Отрок. Покоренная сила (Часть 5-6) - Евгений Красницкий

«Пусть благодарит Бога, что жив остался: тетка Алена — это серьезно».

Один из ветеранов обозников, показывая молодежи, как ловко управлялся в молодости с мечом, невзначай, отрубил себе палец на ноге, а присутствующий при этом Бурей хохотал так, что подвернул ногу, упал и насмерть задавил цыпленка. Прошку, полезшего разнимать подравшихся щенков, покусали до крови, но не сильно. Все было бы ничего, если бы один из щенков не умудрился тяпнуть Прошку за нижнюю губу, которая теперь распухла и никак не заживает. На выселках зашибло бревном бабу, и неудивительно — там одни сумасшедшие живут. Все пашут-сеют, а они дома строить надумали, да еще и баб на такую работу поставили. Все, до одного, дураки, потому, наверно, и креститься не желают.

Мишка уже думал, что перечень потерь в живой силе никогда не иссякнет, но всплывшая религиозная тема породила новость об отце Михаиле. Тот, несмотря на свою сдержанность на грани овечьей кротости, умудрился разругаться со старостой Аристархом. Причиной ссоры стала насущная необходимость строительства новой церкви — в нынешнюю не смогла бы вместиться и пятая часть населения Ратного. Дед, к которому апеллировал отец Михаил, не просыхал уже неделю, а потому вынес соломоново решение: церковь строить, но не сейчас а в прошлом году — чем поразил отца Михаила до глубины души.

Вообще, дед, в мишкино отсутствие, вел себя абсолютно безобразно, а виноват в этом сам Мишка. Подобное резюме поразило Мишку не меньше, чем дедово решение поразило отца Михаила, но старшине Младшей стражи было тут же разъяснено, что если бы Немой не торчал в Воинской школе, то поехал бы с дедом на Княжий погост и не позволил бы сотнику Корнею устроить вышеописанную вакханалию.

Склонность юных девиц к критиканству — вещь известная и неизбывная. В подражание взрослым женщинам они способны долго и с удовольствием высказываться на тему присущих противоположному полу недостатков, даже не представляя себе, какую чушь, порой несут. Мишка ничего подобного слушать не собирался и прервал поток морализаторства вопросом:

— Вы хоть знаете, для чего дед на Княжий погост ездил? — И, не дожидаясь ответа, пояснил: — Боярышни вы теперь. Дед с погоста боярскую грамоту привез. — Глянул на озадаченные лица сестер и усилил эффект от своего сообщения: — Мы теперь не худородные, вас можно в Туров вести, за самых именитых бояр замуж выдавать!

Первой на новость отреагировала Анька-младшая. Чуть ли не суча ногами от возбуждения, выдохнула прямо из глубины души:

— Когда?

Машка была сдержаннее, но тоже вопрошающе уставилась на брата. Мишка томить не стал, но и называть точный срок не посчитал нужным.

— Когда мать решит, что вы к этому готовы.

— Так мы — хоть сейчас! — Анька была вся, как крылатая ракета, готовая сорваться с направляющих. — Машка! Мы в Туров поедем!

На Марию новость произвела не меньшее впечатление, чем на сестру, но голова у нее работала иначе.

— Что значит «готовы»? Почему матушка нам ничего не сказала? Минька, а ну-ка выкладывай: что знаешь?

— Сказать-то не сказала, но готовить вас к этому мама уже начала. Вы думаете, зачем она вам хозяйственные дела раздала? Тебе — за жильем и здоровьем холопов следить, а тебе — за кормежкой? Вы же хозяйками в боярский терем придете, кому жена-неумеха нужна? А матери рядом не будет, подсказать, помочь некому, самим придется справляться. Пока-то у вас не очень получается.

Мария, жестом прервав уже открывшую рот Аньку-младшую, выдала целую серию вопросов, причем, приходилось признать, по делу:

— Что не получается, что не так? Откуда ты знаешь, мать говорила? У нас обеих или только у нее?

Машка кивнула на сестру и, не моргнув глазом, проигнорировала мгновенно вспыхнувшую возмущением Аньку.

— У обеих, сестренки, у обеих.

Мишка постарался выглядеть так же строго, как при разговоре с учениками Воинской школы. С теми-то проще, а сестрам не скомандуешь: кругом, шагом марш! Впрочем, тема их зацепила крепко, слушать будут. Еще бы не зацепить! Девчонкам, которые дальше Княжьего погоста никогда нигде не были, светит поездка в стольный град, да еще и женихи из лучших семей!

— Я ведь вас не просто так слушал, сестрички. Вот ты, Маша, жалуешься: то не сделано, это незакончено… А сама-то, подумала, как до ума все довести?

— Холопы с посевом и покосом управятся, тогда и доведем, не девок же заставлять топорами махать?

«Верно соображает, может и Анька тоже соображать потихоньку приучается?»

— Вот ты, Аня, говоришь хлеба, не хватит…

— Нам-то хватит! Это для холопов скоро кончится.

«Блин! Ну как такое может быть? Сестры-двойняшки, а такие разные, даже и по внешности, ведь не путает их никто. А уж по уму-то!»

— Как скоро? Сколько нужно на один день, и на сколько дней осталось?

Мишка спрашивал, а сам уже понимал: путного ответа не получит. Так и вышло.

— Откуда я знаю? У Листвяны спрашивать надо.

— А когда сама хозяйкой станешь, у кого будешь спрашивать?

Ни секунды не задумавшись Анька пояснила брату, словно последнему недоумку:

— Так не за холопа же выйду, и там ключница будет!

— А если воровать станет?

— Да ну тебя, чего привязался?

«Трындец! Полная безнадега! Вот кому-то сокровище достанется. Матери, что ли, настучать? Ага! Она сейчас только о хозяйстве и думает… Ну надо же, и тут Спиридон! Не успел заявиться, а уже головной боли от него… Так, вот, и пожалеешь, что дед спьяну протезом промахнулся».

Стоило Мишке допустить лишь небольшую паузу, как возможность продолжения разговора по делу была тут же утрачена. Анька подхватила сестру под руку и затараторила о наиглавнейшем:

— Мань, надо еще платьев нашить, не ходить же все время в одном! А еще я видела: дядька Лавр жене такие колты серебряные сделал. Загляденье! Нам бы тоже такие, только бы еще с камешками…

Забыв про Мишку сестры под ручку направились в каком-то, им одним известном, направлении.

«Все, сэр, можете быть свободны. Дальнейшие переговоры пройдут в закрытом режиме, без присутствия прессы, блин. Как говорил один персонаж кинотрилогии о Максиме: „Пороть, пороть и пороть!“ Ума, конечно, не прибавит, но хоть душу отведешь».

Мишка вдруг услышал тихое поскуливание и, оглянувшись, увидел двух щенков, сидящих на привязи.

— Эй, щенков забыли! Вы же их на самом солнцепеке привязали, смотрите, как языки вывалили. Их напоить надо.

С совершенно одинаковым выражением досады на лицах, сестры прервали увлекательную дискуссию и, отвязав щенят, потащили их за собой. В той стороне, куда они направлялись, воды не было, Мишка знал это точно.

* * *

Возле кузницы ученики Воинской школы примеряли брони. Большинство было одето еще только в поддоспешники, но двое уже стояли в кольчугах, сутулясь от непривычной скользкой тяжести на плечах. Кузька крутился около них, что-то поправлял, что-то подтягивал и не переставая давал ценные указания.

— Не сутулься, выпрямись. Если горбишься, доспех тебя сам вперед тянет, ты еще больше наклоняешься, а он еще больше тянет. Ну-ка, попробуй, нагнись.

Парень наклонился и невольно сделал шаг вперед, чтобы не упасть. Доспех действительно тянул своей тяжестью.

— Ну, понял теперь? — продолжал Кузька. — Если стоишь прямо, то тяжесть ложится ровно во все стороны, стоит куда-то покривиться, сразу доспех тебя туда же и потянет еще сильнее. Ничего, привыкнешь! Я попервости себе шею чуть не до крови растер, а потом привык и ничего.

Дело шло медленно, но так, собственно, и предполагалось. Мишка обвел глазами двор. В сторонке, жадно наблюдая за процессом вооружения «курсантов» толклась группа мальчишек. Близко не подходили, видимо, шуганули их уже не раз и не два. Среди них Мишка заметил и младшего брата Сеньку. Тот с авторитетным видом объяснял приятелям какие-то тонкости вооружения ратников, время от времени тыкая указательным пальцем в сторону Кузьки.

На завалинке сидели вышедшие передохнуть кузнецы из холопов.

«Ну да, Кузька занят, Лавр на выселки уехал, почему бы и не сачкануть? Но Демка-то здесь и не занят, вон стоит, почему не прикрикнет? Наверно по делу перерыв, ладно, им виднее».

Возле забора, прислонившись к нему спиной и скрестив руки на груди, стоял Спиридон. Мишка его не сразу и заметил.

«И этот здесь нарисовался! У него что, привычка такая — все время к чему-нибудь прислоняться? Вообще-то, такая привычка вырабатывается либо у больных, либо у лентяев, либо у людей, стремящихся показать свою самостоятельность и независимость. Не всегда, но довольно часто, эта привычка свидетельствует, как раз, об обратном — скрытой слабости и неуверенности в себе. Такому человеку некомфортно стоять прямо, ни на что не опираясь. Не знает, куда девать руки, сутулится, переминается с ноги на ногу.