Кража в особо крупных чувствах (СИ) - Волкова Дарья

Поварницын смотрел на Петра с видом вытащенной на берег рыбы – глаза вытаращены, рот открывается и закрывается – и не звука. Только краснота по лицу стремительно разливается.

– То… то… то, что у меня фамилия другая… ничего не значит! – прорвало, наконец, Поварницына. – У меня в свидетельстве о рождении написано, что мой отец – Валентин Самуилович Конищев! Как… как вы можете такое… такое… такую глупость утверждать?!

Петр перевел взгляд на Арсения. Тот, после паузы, кивнул. Чтобы подобное разыграть и ляпнуть – надо быть либо великим артистом, либо… либо Поварницын не врет.

Арсений указал себе на грудь пальцем, и Петр кивнул. Кораблёв устроился на втором стуле напротив Поварницына.

– Евгений Валентинович, а, может быть, ваша мама в курсе, как это так получилось?

Поварницын несколько раз исполнил этюд с открыванием и закрыванием рта.

– Может, и в курсе, но как я ее теперь спрошу?

– Хотите позвонить?

Поварницын после паузы оторопело кивнул. А сам Петр еще раз кивнул на вопросительный взгляд Арсения, окончательно отдавая ему инициативу в этом допросе, и вышел за дверь. Перипетии жизни Поварницына – это, безусловно, увлекательно и для расследования не бесполезно, но главное сейчас другое. И оно, это главное другое, теперь во всей своей очевидности медленно и неотвратимо вставало перед Петром.

Евгений Поварницын – не их клиент. Не его волос в сейфе. К тому же, он даже и не сын профессора Конищева. И, самое главное – Эля пропала в то время, когда Поварницын был под стражей. Значит, тот, кто убил профессора Конищева, тот, кто, скорее всего, причастен к исчезновению Эли, сейчас на свободе. И иконы он подменил. И волос в сейфе его.

Та-а-ак…

Твою мать.

Петр резким движением открыл дверь комнаты для допросов.

– Кораблев, мы идиоты.

Арсений обернулся. Рядом с ним сидел Поварницын и рыдал в телефон: «Мама?! Как ты могла?! Почему ты мне ничего не сказала?!».

– С вами за компанию готов побыть и идиотом, Петр Тихонович. Но в чем конкретно мы идиоты?

Петр вместо ответа схватился за свой телефон.

– Макаров, скажи мне. Да по хрен, что у тебя обед! Приятно подавиться! Скажи мне, когда ты говорил, что это волос близкого родственника… Что значит, ты такого не говорил?! Ну, хорошо, писал в заключении. Так вот, близкий родственник – это кто? Так, притормози. По-другому спрошу. Племянник это мог быть? Твою мать… Не тебе. Ты жри, давай, скотина. Чтоб тебя! Не мог по-русски написать: «Это мог быть племянник»?!

Петр медленно убрал телефон в карман. И схватился за голову.

Господи, этот профессорский племянник все время был у них перед глазами... со своим алиби…

– Виктор-Эммануил? – спросил негромко Арсений. Через стол от них тихо подвывал Евгений Поварницын, у которого только что, судя по всему, картина его появления на свет резко поменялась.

– Он, – так же негромко ответил Петр. А потом резко встал.

– Бери адрес – и едем.

– А… а этого куда? – Арсений кивнул на уткнувшегося в ладони Поварницына. – У нас тут, судя по всему, еще один бастард Баратеона.

– Опускай. Но под подписку. Только быстро. Нам надо Элю искать.

Арсений не удивился «Эле», кивнул деловито. Он, похоже, уже сложил два плюс два. Зато удивился Поварницын. Резво подскочил на ноги.

– Что значит – искать Элю?! – завопил он. – Вы и Элю подозревает в убийстве моего… да черт! В убийстве Валентина Самуиловича?!

– Успокойтесь, Поварницын.

– Эля ни в чем не виновата! – орал Поварницын. – Лучше и светлее человека просто нет. Она единственная, кто меня понял и поддержал. Не смейте ее подозревать!

– Да никто ее не подозревает, – попытался взять огонь на себя Арсений. – Она просто пропала.

– Что значит – просто пропала?! – Поварницын перешел уже практически на визг. – Вы с ума сошли?! – он подскочил к Петру, вцепился в полочки его рубашки и попытался затрясти. – Немедленно, слышите, немедленно найдите Элю! Вы же эти… вы же органы! Вы обязаны защищать! Ищите!

Петр вздохнул – и аккуратно отцепил от себя руки Поварницына. Кивнул стоящему с ошарашенным видом Арсению.

– Займись. Откапай, приведи в чувство и отпускай. А я выезжаю.

– Можно мне с вами, Петр Тихонович?

– Если успеешь. Да, и еще. Сделай запрос по Элине стандартный: больницы и… – прокашлялся и с усилием добавил: – … и морги.

Поварницын на слове «морги» сделал попытку упасть в обморок, но Арсений крепко перехватил его за локоть.

– Сделаю.

***

Непростое оказалось дело – успокоить плакающего мальчика. И машин свободных не было. И вообще – сидеть, медлить, ждать какой-то информации – ну хотя бы минуту – казалось теперь невозможным. Петр уехал на своем автомобиле, один, прокручивая в голове все, что узнал к настоящему моменту.

Итак, Виктор Эммануилович Конищев. Племянник убитого. Про иконы знал. Возможность подменить иконы… вероятно, имел. Было бы желание. Мотив убийства – с учетом подмены – явно не кража. Скорее всего, иконы он подменил еще до убийства. Спокойно подменил, не суетясь, все продумав. А потом… потом дядя решил, что иконы надо передать в музей. И там – экспертиза, и обман вскроется. Возможно, решение об убийстве было спонтанным, в моменте. Сути это не меняет. А альбом офортов взял для имитации убийства с целью ограбления.

Все объяснимо. Все логично. Только куда пропала Эля?!

Петр запретил себе чувствовать, выкрутил в ноль, выключил все, кроме профессиональных навыков и инстинктов. Он точно знал – как только позволит себе думать и чувствовать, тогда то, что пока просто горячо и болезненно пульсирует где-то за грудиной – поглотит и потопит его. И лишит способности думать и действовать. А чтобы найти Элю – ему нужно думать и действовать. И не гадать, не фантазировать о том, где она сейчас, что с ней. Жива ли…

Он сцепил крепче зубы и ткнул пальцем в экран навигатора.

Ну, долго еще ехать?! И куда он едет?

Оказалось, что проживает Виктор Конищев в коттеджном поселке. Название Петру ничего не говорило, но судя по пафосности – что-то с претензией. А когда добрался и увидел воочию…

Так вот куда пошли деньги с продажи икон.

Когда Петр уже проехал шлагбаум, позвонил Арсений.

– Петр Тихонович, Поварницына отпустил, детализацию звонков Элины Константиновны получил.

Золото, а не парень.

– Что там?

– Последний разговор – с Виктором-Эммануилом. Чуть менее трех суток назад. Длился восемь минут. Спустя два часа после разговора телефон вышел из сети и больше не появлялся.

– Твою мать!

– Помощь требуется, Петр Тихонович?

– Требуется, – Петр вдруг понял, что на эмоциях поторопился. – Ордер на обыск оформляй и дуй сюда.

– Вы уже там?

– Подъезжаю.

– И все-таки… И все-таки Эммануил? Точно Эммануил? – зачем-то растерянно переспросил Арсений.

– Все указывает. Нам нужны доказательства. С учетом его алиби.

– Знаете, Петр Тихонович… Я, кажется, понял… Вот прямо сейчас понял… – Петр услышал, как Арсений себя там, на том конце трубки, хлопнул по лбу. – Я понял, как он мог себе состряпать алиби.

– Молодец! – совершенно искренне ответил Петр. «Через двести метров справа будет конечный пункт вашей поездки» – прокомментировал навигатор. – Все, я приехал. Жду тебя с ордером и с группой.

– Есть! – как обычно энергично отрапортовал Арсений. – Постараюсь побыстрее.

– Очень быстро. По запросу информация есть? – преодолевая внутреннее сопротивление, спросил Петр. Он умом понимал, что если бы Эля нашлась в больнице или… В общем, Кораблев бы ему от этом сообщил в первую очередь. Но не спросить Петр не мог.

– Пока ничего, – серьезно ответил Арсений. А потом вдруг добавил: – Будьте осторожнее, Петр Тихонович.

– Да что со мной будет? Отбой.

***

За забором виднелись зеленые макушки елей, почти лысые кроны берез и крыша высокого дома. Петр довольно долго звонил, прежде чем включилась камера. В нее он без лишних разговоров ткнул удостоверением.