Эланус - Урсула Познански

с соболезнованиями. Пару дней назад я отправил за ней Элануса, а она его увидела. А я не только утаил то, что это мой дрон, но и совершенно не поверил ей, когда она сказала, что за ней наблюдают. – Он немного подумал. – Да, и кроме того, она получила один из моих замечательных текстов, но о нем мы еще не говорили. Вероятно, он лежит непрочитанный и потрепаный на дне ее сумки.

Чем дольше говорил Йона, тем больше становилась ухмылка на лице Паскаля.

– Мои комплименты. Это заслуживает уважения. Я думаю, что будет нелегко переубедить ее, что ты не лживый. Не говоря уже о том, что ты скрытный.

Очень вдохновляюще.

– Ну и? Твои советы?

Паскаль неторопливо намазывал масло на хлеб:

– Только шарм и какие-нибудь оригинальные трюки здесь не помогут. Я боюсь, что остается только одна возможность.

– Ну здорово. И какая же?

Паскаль словно шпагу направил свой нож для масла в сторону Йоны:

– Абсолютная открытость. Ты должен сказать ей правду, даже если при этом ты будешь выглядеть полным идиотом.

Это было совсем не то, что Йона ожидал услышать. Хотя это, без сомнения, было так. Раз в день говорить правду, хотя солгать было бы намного проще…

Если он последует совету Паскаля, то будет в руках у Марлен. И ей останется только сдать его ректору…

Кстати, о ректоре.

– Скажи-ка, а ты когда-нибудь встречался с д-ром Шраттером? Ты же уже давно здесь живешь.

– Но я не учусь в университете, – ответил Паскаль с полным ртом. – Я только слышал кое-что о нем.

– Что, например?

– Что он довольно расчетливый и добросовестный. Здесь есть люди, которые его не любят и хотели бы, чтобы кто-нибудь другой занял его место.

– Они его не любят?

Паскаль пожал плечами:

– Никто не знает его достаточно хорошо, ведь он не так давно здесь. Но ходят странные слухи. Мой отец говорит, что ему показалось, что некоторые люди Шраттера попросту боятся. – Паскаль изобразил важную мину на своем лице. – А папа видит такие вещи хорошо. Он – психолог.

Страх. Все-таки страх. Это очень подходило к тем приступам ярости, которые происходили за закрытыми дверями и окнами его бюро.

Йона больше не донимал Паскаля. Они провели следующие два часа перед компьютером, рассматривая видео с канала Youtube, но Йона был немного рассеянным. Он представлял себе, что необходимо рассказать Марлен всю правду, и это внушало ему страх. Тогда уж лучше было прекратить все отношения.

От одной только мысли становилось больно. Он никогда еще не знал кого-либо, кто был бы похож на Марлен, даже если не был влюблен при этом. Нет, он не был в нее влюблен, он просто не хотел отказываться от ее общества. От ее мнения. Ее видения вещей.

Сразу после обеда он попрощался с Паскалем, но пошел не домой, а захотел немного прогуляться. Он хотел поразмышлять в тишине и заметил, что выбрал дорогу к дому Лихтенбергеров уже тогда, когда был почти рядом с ним.

Он тотчас повернул обратно. Беате Лихтенбергер знала его и справедливо могла бы поинтересоваться о том, что ему здесь снова нужно.

Он почти перешел на бег. Он очень спешил снова уйти отсюда, хотя одновременно ему было интересно, что же происходило за красными шторами.

Предположим, что он получит доступ к телефону Беате Лихтенбергер. Будет ли он запускать Элануса по ее следу?

Ни в коем случае, сказал он сам себе, одновременно со спокойствием констатируя, что ему совсем не нужен был номер. Он мог направлять дрон через ручное управление, что не представляло совсем никакой проблемы.

Интересно, состоялись ли похороны?

Перед дверью Хельмрайхов Йона снова замешкался. Он охотнее всего вошел бы сейчас в дом, скрылся в своей комнате и спокойно обдумал бы свои дальнейшие шаги. Но что, если Мартин его поймает и снова поручит ему какую-нибудь работу для дураков? Вторая половина сада еще не была освобождена от листвы…

Решение за Йону было принято в тот момент, когда дверь открылась и вышла Керстин.

– О, привет, – сказала она и снова повернулась. – Он уже здесь, мама, так что не беспокойся. Зато я ухожу и буду, скорее всего, поздно!

Он с радостью задушил бы сейчас Керстин… Вот тебе и незаметное возвращение домой. Но он ведь мог сказать, что головная боль снова вернулась, если Сильвия захочет вместе с ним постряпать пирог.

И действительно, она ждала его у двери:

– Я пробовала пару раз позвонить тебе. Почему ты не отвечаешь на звонки?

– А я ничего не слышал. – Он вытащил телефон и увидел, что поставил телефон на беззвучный режим работы, когда был у Паскаля. – Очень жаль. Вы хотели сказать мне что-то важное?

– Я просто… да ладно, ничего. – Она казалась нерешительной. – Просто я же должна знать, где ты и что ты делаешь. Я ведь несу ответственность за тебя по отношению к твоим родителям.

А вот это было уже глупо.

– Мне семнадцать лет. Я уже не маленький ребенок.

– Я знаю, но все же.

Она выглядела уставшей, но причиной этому было нечто другое, в этом Йона был уверен. Никому из семьи Хельмрайхов он не полюбился настолько, чтобы пара часов отсутствия дома, да еще в такое светлое время суток, стали причиной для беспокойства.

– Мне жаль, но я не хочу отчитываться о своих приходах и уходах. Мы так не договаривались, и мои родители такого никогда бы не потребовали.

Сильвия вытерла рукой лоб:

– Я… могу тебя понять. Но нам, по крайней мере, вначале, это очень помогло бы. Хотя бы на протяжении одной или двух недель. Как ты считаешь?

Йона решительно покачал головой:

– Нет. Мне очень жаль, но из этого ничего не выйдет. Я не шляюсь по ночам – это я вам могу пообещать, но все остальное… – Он не закончил фразу и пошел к лестнице.

– Знаешь что, Йона… – начала было Сильвия снова, но он перебил ее: – Мне нужно подготовиться к паре важных вещей на завтра. У меня встречи.

Он поднялся по первым двум ступенькам, но потом повернулся, следуя внезапно возникшей мысли:

– А скажи-ка, ты встречалась когда-нибудь с ректором Шраттером?

Сильвия прямо-таки отпрянула назад и непроизвольно прикрыла рот рукой. Интересно почему? Она что, неправильно его поняла?

– Д-р Карл Шраттер. – На этот раз Йона особенно четко произнес это имя. – Ректор. Я просто хотел знать, знакома ли ты с ним.

– Нет. – Сильвия явно побледнела. И еще она врала. – Я… видела его издалека всего пару раз, но никогда… не говорила с ним. А почему