Ревизор: возвращение в СССР 9 (СИ) - Винтеркей Серж

Она его кое-как от себя оторвала и перед порогом на пол поставила. А хвостатый сел и орёт, ни туда, ни сюда. Я его тихонько ногой в квартиру пропихнул. А он по паркету свежелаченному ходить боится. Стоит, то одну лапку подожмёт, то другую. И орёт. Как еще не охрип!

— Мурчелло, блин! Не позорь семью, будь мужиком! Иди, давай! Один маленький шаг для тебя, а какой приятный поступок для твоих хозяев! — и я похлопал в ладоши, чтобы его с места сдвинуть. Эхо громко разнеслось по пустой квартире. У котёнка чуть инфаркт не случился от пугающего звука. Он описался прямо на месте и стал орать ещё громче.

— Да, ты явно не герой-первопроходец. Ладно, дорогая. — подытожил я. — Будем считать, что кот вошёл в квартиру первым, хотя он и въехал на моей ноге, по факту. Ритуал выполнен, а на сколько процентов, не нам судить. Как уж получилось. Можно заходить.

Жена бросилась к своему протеже. Лужу вытирать, снова на руки его брать, успокаивать, словно он на самом деле какой подвиг совершил. А я начал затаскивать котомки в квартиру.

Тут открылась соседняя с нами дверь и выглянула Ирина Леонидовна. Хоть она одна только, а не весь подъезд сбежался посмотреть, как, судя по звукам, новые жильцы тут кота убивают. Злые люди, видимо, решили не ограничиваться запусканием кота в квартиру, а заодно его и грохнуть.

— Паша? — услышал я её голос и поспешил к оставленным у входа вещам.

— Добрый вечер! — воскликнул я, подходя к ней. — Галия! Познакомься. — представил я ей новую соседку. — Ирина Леонидовна.

— Очень приятно! — воскликнула старушка. — Приходите ко мне на чай. — сходу пригласила она.

Взгляд ее переместился на Мурчелло. Он вцепился в Галию и для разнообразия решил немного помолчать. Епрст! Какая приятная тишина!

— Ой! Какой маленький! Так это ваш котик кричал?

— Вы уже перевезли вещи? — спросил я, не пожелав комментировать ничего про котика.

— Да. Ещё в четверг. Уже обживаюсь. Быстро привыкла. — удивилась она. — Пятьдесят восемь лет на старой квартире прожила, думала, никогда к новому месту не привыкну. А уже привыкла, представляете?

Она так счастливо улыбалась, что нам передалось её настроение, усталость отпустила, я притянул к себе Галию, чмокнул в лоб и извиняющимся тоном сказал:

— Сегодня уже поздно. Мы только въезжаем. Сейчас надо хоть вещи распаковать и продукты. А завтра вечером мы обязательно у вас!

— Только котика с собой захватите, я как-то упустила из виду, что есть такой обычай, кота запускать в новый дом…

— Да я готов его прямо сейчас вам отдать! — в порыве абсолютно искренних чувств сказал я соседке, расплывшись в улыбке, — и можете пару недель не отдавать, чтобы уж точно все сработало. Обычай все же очень важный! Эх! Знали бы вы, как я обожаю старые добрые традиции!

Но нет, Галия мой намек не поняла и своего кота отдавать напрокат не пожелала.

Мы закрылись, наконец, в своей квартире. Первая совместная ночь… Котёнок где-то зашкерился и начал орать… Скучает, бедолага, по матери и братьям с сестрами. Галия вырвалась из моих объятий, и мы пошли искать этого сентиментального засранца. Он забился под батарею, впился когтями в стену, пустил корни и ещё минут пять мы его оттуда выковыривали.

— Посади его в какую-нибудь коробку. — предложил я жене. — Может, ему там спокойнее будет.

Она так и сделала. Вскоре в квартире наступила тишина. Похоже, хвостатый решил, что эта коробка — его собственная новая квартира, и теперь все по-честному, у нас есть квартира, и у него тоже. Зато сразу стало слышно, что происходит вне квартиры. Где-то во дворе лаяли бездомные собаки, прикормленные съехавшими строителями. Сверху жена пилила Игоря. Слышались звуки пианино: кто-то упорно долбил гамму. А за стенкой Ирина Леонидовна слушала романсы.

Мы с женой сели на кухне на спальник, оставленный мною прямо на затоптанном линолеуме, посмотрели друг на друга и начали смеяться. Сначала тихо, потом громче. Потом нас обуяла натуральная истерика. Мы долго не могли успокоиться, из нас выходило напряжение предыдущих дней. Спальник перетащили в гостиную, но оказалось, что пианино тут слышно лучше всего, и мы перенесли его в другую комнату поменьше.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Здесь и сделаем спальню. — решил я.

Галия нашла среди привезенных вещей постельное бельё. Хорошо, что там была одна махровая простыня, ею мы и укрылись. Единственную подушку я уступил жене.

Засыпая, думал, сколько же ещё всего надо будет в дом приобрести!

На следующий день, когда я позвонил, Сатчан велел побыстрее приезжать к нему. Сорвал мои планы по дальнейшему обустройству квартиры, я-то собирался пройтись по комиссионкам. Мало ли что попадется…

У Сатчана на столе лежала целая стопка, толщиной сантиметров в пять, из номеров «Московского комсомольца». Он подхватил её и, взяв меня за плечо, дружески подтолкнул к выходу из кабинета.

Пока шли на другой этаж, он сказал мне:

— Пришло время познакомить тебя с серьезными людьми. Но помни — то, что я пристроил тебя в МГУ — это только наш секрет! Никому ни слова!

Я кивнул. Да я и не собирался трепаться об этом с кем бы то ни было. Так, а что это за серьезные люди?

Но спросить не успел. Он завел меня в солидную приёмную, положив на колени всю пачку газет. Место секретарши пустовало, но все было очень солидно, крутая такая приемная. А сам Сатчан скрылся за дверью с табличкой «Первый секретарь Пролетарского райкома КПСС». О, как! Так, так, так, неужто пришло время познакомиться с сатчановской крышей? Тут дверь открылась и Сатчан, взяв у меня газеты, кивком головы велел мне зайти.

Сразу узнал дядьку, что присутствовал у нас в МГУ на одном из заседаний Прожектора. Но за столом для заседаний, помимо него, восседало ещё несколько человек. А во главе стола сидел серьёзный, дорого одетый мужчина с аккуратной модельной стрижкой.

— Вот, товарищи, — вывел меня вперёд Сатчан. — Герой заметки в сегодняшнем «Московском комсомольце».

— Здравствуйте. — сказал я, ожидая, что же будет дальше.

— Поздравляю. — сказал хозяин кабинета, разглядывая меня, как панду в зоопарке.

— Это Михаил Жанович, первый секретарь райкома партии. — подсказал мне Сатчан.

— Очень приятно. — сказал я. И что делать дальше? Подать ему руку, обойдя весь кабинет? Вообще-то старший, по этикету, первым руку подаёт. Решил остаться на месте.

— Нас очень поразило ваше умение, юноша, видеть суть вещей. — произнёс ещё один дядька, сидящий за столом для заседаний. — Вы большой молодец и мы посчитали, что должны лично вам это сказать. Партия очень высоко ценит ваше усердие и результаты, которых вы добиваетесь.

— Так держать! — добавил уже знакомый мне по Прожектору мужик, забыл, как его зовут.

А после этого они все отвернулись от меня, развернувшись к хозяину кабинета. Это, типа, всё? Свободен, иди работай? И что это были за смотрины?

— А премии не будет? — шёпотом разочарованным тоном спросил я Сатчана, когда он, приобняв меня за плечи, вывел из кабинета и закрыл за собой дверь.

Сатчан молча показал мне кулак, типа, не до твоих приколов сейчас, и развернулся идти обратно.

— Газету хоть дай, ирод! — прошептал я, пока он не открыл снова дверь в кабинет к «первому».

Кивнув, Сатчан вошел внутрь, вышел с газетами, дал мне всю охапку, и поспешил обратно.

Вот так, значит. Ладно. Почитаем… Надо же знать, с чем меня поздравляли.

Вышел из приёмной и расположился тут же на ближайшем подоконнике. На второй странице нашёл публикацию с нашими фотографиями. Вчитался. Сочинение на вольную тему о том, как мы, комсомольцы МГУ, ночей не спали, за Родину душой болели… Решил, что, для современных реалий, это очень хорошая статья. А для Кирилла и Светы, делающих в общественной жизни карьеру, так просто джекпот. Надо раздать газеты нашим. Сгрёб их все аккуратно в портфель и поехал домой.

* * *

Галия была вне себя. Даже забыла мужу сказать, что его отец просил позвонить ему. Откуда Дианка знает про квартиру?