Антисоветская блокада и ее крушение - Валерий Александрович Шишкин

искать иные пути решения «русского вопроса». В новой ситуации сохранение внешнего кольца блокады в значительной мере утрачивало свой первоначальный смысл. Разумеется, осознание бесплодности такой политики правящими кругами империалистических держав пришло далеко не сразу. Потребовались еще и дополнительные усилия советской дипломатии, с одной стороны, и трезво мыслящих политиков и экономистов Запада — с другой, чтобы было принято первое, половинчатое решение руководителей держав Антанты, которое повлекло за собой в последующем ликвидацию всей системы военно-экономической блокады Советского государства.

Самым примечательным в развитии этого процесса было то, что отнюдь не соображения незаконности, вопиющего несоответствия этой политики нормам международного права, ее аморальности и бесчеловечности оказали влияние на перемену позиции глав правительств империалистических держав. Ничуть не переменились и их взгляды на возможность, допустимость и правомерность существования в мире государств только одной системы — капиталистической. Главными мотивами начавшейся «смены вех» в отношении политики открытой и полной военно-экономической блокады Советского государства были намерения использовать новые средства борьбы против пролетарского государства, коль скоро старые оказались безрезультатными, и получить выгоду от экономического обмена с ним.

Об этом свидетельствуют исторические события, которые привели к пересмотру в январе 1920 г. Верховным советом Антанты своей прежней позиции. Прежде чем перейти к рассмотрению событий, связанных с этим решением, следует вкратце остановиться на предыстории вопроса.

В начале января 1920 г. чиновник министерства продовольствия и британский представитель в Верховном экономическом совете Э. Уайз составил меморандум, озаглавленный «Экономические аспекты британской политики в отношении России». Содержание этого документа сводилось к следующему.{373} До недавнего времени, отмечал автор, политику союзников в «русском вопросе» определяли главным образом политические и военные соображения; цель меморандума состоит в том, чтобы изучить экономические аспекты этой проблемы. Далее Уайз рассматривает довоенный экспорт России с точки зрения «экономической стабильности и организации всего мира», а также торговых интересов Англии. Вывод, который делает автор из этого раздела своего доклада, заключается в том, что «продолжение гражданской войны и блокады России отрезает от остального мира громадные продовольственные и сырьевые ресурсы и является одной из главных причин высоких мировых цен».

Далее Уайз рассматривает возможные последствия продолжения политики военно-экономической блокады и весьма убедительно показывает бессмысленность ее осуществления. Какие же доводы выдвигаются в меморандуме в связи с рассмотрением этой политической линии? Военные успехи большевиков привели к тому, что Советская Россия либо уже вернула, либо имеет возможность вернуть в самом ближайшем будущем основные сырьевые и промышленные области. В связи с этим дальнейшая политика блокады становится беспредметной. Эта тактика, продолжает Уайз, станет невозможной и вследствие реальных шансов у Советского правительства заключить мир с Эстонией и другими прибалтийскими странами.

Кроме того, отмечалось в меморандуме, военно-экономическая блокада, противоречащая нормам международного права, не встречает сочувствия в ряде государств (Германия, нейтральные страны), которые вряд ли можно будет надолго удержать от торговли с Советской Россией. Наконец, Уайз указывает и на решительное осуждение политики блокады широким общественным мнением Англии.

В связи с такой оценкой сложившегося положения Уайз предложил: «Избегая пока формального дипломатического признания большевистского правительства, окончательно отказаться от блокады и не чинить никаких препятствий восстановлению торговых отношений со всей Россией». Эта политика, по его мнению, позволит начать торговые операции через Петроград, а в скором времени и через Одессу и получить из Советской России хлеб и другое продовольствие в обмен на сельхозмашины, мануфактуру и т. д. Торговля эта могла бы осуществляться через русские кооперативы, имеющие налаженный аппарат в Лондоне. Вместе с тем автор замечает, что промедление с осуществлением новой политики в дальнейшем может привести к столкновению с сильной конкуренцией Германии и США, которые пока еще не имеют возможности внедриться на русский рынок. В заключение выражалась надежда, что снятие блокады заставит Советское правительство сделать серьезные экономические и политические уступки Западу.

7 января 1920 г. Керзон распространил меморандум Уайза среди членов британского кабинета.{374} Это, однако, не означало, как мы могли убедиться ранее, что он разделял позицию автора документа. Тем не менее точка зрения Уайза, по-видимому, совпадала со взглядами самого Ллойд Джорджа, который к этому времени уже пришел к выводу о тщетности старых методов борьбы с большевизмом. По его инициативе Верховный совет Антанты и приступил к обсуждению вопроса о торговой политике в России. Ллойд Джордж представил на рассмотрение делегатов Франции и Италии меморандум, который либо дословно совпадал с запиской Уайза, либо базировался на ней.{375}

Франция, 14 января 1920 г. Идет последняя серия заседаний затянувшейся на целый год Парижской мирной конференции. В одном из уютных залов Версальского дворца собралась «большая тройка»: главы правительств Франции (Ж. Клемансо), Англии (Д. Ллойд Джордж), Италии (Ф. Нитти). Тут же многочисленные эксперты, члены Верховного экономического совета, секретари, переводчики, стенографистки и специально приглашенные контрреволюционные руководители заграничного аппарата русских кооперативов («Иноцентра») — К. Р. Кровопусков, А. М. Беркенгейм.{376} В ходе совещания Беркенгейм дал характеристику русских кооперативов как аполитичных обществ, остановись на их возможностях в организации торговли с Западом. На вопрос Ллойд Джорджа, «думает ли Беркенгейм, что это есть наиболее эффективный путь нанесения удара большевизму», последний ответил, что «он абсолютно уверен в этом».{377} Поясняя свою мысль, Беркенгейм охарактеризовал Советскую власть как власть меньшинства, которая якобы держится лишь благодаря чрезвычайным обстоятельствам (голод, блокада, война). Клемансо сказал, что экономическая сторона вопроса (потребности России в импорте и ее экспортные возможности) не вызывает сомнений. Но как организовать товарообмен, не допуская вмешательства Советского правительства? Беркенгейм ответил, что для него самого это не вполне ясно, но союзные правительства должны добиваться, чтобы кооперативы вели дела исключительно «по своему собственному усмотрению». Находясь в весьма сложных условиях, Советское правительство, возможно, согласится на это требование.{378} Ллойд Джордж в своем выступлении отметил, что «с точки зрения обмена и цен русские поставки жизненно необходимы». Основная цель, которую преследовало снятие блокады и установление торговли через кооперативы, была выражена им следующим образом: «… эта схема может разрушить большевизм. В тот момент, когда будет установлена торговля с Россией, коммунизм должен уйти». Точка зрения Ллойд Джорджа была поддержана Нитти, который согласился, что торговля есть «подходящий путь нанести удар большевизму», и Клемансо. Для конкретной разработки «кооперативной схемы» с точки зрения финансов, обмена товарами и т. д. была создана комиссия из представителей держав, участвовавших в заседании, во главе с Уайзом.{379}

На следующем, решающем заседании Верховного совета 16 января 1920 г. был рассмотрен доклад комиссии Уайза, излагавший конкретные меры возобновления торговли с Россией через кооперативные организации.{380} Французские делегаты Вертело и Камерер высказались за такую формулировку резолюции,