Кража в особо крупных чувствах (СИ) - Волкова Дарья

– Следователь Тихий, к Конищеву Виктору Эммануиловичу, по делу об убийстве его дяди.

Спустя несколько секунд удостоверение Петр опустил и хмуро уставился в глазок камеры.

Сова, открывай, медведь пришел!

Пиликнул электронный замок, и Петр потянул на себя дверь. Такой чести, чтобы въехать на территорию на машине, его, конечно, не удостоили, автомобиль пришлось оставить у забора.

В самом начале дорожки, которая вела от дома к воротам, уже маячила фигура Конищева, но Петр не торопился. Во-первых, ему надо было сделать череду вдохов и выдохов, чтобы успокоиться. И чтобы ничего лишнего не выдать. Его цель – самая первая – выяснить, где Эля. Без эмоций, на холодную голову. А во-вторых, пока Петр медленно шел по дорожке, он внимательно изучал обстановку. Участок соток сорок, не меньше. Двухэтажный дом, отдельно стоящее здание – очевидно, баня. Беседка с мангальной зоной. Даже сейчас, на стыке поздней осени и зимы, участок производил впечатление хорошего достатка. Летом тут, наверное, и вовсе благолепно. Да, хорошо нынче платят за старинные иконы.

Петр еще раз покосился на остатки пожухлой травы и почему-то неубранные кучи листьев – и прибавил шагу.

– Гражданин следователь… Простите, запамятовал имя… Вы так неожиданно… – Конищев кутался в куртку, из-под которой виднелись домашние трикотажные штаны. – Что-то случилось?

– Случилось, – как ни старался Петр, голос все равно звучал резковато. – Мы будем говорить здесь?

– А, нет-нет, конечно, – без особого желания произнес Конищев, оборачиваясь и делая вялый приглашающий жест рукой. – Давайте пройдем в дом.

И веранда со стеклянными стенами. Неужели все это – и огромный участок земли, и двухэтажный роскошный дом – можно купить за пять икон? Неужели они так много стоят? Сорок соток земли, двухэтажный дом и человеческая жизнь.

Или две?!

Петр сжал и разжал кулаки. Ему надо потянуть время, чтобы успел приехать Кораблев с ордером и группой.

В доме оказалось все на соответствующем уровне. Петр привычно простреливал взглядом пространство, которое он мог видеть. Холл у входной двери, налево гостиная, направо – столовая.

Его пригласили в гостиную. Но садиться в кресло Петр отказался. А вот хозяин дома расположился в кресле, всем своим видом демонстрируя спокойствие и даже вальяжность.

– Скажите, Виктор Эммануилович, где сейчас находится вдова вашего дяди, Элина Константиновна Конищева?

– Я не знаю, – вполне натурально изобразил удивление Конищев. – Почему я должен об этом знать?

– Вы давно с ней виделись?

– Так, позвольте… Наверное, в последний раз я видел Элину на похоронах.

– Так давно? И после этого вы ее не видели? Не встречались?

– Ну… Поймите меня правильно, гражданин следователь, – Конищев продемонстрировал слабую и кривую улыбку. – Эля все же мне не кровный родственник. А, с учетом того, что все свое имущество дядя оставил Эле, я не считал правильным как-то… ну… навязывать свое общество без веских причин. Не хотел, чтобы меня заподозрили в корыстных интересах! – Конищев принужденно рассмеялся.

В гостиную вошла девушка – яркая, темноволосая, с крупными губами явно искусственного происхождения. В руках у нее был поднос, на котором стояли две чашки, сахарница, молочник. В полной тишине поднос был водружен на журнальный столик. А девушка, метнув на Конищева какой-то будто даже отчаянный взгляд, вышла из гостиной.

– Кофе? – Конищев встал, взял чашку с блюдцем и протянул Петру. – Может быть, вы все же присядете?

– Спасибо, в кабинете насиделся, – чашку Петр взял. Но пить в этом доме он ничего не собирался. Зато эту чашку с кофе можно использовать для создания эффекта неожиданности. Если вдруг появится такая необходимость. – Скажите, а вы после похорон вашего дяди вообще никак не пересекались с Элиной Константиновной? Не звонили ей, например? Или она вам?

– Да, мы пару раз говорили по телефону, – медленно, словно вспоминая, проговорил Конищев.

– Когда в последний раз?

– Ну, позвольте… позвольте… Наверное, месяц назад. Или что-то около этого.

Врет. И ведь как убедительно врет, гад. И не спрашивает, откуда такой интерес к Элине у органов следствия. Потому что знает. Петр окинул коротким взглядом гостиную. Какова вероятность, что Эля где-то здесь, в доме? Какова вероятность, что они найдут тут какие-то следы пребывания Эли? Или что-то, указывающее на то, где Элю искать? Его чуйка упорно молчала на этот счет, и Петра это настораживало. Он никак не мог понять, Эля где-то рядом – или нет?

– По данным биллинга компании сотовой связи для номера Элины Константиновны, она звонила вам три дня назад.

– Не помню, – в голосе Конищева прорвалось раздражение. – Может, и звонила, но я не взял трубку.

– Разговор длился восемь минут.

Конищев передернул плечами.

– А позвольте спросить, в чем, собственно, дело, и к чему эти вопросы?

– Где Элина Конищева? – Петр резким движением поставил чашку обратно на столик, так, что часть кофе расплескалась. Повел плечами, проверяя кобуру. – Где она?

– Откуда мне знать, интересно, где находится совершенно посторонняя мне женщина?

– О чем вы говорили?

– Это… это личное. Это касается только меня и Эли. Я не хочу об этом говорить.

– Ответ «не хочу» меня не устраивает.

– Другого ответа у меня нет.

– И где Элина Константиновна, вы не знаете?

– Не имею ни малейшего понятия.

Петр видел, как в глазах Конищева мелькнул страх. В гостиную снова заглянула девушка – и профессорский племянник сердито махнул ей рукой, прогоняя.

– Это ваша жена?

– Этот вопрос тоже имеет отношение к вашему расследованию? – процедил Конищев.

– Вы будете отвечать?

– Нет. Я не обязан отвечать на вопросы о своей личной жизни.

Нервничает. Совершенно отчетливо нервничает. Неужели Эля и в самом деле здесь, в этом доме? Да где, черт возьми, Кораблев?!

– Скажите, а нет ли, чисто случайно, Элины Константиновны у вас в гостях?

Конищев фыркнул. Его лицо выражало явное упрямство.

– Если бы Эля была у меня в гостях – она бы вышла.

– А если она в гостях не вполне добровольно?

– Вы на что намекаете?! – взвился Конищев. Снова замахал руками на заглянувшую девушку. – Здесь никого нет, кроме меня и моей... моей подруги!

– Я бы предпочел убедиться в этом лично.

Конищев прищурился.

– А у вас есть ордер на обыск?

Ты посмотри, какой грамотный и подкованный!

– Есть.

– Я могу на него взглянуть?

– Можете. Его привезут буквально с минуты на минуту.

– Вот когда привезут – тогда и… – Конищев сделал резкий жест в сторону выхода – очень однозначно трактуемый.

Ах вот как? Таки «Пошел вон!». Игра пошла совсем в открытую.

– Хорошо. Я уйду. Но скоро вернусь.

Конищев поперся его провожать до ворот.

– До встречи, Виктор Эммануилович. Советую хорошенько подумать и вспомнить. Это поможет вам рассчитывать на снисхождение.

Конищев ничего ему не ответил.

А Петр с раздражением уставился на запертые ворота. А если Эля в самом деле там? А если ей что-то угрожает? Но… Нет, Конищев не вел бы себя так, если бы Эля была заперта где-то в доме. Он не может не понимать, что тогда ее найдут при обыске. Или… или ее тело.

Но перепрятать он же уже не сможет. Да где этот чертов Кораблев?! Петр запрокинул голову, прикидывая высоту забора.

Нет. Нельзя. Чуть-чуть подождать. И не фантазировать. Петр с шумным выдохом развернулся от забора, полез в карман за телефоном, чтобы набрать Кораблева. И замер.

Среди пожухлой травы валялся окурок. Петр наклонился, подобрал его. Вокруг фильтра четко читались буквы.

«Герцеговина-Флор».

Петр долго смотрела на этот окурок. Потом снова резко полез в карман за телефоном. Краткие розыски информации подвели итог, к которому уже самостоятельно пришел Петр. Эти сигареты больше не продаются в официальном порядке, купить их можно только с рук у особо запасливых граждан или из каких-то остатков. Откуда они у Эли – это отдельный вопрос. Но какова вероятность, что где-то рядом живет еще один любитель таких сигарет?