Бракованные (СИ) - Манило Лина

– Но однажды ведь потащила, – щурюсь, ярко вспомнив тот самый сюрприз, организованный не без участия лучшей подруги.

Оля краснеет, снова просит прощения и клянется, но вот на этот раз точно никаких неожиданностей.

– Ты и мертвого уговоришь, знаешь? Едем!

Оля радостно подпрыгивает на месте, пищит «уи-и-и-и» и энергично подзывает официанта, требуя у него счет. А я думаю, что провести несколько часов на вечеринке – неплохая идея. Когда занимаем места в приехавшем такси, а Оля называет адрес, улыбаюсь своим мыслям. Мир обещал ко мне приехать, а вместо этого я еду к нему. Кажется, это похоже на сюрприз.

16 глава

Арина

О том, что в одной из квартир проходит вечеринка становится понятно, стоит попасть в подъезд. Пол под ногами, стены и даже кабинка лифта гулко вибрируют, и кажется, что где-то совсем рядом вот-вот случится извержение вулкана, способное похоронить под слоями кипящей лавы и пепла все живое в радиусе километра.

– Соседи полицию хоть не вызовут? – беспокоюсь, когда Ольга нажимает нужную цифру на панели, и двери лифта медленно и со скрипом соединяются. Внутри пахнет клеем и пылью, а стены на удивление ничем не исписаны.

– Будем надеяться, что нет. Правда, у Юрки вечеринки веселые, но мирные, никто не дерется, не дебоширит. Тихонько пьют, танцуют. Норм.

Лифт останавливается на шестом этаже. Слева приветливо распахнута дверь, а чуть выше по лестнице трое парней курят, стоя кружком возле банки из-под зеленого горошка, и обсуждают результаты какого-то матча.

«Да ни черта ты не понимаешь! Михайлов не мог забить, его держали в кольце».

«Хотел бы, забил. Просто он тупой».

«Сам ты тупой».

Парни воодушевлены беседой. Настолько, что вот-вот сцепятся в драке и на кулаках друг другу объяснят, хорош Михайлов на поле или его лучше списать в утиль.

– Кто-то говорил о мирных вечеринках, – дергаю подбородком в сторону ярых болельщиков, а Оля плечами пожимает.

– Дураков везде хватает. Пойдем.

Оля тянет меня в квартиру, а в свободной руке держит увесистый пакет, который мы наполнили в соседнем супермаркете. Немного еды, бутылка вина – входной билет на любую вечеринку. Для меня визит сюда – огромный шаг на пути к моральному исцелению. Ноги не несут, пот покрывает спину, пальцы мелко дрожат, а стопы становятся ватными, но я встряхиваю волосами, надеваю на лицо непроницаемую маску и задираю подбородок повыше. Пусть смотрят и обсуждают, пускай пялятся, все равно. Я буду выше этого. Наверное, только осознание, что это квартира Мирослава, помогает не сбежать. Даже так у Мира получается вытащить меня из панциря.

В коридоре ярко горит свет, издалека доносятся отзвуки голосов, смеха, ритмичной музыки. Справа от входа в большую кучу свалена верхняя одежда, и Оля первой кидает свою кожанку сверху. Следую ее примеру, сбрасываю пальто и вдруг ощущаю себя голой. В узких штанах, обтягивающей пышную грудь водолазке и ковбойских сапогах кажусь себе до неприличия вызывающей. Пытаюсь разуться, но Оля качает головой и смело проходит дальше. Следую за ней через маленький коридор в кухню, куда набилось так много людей, что протиснуться невозможно, не то что дышать полной грудью.

– А вот и мы! – радостно восклицает Ольга и трясет в воздухе пакетом.

Вот уж кто точно в своей стихии. Олю хлебом не корми, дай оказаться в центре внимания. Она даже преображается, когда вокруг людей много: глаза сияют, на лице появляется широкая красивая улыбка.

Может быть, и поэтому в том числе мы с ней лучшие подруги: рядом с Ольгой мне проще быть смелой. Окно наглухо закрыто, от чего в кухне до невозможного душно. Незнакомая ярко-рыжая девчонка сидит на подоконнике и курит, а бритоголовый парень пристроился между ее ног, гладит по ярким волосам и периодически целует в шею. Похоже только мне неловко на это смотреть, потому что остальным плевать – тут каждый занят своим делом. В основном, конечно, пьют. В бокалах плещется пиво, пол, столешница уставлены полупустыми бутылками. Люди болтают. Смеются – много и весело, увлечены беседой, обменом шутками, но наше появление вызывает бурную реакцию. Непринужденность обстановки окутывает и расслабляет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Здесь много знакомых лиц: парни из нашего универа, баскетболисты и их подружки, парочка девчонок из Политеха – всего в небольшой комнате человек двадцать. Пока Оля болтает и шуршит пакетом, опираюсь плечом в дверной косяк и погружаюсь в свои мысли. От разговора с сестрой на душе липкий осадок. Можно было бы выпить – вокруг полно алкоголя, но нет, лучше не надо. Тем временем Оля под радостное улюлюканье вытаскивает продукты, кое-как впихивает нашу бутылку в батарею похожих, шустро раскладывает на тарелке мясную и сырную нарезку, открывает баночку маслин и победно улыбается, весьма довольная собой. Высокий, модно стриженный брюнет отсоединяется от толпы, идет к столу. По его глазам понимаю – это тот самый пригласивший нас Саша. Ольга краснеет, словно в маковую головку превратилась. Суетится. Трясет пустым пакетом, и, если бы не общее оживление в кухне, наверное, я бы услышала гулкое биение ее сердца. Саша симпатичный, а еще так смотрит на Олю… влюбленно, с восхищением.

– Хорошо, что вы приехали, – улыбается Саша, впрочем, смотрит только на Ольгу.

Народ налетает на принесенные угощения, а Валерка из параллельного потока отпихивает Сашу, поднимает Ольгу на руки, кружит в воздухе под громкий свист и смех. Другие парни находят чистые стаканы и наливают щедрую порцию вина в оба.

– Давайте, девчонки, за встречу! – горланит неунывающий Валера, но я решительно качаю головой. – Ну, что ты? Давай. Раз пришла, пей!

У Валеры большие голубые глаза и румяные пухлые щеки. Вкупе с кудрявыми светлыми волосами и детской улыбкой это создает ощущение, что имеешь дело с толстопопым ангелочком. Сейчас ангелочек знатно накидался, голос стал слишком громким, а движения порывистые.

– Давай, – забираю стакан, чтобы избавить себя от лишней суеты и, извинившись, выхожу из кухни.

Я совсем не пью, но отлично знаю: когда в твоих руках стакан с алкоголем, никто не пристает и косо не смотрит. В коридоре оживленно. Квартира маленькая, потому даже пять человек в одной комнате – уже толпа. Протискиваюсь через людей, ищу сама не знаю, чего. Мирослава? Но его тут нет. Маленькая квартира кажется бесконечно огромной, когда в любом ее углу так много людей. Чтобы сделать десяток шагов, приходится потратить столько же минут. Иногда я ловлю на себе странные взгляды, от которых спина леденеет. Нахожу дверь, за которой тишина, хочу спрятаться внутри, но она оказывается запертой. На полотне старый потрепанный плакат с Человеком-пауком, и что-то мне подсказывает, что это комната Мирослава. Эх, жаль, что закрыто…

Ухожу дальше, натыкаюсь на парочку в темном углу. В парне узнаю хозяина вечеринки. Он целуется с какой-то девчонкой, крепко прижав ее к стенке, будто раздавить собирается. Она извивается, глухо стонет, царапает его спину через футболку, стягивает ее через голову, обнажая крепкий торс с хорошо проработанными рельефными мышцами. Я отворачиваюсь и шмыгаю в другую комнату, где тоже толпа, но места больше, и никто не пытается сожрать другого в поцелуе. Дверь на балкон распахнута. Я иду туда, так и не найдя себе места. Там свежий воздух, там никого, и можно вдохнуть кислорода.

Все-таки вечеринки – не мое, как ни крути. Мне комфортно, когда меня от подвыпившей толпы отделяет барная стойка, а в дверях стоит охрана. Прохладный ветер гладит лицо, забирается под водолазку, щекочет до ледяных мурашек. Ежусь, свободной рукой растираю плечо, разогреваю кожу. На улице темно, в домах напротив одно за другим загораются окна, а терпкое вино в стакане одуряюще пахнет южным солнцем. Я не люблю пить, но я бармен, я люблю алкоголь. Как художник краски. Ведь чтобы нарисовать отличную картину не обязательно облизывать палитру?

Когда от холода стучат зубы, а вино становится ледяным, я возвращаюсь в комнату, улыбаясь своим мыслям. Но стоит увидеть «состав отдыхающих», мое лицо каменеет. Потому что в пяти шагах стоит, сложив руки на груди и слегка покачиваясь… Пашка Соловьев. Самое паскудное, что он тоже видит меня, и взгляд его не сулит радости. Паша снова пьян, а как показала практика, это может плохо закончиться. Бывают непроходимо тупые люди. Кромешные идиоты. Вполне вероятно, что Паша Соловьев из такой породы. А иначе не знаю, как объяснить, что он после всего, что случилось между ним и Мирославом, пришел сюда. В квартиру Мира. Неужели снова на драку нарывается? Или знает, что Мирослава тут нет, потому приперся? Интрига.