банков, ни сбежавших из тюрьмы преступников, иначе можно было бы предположить, что это федеральные маршалы пытаются наладить со мной контакт, чтобы… Ну нет, такой полет фантазии не годится даже для Голливуда.

Вот в чем принципиальное различие между моим подходом и подходом Уайатта! С его точки зрения, преследовать меня незачем, значит, меня никто не преследует. Но я-то видела, как водитель, едущий за мной, пытался сменить ряд, как припарковался через дорогу от клуба, опередив меня! Других доказательств у меня не было, но знать и иметь возможность доказать – не одно и то же.

Если я ничего не выдумала, значит, никакой паранойи у меня нет. Только сомнения, потому что и я не понимаю, кому и зачем понадобилось за мной следить. Но раз за мной все-таки следят, причина не имеет значения, обвинения в паранойе смешны – конечно, если я не страдаю галлюцинациями, а я ими не страдаю просто потому, что этого не может быть.

Два пункта опровергнуты, остаюсь еще пять.

Меня тревожил пункт «бредовые мысли». Я не брежу, и мысли у меня не бредовые. Порой я выбираю извилистые и окольные пути к цели, но только для того, чтобы усыпить чью-нибудь бдительность, убедить, что в интеллектуальных поединках таким соперником, как я, можно пренебречь. В таких случаях меня недооценивают, а я наслаждаюсь не только результатом, но и процессом. Но Уайатту раньше не приходило в голову недооценивать меня. Любые, даже самые бессмысленные на первый взгляд поступки он рассматривает как стратегические шаги. Выигрывать я люблю так же, как он.

Тогда при чем же тут бредовые мысли? Ответ не находился. Придется ему объясняться.

Еще четыре пункта показались мне слишком серьезными и сложными, чтобы опровергать их сразу. Я безумно устала, изнемогла от стресса и эмоций. Мы с Уайаттом на грани разрыва, и я не знаю, что мне делать.

Уже засыпая, я вдруг вспомнила, что он ни слова не сказал о моей новой стрижке. Эта последняя капля добила меня, и я расплакалась.

Сон был недолгим и тревожным. Подсознание не подсказало ни единого решения и ответа.

Но здравый смысл убеждал, что времени у меня по-прежнему в обрез. Свадьбу не отменит никто, кроме нас с Уайаттом. Значит, надо браться за дело. По сравнению со вчерашним днем мне явно недоставало энтузиазма, вернее, его уровень стремился к нулю, но я не позволила себе опустить руки.

Наутро первым делом я отправилась в компанию Джаза «Системы отопления и кондиционирования Арледж». Джаз больше не занимается установкой систем, на это у него есть подчиненные, но выезжает к новым заказчикам и прикидывает, сколько агрегатов понадобится, какой мощности, где их лучше разместить, каким будет максимально эффективное расположение отводов, и так далее.

У Люка мне удалось выведать, что сегодня Джаз будет не в разъездах, а у себя в офисе.

Офис находился в невысоком кирпичном здании в промышленном районе, которому не помешало бы благоустройство – всему району, а не только зданию. Раньше я никогда не бывала здесь, поэтому при виде здания брак Джаза предстал мне в совершенно новом свете. Никаких украшений и отделки, ни единого кустика возле потрескавшейся бетонной дорожки, ведущей от засыпанной гравием стоянки к двери. На окнах жалюзи, но, как видно, в силу необходимости: окна обращены на запад, сотрудникам офиса каждый вечер в глаза било бы солнце. Впрочем, эти жалюзи с виду напоминали шоры.

В приемной стояло два серых железных стола. За первым восседал броненосец в человеческом облике. Типаж всем известный: гигантская пегая хала на макушке, очки на цепочке, грудь как нос корабля, первой вплывающая в любую комнату. Хозяйка второго стола выглядела помоложе первой, но ненамного – если первой было лет пятьдесят пять, то второй за сорок. Когда я вошла, они увлеченно сплетничали, но умолкли, едва заметив меня.

– Чем могу помочь? – спросила с улыбкой тетка-броненосец. Ее сплошь унизанные кольцами пальцы с пожарным маникюром шевелились, перебирая бумаги.

– А Джаз у себя? – спросила я.

Обе дамы моментально обратились в камень, улыбки заледенели, взгляды стали враждебными. Я с запозданием поняла, что следовало назвать Джаза «мистер Арледж», чтобы не производить превратного впечатления. Неприятная ситуация, ведь я всегда считала его дядей. Чего доброго, его подчиненные решат, что он обзавелся подружкой, которая годится ему в дочки!

Я попыталась растопить лед.

– Я Блэр.

Никакой реакции. Точнее, враждебности во взглядах прибавилось.

– Блэр Мэллори, – пояснила я. Нулевой эффект.

Так, мы на Юге или где? С каких это пор подчиненные не узнают имя дочери лучшей подруги жены своего работодателя? Ну и времена!

Не дождавшись потепления, я растолковала:

– Я дочь Тины Мэллори, лучшей подруги тети Салли.

Наконец-то теток осенило – помогла «тетя Салли».

На лицах появились улыбки, и броненосец сошел со стапелей, чтобы заключить меня в объятия.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});