Пиар по-старорусски - Михаил Фёдоров

Все молчали, вспоминая. Потом Пшепшепшетский тихо сказал:

– Ни на что не играли. Мы не договаривались.

Он был старше всех и лучше всех знал, что это значит.

– Верно, – сказал Вася. – А если мы перед игрой не договаривались, на что играем, то сейчас предмет и размер выигрыша устанавливает выигравший. Это общее правило. Для всех миров и для всех народов. Так?

– Так! – грустно сказал Пшепшепшетский, гадая, какую же неимоверную плату потребует Вася за проигрыш. Эх, если б он проиграл хотя бы Библиофилу, можно было бы сказать, что это ничья. Мол, в карты выиграл ты, а в шахматы – мы. В результате – один-один, ничья. Слабенькое оправдание, но ведь в трудной дороге и жук – мясо. Можно было за него зацепиться и не выполнять Васиных требований, какими бы они ни были. А сейчас – и крыть нечем.

– А если так, то давайте, платите должок…

Нечисть напряжённо застыла: что же сейчас потребует боготворимый Вася?

– А должок ваш вот каков: должны вы мне пуд золота…

Собрание облегчённо вздохнуло.

– …и помочь мне выбраться из этого дома и доставить в Новоград. Всё.

Воцарилось молчание. Условие было неслыханным.

– Вася, – сказал за всех Пшепшепшетский, – это не в наших правилах. Нам нельзя идти против хозяина дома, где живёт кто-то из нас. Проси чего хочешь, но не этого. Хочешь, мы тебе не один, а два пуда золота принесём?

– Не хотите мне помочь, тогда я вам за каждую проигранную партию буду щёлкать по лбу. спросите у Авессаломыча, он в курсе.

Пшепшепшетский взглянул в его расширившиеся от ужаса глаза и на Васину внушительную фигуру и решил, что этого лучше не делать.

– Вася, нам надо посовещаться. Такого ещё не бывало в нашей истории.

– Так совещайтесь, какие проблемы? Надеюсь, десяти минут вам хватит?

– Хватит.

Председатель несостоявшегося собрания повернулся к своим соплеменникам и сказал:

– Братья! Небывалое дело случилось в нашей общине. Все мы в долгах перед этим человеком. И расплатиться не можем. Он требует такое, чего ещё ни разу у нас не бывало. Он требует, чтобы мы пошли против хозяина дома, где живёт наш уважаемый Пантелеймон Авессаломович Пыхтяркин. Но по закону это запрещено. Стало такое возможно потому, что мы перед началом игры не договорились, на что же мы играем. А посему он вправе требовать что угодно. И это тоже закон.

Собрание молчало. Лишь из угла доносилось похрапывание: какой-то домовой, утомлённый долгой и насыщенной событиями ночью, не выдержал и заснул.

– Оксюморон, – сказал кто-то.

– Не, когнитивный диссонанс, – поправили его.

– Отнюдь, коллеги, – влез в разговор умный Библиофил, – это всего лишь конфликт интересов или конфликт законов.

– Правда, есть ещё выход, – продолжил Пшепшепшетский, – каждому по щелбану за проигрыш – и дело в шляпе. Что скажете на это, братья?

Тут вперёд выскочил Авессаломыч:

– Братья, вы все меня знаете. Я никогда не отличался мягкостью головы. Я даже, если кто помнит, могу головой гвозди забивать. Да-да, и не надо улыбаться так недоверчиво. Но Васины щелбаны – это хуже, намного хуже, чем забивать лбом гвозди. Вы уж мне поверьте, я знаю…

– А пусть вон председатель свою тупую башку за всех и подставляет, – сказал Рыжиков, – мы-то чего из-за этого недоумка страдать должны?

Пшепшепшетский недовольно запыхтел.

– Братья, есть ещё один способ, на котором настаивает Вася: помочь ему выбраться отсюда. Я, как здешний домовой, не возражаю. Дело за вами. Дадите «добро» на это – первыми сделаете дело, которого ещё у нас не бывало. Небывалое сделаете, вот.

– А почему он здесь оказался, – спросил Рыжиков, – и как его сюда притащили? Общество интересуется. Может, какие нарушения нашего закона были?

– Это верно, – обрадовался Авессаломыч, – если были нарушения, то тогда наш священный долг – эти нарушения исправить. То есть вернуть Васю туда, откуда его взяли. Вася, расскажи, что от тебя надо Филиппу?

– Надо ему, – медленно сказал Вася, выбирая слова, – чтобы я на его стороне был, на Вече посадника кричать станут.

– Ну, это дела человеческие, мы в них не лезем. Нас они не касаются. Нарушений здесь нет. Поведай теперь, как тебя сюда заманили?

– Да никак не заманили, в беспамятстве привезли. Опоили на торжище какой-то дрянью, я и заснул. Потом ещё в полусне помню – человек нездешней наружности. Северный кочевник, наверное, самоедами их у вас зовут. И одет он так… весь в шкурах, с бубном шаманским. Наверное, шаман самоедский и есть. Думаю, он мне то сонное снадобье и приготовил, больше некому.

– Шаман – это волхва самоедского так называют, – пояснил начитанный Библиофил. Он жил в Новоградской общественной библиотеке, чем очень гордился, и знал разные умные и редкие слова.

– Волхв иноземный? – заорали домовые. – Это не тот ли, про кого Простомир сегодня на общем сходняке спрашивал?!!

– Шаман, – задумчиво сказал Пшепшепшетский, – чужой волхв. Да, это про него речь была. Теперь мы не то что имеем право. Мы просто обязаны тебе помочь, Вася. Если Филипп привёл в наши края чужого волхва, он нарушил второй принцип мирного сосуществования систем с различным магическим строем. Теперь мы можем на законном основании встать против него на твою сторону.

– Ну так что – выводите, что ли, меня отсюда, – с нетерпением сказал Вася. – А то вон – уже утро скоро.

– Да ты не спеши, Вася, – ответил Пшепшепшетский, – вывести мы тебя отсюда, конечно, выведем. А дальше что? Терем этот далеко от Новограда. Пока доберёшься – тебя по дороге десять раз перехватят. Угадай с трёх раз – что с тобой тогда будет? А своими тропами мы тебя тоже вывести не можем, ими только мы сами ходим. Ну, ещё Простомир может. Да ведь он – не совсем человек. Он волхв.

Вася молчал.

– Вот то-то же. Ты лучше посиди здесь ещё немного, а мы сейчас обо всём Простомиру и Докуке сообщим. Это быстро.

Он повернулся к толпе и крикнул:

– Эй, есть тут кто от Докуки?

Вперёд вышли несколько домовых.

– Ступайте к боярину, скажите, что Вася Зуб сидит здесь, в тайном тереме возле деревни Новые Портянки. Пусть высылает своих людей сюда. Сами его выпускать мы опасаемся – как бы по дороге не перехватили. Всё. Ступайте.

Посланники исчезли под печкой.

– У вас там что – тайная тропа начинается? – кивнул на печь Вася.

– Ага. Прямоступ – так её люди зовут. Кто знает, конечно.

Пшепшепшетский обернулся к своим. Кто спал, кто просто скучал, прислонясь к стенке, кто выжидательно смотрел на него. Председатель засунул два пальца в рот и пронзительно свистнул. Задребезжали стёкла, все встрепенулись.

– Ша, братва! Объявляю собрание закрытым. Все по домам.

Домовые послушно, одним за другим стали нырять в подпечье. Последним нырнул председатель, на прощание пожав Васе руку. В комнате из нечисти остался один Авессаломыч. Он, как местный житель, решил не лезть под печь, а просто подошёл к стене и растворился в ней… За дверью послышалось сонное бормотание, нетвёрдые шаги, зазвенели ключи. В открытых дверях стоял только что проснувшийся страж и недоверчиво смотрел на Васю, как бы удивляясь – а почему это он ещё здесь, почему не сбежал? Потом обшарил все углы, успокоился, на прощание буркнул снисходительно: «Ты это… не того…» и удалился. Вася наконец-то остался один. Прошедшая ночь здорово утомила его. Он растянулся на топчане и заснул. Уже засыпая, он подумал – если домовые ему были обязаны помочь по своему закону, то зачем надо было с ними играть? Тем более что должок ему так и не отдали. Это надо запомнить, пригодится, мало ли что…

Докука с Простомиром были в растерянности. Они не знали, что делать, как вызволить Васю из неволи. Да и где он – тот Вася? От повара не было никаких известий. Значит, либо ничего не знает, либо Филипп так пристрожил своих людей, что нет возможности передать весточку. Они сидели в тереме у Докуки и ждали неизвестно чего. Верного Кирю отослали со двора – и без него тошно.

– Ну что – вот этот, что ли, Докука, – послышался громкий шёпот, – а рядом кто?

– Ты что – совсем не того? Это же Простомир.

– А-а-а-а! Ну тогда пошли докладывать.

От стены отделились две тени. Потеряли прозрачность, уплотнились, и вот они – два домовых. Вернее, один был Докукиным домовым, а второй – овинником, вон – и соломинка в шерсти запуталась.

– Вам чего, – грозно нахмурил брови Простомир, – по какому делу и почему без вызова?

Но домовые не испугались грозного голоса. Один выступил вперёд и церемонно, с достоинством, поклонился:

– Здравствуй, батька Простомир! Извини, что без вызову, но дело неотлагательное и важное.

– Ну, чего там у вас?

– Старший наш, Аполлинарий Гермогенович Пшепшепшетский, тебе челом бьёт…

– И это всё ваше дело?

– Нет, – ни капли не смутился домовой, – дело у нас вот такое. Нашли мы нарушения одного из наших законов…

– Ну так что с того? Я сам закон по десять раз на дню нарушаю…