Славия. Паруса над океаном - Александр Белый

– Стоян! Что за бардак!

– Виноват, сир! Но вы представляете, они мне вчера притащили полкварты камней, пришлось заплатить девятьсот шестьдесят талеров. И то платил только тем, кто отправляется с вами в море, а местных записал в очередь. С таким успехом мой наличный фонд кончится очень быстро.

– Я говорю о том, что каждый старательский участок должен быть обозначен, никому не нужен тот бардак, который сейчас тут. А вообще-то сегодня алмазы для нас – это мертвый капитал. Свои, конечно, пусть ковыряются, установи им какую-то норму, и не более того. Ну а деньги через полгода появятся. Будут у нас и серебро и золото. Для внутренних расчетов станем чеканить свою монету, ну а на внешний рынок золото выбрасывать не будем. Твоя медь и еще некоторые изделия, вот где наше будущее золото. Да, еще оставим тебе одного из Ритиных химиков, пускай организует производство медного купороса, его нам нужно много. Пусть, как и другие, богатеет сам и делает богаче мое княжество вообще, а твой город в частности. Правильно?

– Так точно, сир!

Глава 2

Для того чтобы чем-то управлять, это что-то нужно организовать и построить. Организовать людей и построить общественный дом предстояло оставшимся комендантам – военным комиссарам провинций. Кроме этого, для них наступило время самого главного экзамена – испытания властью, властью военно-административной, с самыми широкими гражданскими исполнительными функциями.

Кто бы мог в двадцать первом веке представить, что мальчишки в возрасте от семнадцати до двадцати лет получат огромное число степеней свободы на территориях, соизмеримых по площади с такими европейскими государствами, как, например, Чехия или Португалия. А провинция Стоянова вместе с прирезанной пустыней Намиб вообще потянет на территорию больше Франции. И ограничена их власть будет только несколькими положениями, определяющими общественные отношения:

– вертикалью подчинения через генерал-губернатора князю, а также его директивам, имеющим статус закона;

– земельным кодексом, в котором однозначно указано, что вся земля и ее недра принадлежат исключительно князю, то есть государству; там же генерал-губернатору графства и руководителям провинций делегированы определенные права и обязанности по ее использованию;

– налоговым кодексом, коротким документом, определяющим порядок налогообложения и простейшую отчетность всех без исключения объектов и субъектов предпринимательской деятельности, как в промышленности, так и в сельском хозяйстве (на ближайшие три – пять лет, период становления, все налоги были отменены);

– воинскими уставами;

– полной свободой тела, воли и духа любого жителя; при этом исповедующие православие и выплачивающие налоги имели права гражданина государства и получали льготы по налогообложению, оплате высшего образования и страховой медицины для себя и своих детей, независимо от цвета кожи. Воинское сословие освобождалось от всех налогов и поборов, за исключением случаев проведения коммерческих товарно-денежных операций.

Вот и все ограничения для властей. Общепринятым в обществе нормам поведения, методам воздействия и наказания за те или иные проступки они были научены в своих казацких куренях и станицах. Поэтому пусть поддерживают аналогичные порядки и на вверенных территориях.

Да, новые функционеры властных структур были молоды и малоопытны, но других у меня не имелось, и я тешил себя надеждой, что данные недостатки исчезнут совсем скоро, буквально через несколько лет. Впрочем, детство и у меня и у других воинов закончилось очень давно, когда в юные годы мы получили из рук родителя свой первый тренировочный меч и учились воевать, постигали науку побеждать и воспитывали в себе готовность умереть.

Двадцатипятилетнему мальчику двадцать первого века, которому не так уж и долго осталось прятаться от призыва в армию, в большинстве своем далековато до пятнадцатилетнего мужчины-воина века семнадцатого. Поэтому, положа руку на сердце, не боялся за своих молодых офицеров и рядовых бойцов, верил, что могут они и самостоятельно стать добрыми правителями и командирами. И те из них, которые остались осваивать западное побережье, и те, которые должны были пойти вглубь страны с восточного побережья.

Мыс Доброй Надежды и голландское поселение на южном берегу материка мы обошли пятнадцатью милями мористее и взяли курс на норд-ост, из Атлантики в Индийский океан. Дело пошло веселее, поймав попутный ветер, наполнились паруса, и наши корабли резво рванули вперед. Пришлось даже на фоках и гротах убирать парусность и рифить по стеньгу[20], так как все четыре шхуны стали катастрофически отставать от шебек и флейтов.

Подойдя немного ближе к материку, увидели удивительную картину: сначала появились водяные фонтаны, извергаемые двумя-тремя, а затем десятками и сотнями морских животных темно-коричневого окраса и грандиозных размеров. Океан бурлил брызгами от взмахов хвостов и акробатических прыжков этих величественных исполинов. Их массовое появление нас даже испугало, и некоторые корабли стали рыскать и выходить из кильватерного строя. Только опустив и подняв вымпел, приказывающий держать строй как в бою, смог соблюсти порядок движения.

Собственно, гладкие усачи прибывают к берегам Южной Африки для рождения и воспитания своих детенышей. Я об этом вроде бы как помнил, но забыл. А вообще, китобойный промысел, как и любая другая охота, дело грязноватое и слегка вонючее, но исключительно прибыльное и нужное как для самого княжества, так и для торговли с Европой. Значит, возьму этот вопрос на заметку и через компанию «Новый мир» обязательно поставлю на реализацию продукцию китобойного промысла. Можно даже начинать в этом году. Не сейчас, а к концу октября, когда подрастет китовый молодняк и громадины станут разбредаться по океану. Вон шхуны придут с переселенцами на Канары, да и сюда отправятся на промысел, пусть ребята тоже зарабатывают хорошие деньги. А вообще на будущее нужен будет целевой китобойно-рыболовецкий флот. И пограничный – чтобы отлавливать и захватывать всяких разных пришлых, незачем им шляться по моим территориальным водам. Впрочем, правильно вооруженная эскадра шебек с этим управится без труда, вот и окупит самостоятельно затраты на свое содержание.

Сейчас мы не спеша шли по спокойной, в отличие от западного побережья, воде вдоль пустынного, укрытого густыми лесами восточного берега материка. Коль начались леса, значит, в той истории этот район назывался Квазулу-Натал, а немного дальше (миль двести – триста на север, точно не знаю) должен находиться глубокий залив, где в будущем стоял большой портовый город Дурбан. В нем я никогда не бывал, но карта страны в мозгах сидела крепко, так что вскоре мы этот залив обязательно должны были увидеть.

Наконец берег начал резко заворачивать влево, а глазам открылась глубокая, просторная, но совершенно пустынная бухта. В принципе так и должно было быть, первые европейцы здесь объявились только в середине девятнадцатого века. Правда, аборигены племен банту встретили их далеко не приветливо, тем более что они высадились на территории клана зулусов, организованного вождем одного из наиболее воинственных племен по имени Зулу в начале восемнадцатого века. С момента создания клана и до появления первых белых людей племя объединилось и выросло с двадцати тысяч человек до трехсот тысяч, а его армия – из пятисот воинов до пяти тысяч.

Неплохо было бы высадиться в этой бухте сейчас, когда еще не родился воин по имени Зулу, и навести шороху, уж больно привлекательно это место для строительства верфи и ведения сельского хозяйства. Однако лет на десять воздержусь – маленькой колонией во враждебном окружении жить невозможно, сначала нужно подготовиться. Уж очень зулусы непримиримое и воинственное племя, мужчины единственным достойным делом считали для себя охоту и войну и никакой другой работы не признавали. Их даже великий Сесиль Родс[21] до конца не смог победить, разве только к середине двадцатого века с помощью современного оружия общими усилиями режима апартеида смогли загнать в резервацию – бантустан Квазулу-Натал. И то ненадолго, всего лишь на пятьдесят лет.

Итак, пойдем дальше, еще миль на триста севернее. Вот там будет одна из самых удобных, живописных и великолепных во всех отношениях бухт, расположенных на африканском континенте. В ней в середине восемнадцатого века была заложена португальская крепость Лоуренсу-Маркеш, которая впоследствии стала одним из красивейших городов Африки и столицей колонии. В будущем это крупнейший город-порт с развитыми металлургической, машиностроительной, деревообрабатывающей, рыбоконсервной и пищевой промышленностью, отличной автомобильной и железнодорожной транспортной развязкой, ведущей вглубь материка и соединяющей все значимые промышленные центры ЮАР, Мозамбика, Свазиленда, Зимбабве и Ботсваны. Правда, большая часть Мозамбика и вся Зимбабве мне не нужны, не проглочу, а вот от всего остального нет, не откажусь.