Антисоветская блокада и ее крушение - Валерий Александрович Шишкин

портами и эту задачу исполняли с немалым рвением: даже самые ничтожные парусные суда ими задерживались. Были случаи обстрела мелких парусников, пытавшихся подвезти хлеб и продовольствие голодающей Одессе».{317}

Таким образом, ужесточение политики военно-экономической блокады Советской России во второй половине 1919 г. привело к столь же явному усилению в этот период и военно-морской блокады на Балтике и в Черном море. Следствием этого стало почти полное прекращение внешней торговли Советского государства в 1919 г. В период блокады НКТиП вел в основном лишь подготовительную работу в целях быстрого развертывания внешнеторговых операций, когда блокада будет ликвидирована. В 1919 г. был окончательно определен экспортный товарный фонд НКТиП для внешнего товарообмена. Этот фонд, который находился на учете и хранении соответствующих ведомств, составляли: 1 млн. пудов льна, 590 тыс. пудов пеньки, 1.5 млн. штук кож, 50 тыс. пудов щетины, пушнина стоимостью 200 млн. руб. золотом, лесные материалы, благородные металлы, драгоценные камни и т. д.{318}Впервые в истории советской внешней торговли был разработан также единый импортный план применительно ко второй половине 1919 г. Эта задача была выполнена путем сбора и обработки заявок заинтересованных организаций. Специальная комиссия ИКТиП выявляла степень действительной потребности в тех или иных товарах, сопоставляла заявки со статистическими данными за прошлые годы. В результате общая стоимость потребных к импорту товаров на вторую половину 1919 г. была определена в 39 млрд. руб.{319}

Что касается практической организации внешней торговли, то в 1919 г. она сводилась к ряду случайных, главным образом импортных операций, которые, по удачному выражению Б. Е. Штейна, «походили скорее на снабжение провиантом осажденной крепости, нежели на организованную торговлю».{320} Сложная международная обстановка препятствовала самостоятельному выступлению на международном рынке НКТиП как органа, ведавшего национализированной внешней торговлей, побуждала Советское правительство прибегать к более гибкой тактике, к попыткам использования для внешнего товарообмена других организаций, которые формально считались бы независимыми от правительства, а на самом деле являлись бы инструментом НКТиП.

В частности, осенью 1919 г. была предпринята попытка использовать для снабжения РСФСР некоторыми необходимыми товарами кооперативные организации. В октябре 1919 г. представители НКТиП и Центросоюза вели переговоры по этому вопросу с Петроградским иностранным бюро северных кооперативных объединений («Иностранбюро»).

Обсуждая результаты этих переговоров, коллегия НКТиП сочла целесообразным создание организации, которая выполняла бы ее поручения по закупке товаров за границей. Однако это не означало нарушения принципа национализации внешней торговли, поскольку в постановлении коллегии было отмечено, что с уничтожением блокады и возобновлением нормальной внешней торговли надобность в такой организации отпадет.{321} В дальнейшем было разработано положение об «Иностранбюро» и дано разрешение на выезд его представителей в район Витебск — Орша — Двинск для организации работы. Однако каких-либо материалов о практических результатах деятельности «Иностранбюро» найти не удалось. Известно лишь, что позднее положение об этой организации было отменено постановлением СНК 8 июня 1920 г.{322}

Наконец, к исходу 1919 г., появилась возможность использовать единственный открывшийся в это время дипломатический канал для некоторых закупок на внешнем рынке по поручениям НКТиП и ВСНХ. Речь идет о появлении в ноябре 1919 г. М. М. Литвинова в Копенгагене, где были начаты переговоры с английским представителем О’Грэди об обмене военнопленными. Г. В. Чичерин информировал Литвинова о наличии в распоряжении НКТиП экспортных товаров, которые могли бы быть использованы для товарообмена с Западом (лен, меха, масличные семена, шерсть, лес, платина).{323} Регулярно в радиограммы Наркоминдела, адресованные Литвинову, включались и заявки ВСНХ на импортные товары. Конечно, конкретная торговая деятельность Литвинова стала возможной лишь после снятия блокады, но информацией ная и подготовительная работа началась раньше, и это позволило ему отправить в Советскую Россию медикаменты и другие товары, которые пробили первую брешь в экономической блокаде.{324}

Вследствие политики военно-экономической блокады результаты случайных внешнеторговых операций Советской России в 1919 г. были мизерны: экспорт в западные страны отсутствовал совсем и не был зафиксирован таможенной статистикой. Импорт же по стоимости едва превышал 500 тыс. руб. в довоенном исчислении. Из этой суммы четыре пятых приходилось на долю Германии и Швеции. К этому следует добавить, что регистрация импорта велась по моменту выпуска товаров из таможен, поэтому известное их количество было завезено ранее. Однако и без этой оговорки видно, что в условиях полной военно-экономической блокады, и особенно после ее ужесточения во второй половине 1919 г., Советская Россия за этот год получила менее одной двухтысячной доли тех товаров (в стоимостном выражении), которые завозились в страну в любой из годов предвоенного пятилетия.{325}

КРАХ ОТКРЫТОЙ ПОЛИТИКИ

ВОЕННО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ БЛОКАДЫ

Как мы видели, империалистическими державами были потрачены огромные усилия на сохранение политики военно-экономической блокады Советского государства и удержание в общей с ними упряжке нейтральных государств и Германии, все более тяготившихся своей причастностью к этой агрессивной деятельности на международной арене. Все это, казалось бы, в декабре 1919 г., когда состоялось совещание премьер-министров стран Антанты в Лондоне, должно было привести к закреплению и возобладанию этой линии как единственной и не подлежащей пересмотру хотя бы в ближайшем будущем.

Однако не прошло и месяца со времени совещания, как развитие целого ряда военных и политических событий показало, что использование политики военно-экономической блокады в ее чистом виде вскоре полностью себя исчерпает.

Прежде всего коренным образом стало меняться военное положение Советской России в гражданской войне. К исходу 1919 г., после побед Красной Армии над контрреволюционными силами Колчака, Деникина и Юденича, после того как войска интервентов также были вынуждены покинуть территорию Европейской России, стало ясно, что все попытки сохранить внутреннее кольцо экономической блокады оказались тщетными: оно разваливалось на глазах, и один за другим важнейшие сырьевые и промышленные районы возвращались под контроль Советской власти.

Эти военные победы интересуют В. И. Ленина не только с точки зрения их роли в окончательном утверждении Советской власти в России, но и с точки зрения их воздействия на политику государств Антанты. В. И. Ленин придает громадное значение и таким событиям, как вынужденный вывод британских войск из района Архангельска и французских из Крыма, считая это, с одной стороны, следствием поражений сил контрреволюции в гражданской войне, а с другой — результатом роста антиинтервенционистских настроений среди солдат Антанты, проявлением пролетарской солидарности со стороны трудящихся капиталистических стран.{326} В ноябре 1919 г. В. И. Ленин уже довольно отчетливо видит возможность постепенного изменения в соотношении сил между Советской Россией и капиталистическим миром. Сознавая, что «международный капитал еще несомненно сильнее нас», он тем не менее считает, что страны Антанты уже не могут «идти на нас прямой войной», ибо у них «уже