Военная контрразведка от «Смерша» до контртеррористических операций - Николай Ефимов

16 июня 1953 года, после 6 часов вечера, в мою квартиру явился Гюттинг и предложил мне принять участие в организации массовых беспорядков в демократическом секторе Берлина, чтобы начавшуюся там забастовку превратить в восстание. При этом он добавил, что за организацию всего этого получил 2000 западных марок, но от кого — не уточнил…»

Другой задержанный, также житель западного сектора Берлина Гетлинг признался: «….16 июня я посетил биржу труда, отдал женщине рабочую книжку, чтобы поставить штамп, она сказала мне, чтобы я зарегистрировался у того господина, который сидел в отдельной комнате. Я спросил женщину, кто этот господин, и получил ответ, что американский офицер. Когда я подошел к американскому офицеру, последний спросил меня, когда я последний раз получал пособие как безработный. Я ему ответил, что последний раз получал пособие неделю назад, а сегодня должен получить за прошлую неделю. Американец мне ответил, что деньги я получу в том случае, если приму участие в забастовке в демократическом секторе. Желая получить деньги, я решил принять участие. Только после этого я получил рабочую книжку со штампом и пособие как безработному 39 западных марок Кроме того, американский офицер сказал, что за участие в забастовке получу дополнительно еще 78 марок».

Но это было позже, а тогда, 16 июня, напряжение по обе стороны разделительных линий между восточным и западными секторами Берлина нарастало с каждым часом. К Фадейкину непрерывно поступала оперативная информация о развитии обстановки, и тон этих сообщений становился все более тревожным. Поздно ночью 17 июня он доложил Берии:

«По имеющимся данным, в организации демонстрации активную роль играли лица из Западного Берлина.

Так, накануне демонстрации объекты в демократическом секторе объезжала машина с западноберлинскими номерами, в которой сидело шесть лиц, призывавших рабочих строек к забастовке.

15 июня из района Райникендор (французский сектор Берлина) распространялись обращения к рабочим советского тормозного завода «Кнорр-Бремзе» и шинного завода «Райфен-Мюллер» с призывами к забастовке и возвращению этих предприятий их прежним владельцам.

Во время демонстрации во главе колонны двигались группы молодых немцев, частично в прозодежде, главным образом на велосипедах западных марок, которые осуществляли роль связников, а также подстрекали демонстрантов к выкрикиванию тех или иных лозунгов.

Эти же группы останавливали по пути следования колонны трамваи и автомашины, предупреждая о том, что на завтра намечается всеобщая забастовка. При этом высказывали прямые угрозы в отношении тех, кто будет завтра работать…»

Наряду с сообщениями Фадейкина в Политбюро ЦК КПСС из других источников поступала все более тревожная информация об обстановке в Германии. Угроза возникновения новой войны в центре Европы была, как никогда, близка.

В Западном Берлине в штаб-квартирах спецслужб и различных антисоветских организациях шла лихорадочная подготовка к восстанию. Сомнений в его успехе у организаторов не возникало — результаты первого дня превзошли все ожидания…

На рассвете в небо были запущены сотни воздушных шаров с подстрекательскими листовками, полетевшие на восток. Спешно формировались новые группы «агитаторов», готовились отряды боевиков и провокаторов, в которые внедрялись переодетые полицейские и бывшие эсэсовцы, вооруженные пистолетами.

Ранним утром в американском секторе Берлина на Подстамербрюкке около биржи труда начали собираться толпы безработных, к ним присоединялись провокаторы и штурмовики. Около восьми часов подъехали три машины, из них вышла группа лиц — несколько человек, по показаниям Кальковского и Гетлинга, были одеты в форму американских офицеров. Их подручные из числа немцев принялись выстраивать «демонстрантов» в колонны. Потом подкатил грузовик, стали раздавать бутылки с бензином.

Спустя несколько часов задержанные провокаторы Ниммец, Гетлинг, Кальковский и другие каялись, что «поддались на уговоры американцев». В частности, Кальковский показал: «Американский офицер, называвший себя мистером Хайфером, выступал на ломаном немецком языке и призывал направиться в демократический сектор Берлина. Всем, кто примет участие в этом деле, обещал продукты и бесплатный отдых с семьями в курортных местах».

К 9 часам 17 июля количество участников антиправительственной демонстрации перевалило за 50 тысяч. Одна из колонн, свыше 10 тысяч человек, смела полицейский кордон и с криками: «Долой правительство!», «Долой СЕПГ» направилась к зданию правительства. Впервые прозвучали угрозы в адрес советских патрулей, взявших в кольцо Дом правительства. Некоторые из митингующих выкрикивали: «Русские — вон из Берлина!», «Оккупанты — домой!».

Немногочисленные полицейские шаг за шагом отступали под напором становившейся все более агрессивной толпы. В 11 часов отряды молодчиков, прорвав оцепление, разоружая и избивая полицейских, захватили здание ЦК СЕПГ. Зазвучали выстрелы, пролилась первая кровь.

«Юрген Ганс выхватил из внутреннего кармана плаща пистолет и стал стрелять. Стреляли из толпы и другие лица, но я их не знаю, — показывал потом на допросе Кальковский. — Еще будучи на Потсдамербрюкке я поинтересовался личностью Юргена, и Гюттинг ответил мне, что Юрген является западноберлинским полицейским, так как он ранее неоднократно встречал его в форме. Гюттинг сказал также, что нас будут сопровождать несколько таких полицейских».

Вскоре массовые беспорядки перекинулись на другие города ГДР В Дрездене митингующие попытались захватить здание окружного отдела МГБ, но их атака была отбита. В Бранденбурге им удалось завладеть зданиями суда, отдела МГБ, райкома СЕПГ и разоружить полицейскую охрану. В Герлице толпа разгромила райком СЕПГ и райотдел МГБ, после этого напала на городскую тюрьму и освободила десятки преступников…

В эти часы значительно активизировалась агентурная сеть западных разведок. Советская радиоконтрразведка фиксировала интенсивную работу в эфире Мюнхенского разведцентра и его шпионских радиопередатчиков. В Гросспашлебене военные контрразведчики захватили радиста американской резидентуры Винтцлера, а оперативной группе Уполномоченного МВД СССР в Германии удалось задержать другого агента-радиста — жителя города Галле Эккариуса. Оба они передавали в разведцентр информацию о ходе массовых беспорядков. На следствии оба сознались, что были завербованы американскими разведчиками во время своих выездов в Западный Берлин.

К 13.00 положение в ГДР приобрело угрожающий характер. Поступающая в аппарат Уполномоченного МВД СССР и к Главнокомандующему советскими оккупационными войсками в Германии информация напоминала фронтовые сводки. Фадейкин докладывал в Москву:

«В гор. Магдебурге демонстранты штурмуют здание почтамта и тюрьмы.

В гор. Биттерфельде бастующие совершили нападение на здание окружного отдела МГБ ГДР, смяли охрану и захватили ее оружие.

В гор. Лейпциге мятежники ворвались в здание суда, захватили городскую радиостанцию и передают выступление с антиправительственными призывами.

В гор. Мерзебурге толпа ворвалась в городской отдел МГБ, разгромила его и забрала с собой начальника горотдела Клауберга. В настоящее время толпа штурмует Мерзебургскую тюрьму. Идет перестрелка. Разгромлен окружной комитет СЕПГ.

На Мюлленштрассе (демократический сектор Берлина) мятежники арестовали заместителя премьер-министра ГДР, председателя Христианско-демократического союза ГДР Отто Нушке и сдали его в 109-й участок штурмовой полиции (Западный Берлин).

Банды западноберлинской молодежи прорвались на стадион имени Людвига Яна и занялись погромами. Около моста «Свободы», соединяющего Потсдам с территорией американского сектора Берлина с американской стороны собралось до трех тысяч немцев.

Около здания рейхстага в английском секторе Берлина сосредоточилась большая толпа жителей с целью прорыва в демократический сектор.

По предварительным данным, примерно до 25 процентов мятежников составляют жители западных секторов Берлина.

Верховным Комиссаром т. Семеновым по согласованию с т. Гротеволем, Ульбрихтом и другими членами Политбюро ЦК СЕПГ принято решение передать власть командованию советских войск.

МГБ ГДР не проявляет необходимой активности, в связи с этим нами принято решение прикомандировать к руководству МГБ зам. уполномоченного МВД СССР т. Моргачева и полковника т. Макарова».

В этой ситуации на улицы Восточного Берлина были выведены советские танки. Их появление толпа встретила оскорблениями и ругательствами. В некоторых местах запели фашистский гимн «Дойчланд, Дойчланд, юбер аллес!». В районе Францозишештрассе и Егерштрассе в танки полетели камни и бутылки с зажигательной смесью. Рассвирепевшие молодчики забирались на броню, ломали антенны и заливали смотровые щели бензином. Танкисты вынуждены были открыть огонь. Пулеметные очереди, просвистевшие над головами беснующейся толпы, быстро охладили ее пыл.