Антисоветская блокада и ее крушение - Валерий Александрович Шишкин

сотрудники продолжали свое нелегкое дело. Особенно сложной была организация курьерской связи с Москвой. Непризнанное представительство не имело возможности официально принимать и посылать курьеров. Поэтому связь поддерживалась через различных лиц, которые чаще всего кружным путем прибывали в Нью-Йорк через другие страны, рискуя оказаться в полицейских застенках многих государств. По свидетельству самого Л. К. Мартенса, из двадцати курьеров, которые были направлены к нему из Москвы с почтой и денежными средствами для ведения торговых операций, десять были схвачены, несколько застрелены и только семь добрались до Бюро советского представительства.{275} Для налаживания более надежного канала курьерской службы молодой сотрудник Бюро Б. С. Ша-пик был направлен в Мексику. Впоследствии он вспоминал: «Моя профессия моряка, наличие соответствующих документов давали мне возможность поступить на работу на один из пассажирских пароходов, которые регулярно курсировали по линии Нью-Йорк — Веракрус. Однако наняться на пароход оказалось не так-то просто. Тогда пришлось прибегнуть к старому, испытанному средству. В баре, где моряки любят посидеть после работы за кружкой пива, мне удалось познакомиться с неким боцманом, угостив его парой кружек пива и хорошей сигарой. Вскоре я был зачислен в состав экипажа пассажирского парохода, шедшего в Веракрус. Работу, правда, пришлось выполнять тяжелую, грязную, но выбирать, как говориться, не приходилось». Таким способом удалось установить курьерский маршрут в Нью-Йорк через мексиканских интернационалистов.{276} Однако вскоре американские власти приняли решение и вовсе покончить с деятельностью Бюро Мартенса в США.

12 июня 1919 г. в 3 часа дня по забитой легковыми автомобилями 40-й улице Нью-Йорка проехал автобус с дверью и ступеньками сзади. Он резко затормозил у здания, где помещалось Бюро советского представительства, и из него высыпали двадцать сыщиков частного детективного агентства, на головах которых красовались модные в ту пору канотье, и с десяток полисменов. Они ворвались в подъезд и, растолкав посетителей, быстро поднялись лифтом на третий и четвертый этажи. В помещении Бюро советского представительства сотрудникам запретили двигаться с места, налетчики перерезали телефонные провода и около суток рылись в столах, шкафах, сейфах. Нападение было произведено на основании ордера на производство обыска и изъятие документов, подписанного одним из судей штата Нью-Йорк. Никаких компрометирующих материалов устроители этой первой облавы так и не нашли. Л. К. Мартенс направил резкую ноту в госдепартамент, в которой изобличил преднамеренный характер этой антисоветской провокации и выражал решительный протест против подобных действий американских властей.{277} Однако это было только началом. Позднее был сформирован подкомитет сенатского Комитета США по внешним сношениям, который занялся разбором «дела» Мартенса. Слушание этого сфабрикованного «дела» продолжалось более двух с половиной месяцев. За это время состоялось 16 допросов; количество вопросов, заданных Мартенсу, превысило 4 тысячи. Среди общих провокационных антисоветских высказываний членов подкомитета и приглашенных опытных адвокатов были и такие, которые имели целью доказать незаконность торговли с Советской Россией — она-де будет расплачиваться за американские товары «краденым» имуществом бывших собственников. Вот один из примеров казуистики американской Фемиды в отношении деятельности Мартенса: «Элисс (адвокат, приглашенный подкомитетом Сената). И вы предлагаете торговать пли платить за американские товары из средств, вырученных от реализации имущества, которое находится в ведении вашего правительства, — имущества, ранее взятого от прежних владельцев? — Мартенс. Мы предлагаем платить из средств, вырученных за товары, произведенные или сделанные русскими как таковыми».{278}

В конце концов, так и не доказав виновности Мартенса, после нового разбирательства его «дела» в специальной комиссии министерства труда США советского представителя выслали из Америки в январе 1921 г. В своем заявлении перед отъездом Л. К. Мартенс в числе истинных причин своей высылки назвал политику американского правительства, направленную на «отказ призвать даже де-факто существование Советского правительства и отказ разрешить возобновление торговли между Россией и Америкой».{279}

Отношение к миссии Мартенса, отражавшее линию правительства США на фактическое участие в политике военно-экономической блокады Советской России, тем более показательно, что в то же самое время, летом 1919 г., это правительство заняло совсем другую позицию к антисоветски настроенной кооперативной делегации во главе с А. М. Беркенгеймом. В этом случае торговля допускалась с расчетом на использование «теории контраста». В июле 1919 г. (в день налета на Бюро советского представительства) был подписан договор между кооперативной делегацией А. М. Беркенгейма и военным министерством США. Согласно этому договору, делегации было разрешено закупить товаров на сумму в 25 млн. руб. на основе договорного кредита и распространять их в Сибири и тех губерниях Европейской России, где эти товары служили бы цели «установления устойчивого порядка среди упомянутого населения». Речь шла о занятых Колчаком и другими белогвардейскими генералами районах России. В этот период торговые контакты между русскими антисоветскими кооператорами и американскими правительственными, деловыми кругами и их представителями в России приобрели регулярный характер. Но как только к концу 1919 г. военное положение колчаковской армии стало катастрофическим, американцы тотчас же утратили интерес к торговле с этими районами.{280} Использование «теории контраста» стало нереальным, но зато военно-экономическая блокада территорий, контролируемых Советским правительством, продолжалась с прежней последовательностью. Характеризуя общую линию политики правительства США по отношению к Советской России, М. М. Литвинов писал Л. К. Мартенсу 27 мая 1919 г., что, несмотря на «стремление к сближению с Америкой», которое в полной мере проявляло правительство РСФСР, она «на деле… солидаризировалась с бешеной политикой Клемансо и фактически участвовала во всех союзных военных и дипломатических выступлениях против нас, в экономической блокаде».{281}

В. И. Ленин в беседе с корреспондентом американской газеты «Крисчен сайенс монитор» (сентябрь 1919 г.) сказал о позиции США следующее: «Я думаю, вы увидели в Советской России больше страданий, чем вы раньше могли себе представить. И все эти страдания порождены несправедливой войной, которую ведут против нас, экономической блокадой, в которой ваша страна играет не последнюю роль».{282}

Таким образом, рассмотренные факты совершенно ясно свидетельствуют о том, что империалистические круги США отличались от своих европейских союзников лишь одним: проводя и поддерживая всеми мерами политику военно-экономической и морской блокады Советского государства и неся полную меру ответственности за участие в акциях международного терроризма, они всячески стремились закамуфлировать свою деятельность, ввести в заблуждение мировое общественное мнение и общественное мнение в своей стране. Последнее вызывалось тем, что в кругах республиканской парламентской оппозиции, среди довольно значительного слоя промышленников и торговцев, не говоря уже о широких кругах рабочих и прогрессивной интеллигенции, росло недовольство политикой интервенции и блокады. Эти обстоятельства как фактор, влиявший на действия администрации Вильсона, отмечались даже в донесениях представителе!! омского правительства Колчака за 1919 г.{283} Так, в донесении консула колчаковского «правительства» из Нью-Йорка от 15 июля 1919 г.