Моя навсегда (СИ) - Шолохова Елена

Лиля смотрела на стол голодными глазами, но ни к чему не смела притронуться без его дозволения.

— Ладно, немного перекусим и вернемся к работе. Но коньяк, будьте добры, уберите, — присел за стол Роман.

Лиля сразу же воодушевилась.

— Приятного аппетита!

— Эх, — с досадой вздохнул Павел Викторович, пряча темную пузатую бутылку в шкаф. — А, может, тогда в выходные встретимся, а? А что? Идея! Приезжайте вдвоем ко мне на дачу. У меня там сосны, свежий воздух, банька своя. И дом ничего. Не дворец, но каждому комната отдельная найдется. Я шашлыков наделаю, ты таких в жизни не ел! Заодно отметим встречу. И жена моя будет очень рада тебя повидать. Она так сокрушалась из-за Маргариты Сергеевны, очень ее уважала…

— Посмотрим, Павел Викторович, — без особого энтузиазма ответил Стрелецкий, подцепив вилкой ломтик семги.

— Ром, ну ты в своей Москве совсем нелюдимый стал. Ну со своими старыми друзьями грех не выпить, когда столько лет не виделись!

Тут в дверь постучали, и в кабинет вошла Ольга, остановившись у порога. Увидела застолье, увидела Романа и сразу вспыхнула. Тотчас отвела глаза, но на щеках ее проступил предательский румянец.

— Извините, Павел Викторович… Секретаря на месте нет… Я по поводу вашей просьбы…

— Давай потом, — отмахнулся Потапов. — Рома, а вот и наша Ольга…

Роман и сам едва не задохнулся от нахлынувшего волнения. И рыба эта дурацкая комом встала в глотке. Он закашлялся, попил минералки и лишь потом сумел выдавить:

— Да, мы виделись уже сегодня.

— А, ну и прекрасно. А это Лилия… Аркадьевна. Верно запомнил, Лилечка? Помогает нашему Роману вывести вас всех на чистую воду, — Потапов затрясся от смеха над собственной шуткой. Потом спросил: — Присоединишься?

Оля стояла напряженная и прямая, точно кол проглотила. Но на его вопрос решительно замотала головой, пожалуй, даже слишком решительно.

— Нет, спасибо.

— Ну ладно, — не стал уговаривать ее Потапов. — Позже потом зайдешь.

После ухода Оли у Романа пропал всякий аппетит. Лиля, как понятливая подчиненная, сразу уловила перемены в его настроении и, вздохнув, отложила вилку.

— Спасибо большое, — поблагодарила она Павла Викторовича.

— Как? Уже? Лилечка, вы меня убиваете. Но в субботу я жду вас у себя. Пришлю машину. Имейте в виду: отказы не принимаются.

После Потаповского застолья включиться в работу было еще сложнее. Они с Олей, подумал Роман, как школьники, которые столбенеют при виде друг друга. Надо заканчивать этот детский сад. Брать себя в руки и как-то уже начинать взаимодействовать с ней. Разумеется, как начальник и подчиненный. И прежде всего, сказал он себе, пора прекратить называть ее в мыслях Олей. Только Ольга Николаевна и никак иначе.

Он почти на автомате просматривал документы, в которых на первый взгляд все было в порядке. В отчетах так и вовсе не нашел, к чему прицепиться. Все сходилось, все соответствовало. Но тут наметанный глаз вдруг зацепился за неверную циферку в одном из столбцов. И то, не будь у него такой феноменальной памяти и способности высчитывать и сопоставлять данные в уме, наверняка пропустил бы этот крохотный нюанс.

В общем-то, это вполне могла быть обычная погрешность. Простой человеческий фактор. Но его природное чутье встрепенулось, как гончая, которая взяла верный след. А оно никогда его не обманывало. И сейчас Стрелецкий знал: пусть это всего лишь крохотная, почти незаметная, ниточка, торчащая из безупречно скрученного клубка. Но если за нее потянуть, то можно распутать… а что можно распутать — ему и предстоит выяснить.

Домой их развозил водитель Потапова, угрюмый молчун.

— Роман Владимирович, — обратилась к нему Лиля. — А вы с этой женщиной… ну, Ольгой… знакомы были?

— Давно, — сухо ответил Стрелецкий и, желая уйти от этой темы, спросил: — Как устроились в гостинице?

— Ну если честно, то не очень. В номере нет горячей воды.

— К администратору обратитесь. Пусть другой номер дадут.

— Уже. Она сказала, что во всем районе нет горячей воды уже вторую неделю. А у вас есть, что ли?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Утром была, — пожал плечами Роман.

— Ой, а можно у вас помыться? А то после поезда…

Лиля перехватила взгляд Романа и смутилась:

— Ой, простите, я что-то ляпнула, не подумав. Вы только не подумайте ничего такого, Роман Владимирович!

Роман, поколебавшись, сказал:

— Ладно, Лиля. Давайте заедем в вашу гостиницу. Вы возьмете все, что вам нужно. Потом поедем ко мне. Примите душ, ну и переночевать сможете у меня. Места есть.

— А-а… я вас не сильно затрудню? Нет? Ой, спасибо, Роман Владимирович!

Было уже почти девять, когда они остановились во дворе дома.

— Во сколько завтра за вами заезжать? — буркнул водитель.

— В половине восьмого, — ответил Роман и, выйдя из машины, направился к подъезду. Лиля потрусила следом.

И оба не заметили, как из густой тени дома на освещенный фонарем пятачок перед самым подъездом вышла Оля.

35

За два дня до приезда Стрелецкого 

Звонок у внутреннего телефона был противный, дребезжащий. Как будто груду пустых консервных банок волокли по булыжной мостовой. За полгода Ольга к нему так и не привыкла и до сих пор едва не вздрагивала, когда тишину ее крохотного кабинетика взрывал этот полутреск-полудребезг. Но это, конечно, ничтожные мелочи.

Прежде у нее вообще был лишь угол в бухгалтерии, дальний и невозможно тесный. Крохотный закуток за шкафом, в котором хранилась первичка. Но она и этому была несказанно рада.

Когда Ольга два года назад пришла к директору комбината, то даже и не мечтала, что ее вот так сразу, практически с улицы, возьмут бухгалтером на полную ставку с окладом в полтора раза больше прежнего, учительского. С нормальной работой в Кремнегорске последние годы было совсем туго. Рабочим на комбинат еще можно было пробиться, а вот штат конторских служащих был давно и плотно укомплектован.

Ольга и сама не знала, как она тогда отважилась обратиться к Потапову напрямую. Точнее, тогда-то она думала, что идет на поклон к Стрелецкой, но узнала, что буквально на днях та оставила должность и теперь на комбинате новый директор. Ее бывший зам. И если для Стрелецкой у нее имелся аргумент, то с Потаповым они вообще были не знакомы.

Ну, если не считать того, что она занималась математикой с сыном его сестры. Но и то она узнала гораздо позже, что ее бывший ученик — его племянник. А тогда шла к нему просто наобум.

Однако ходили слухи, что Павел Викторович — человек добрый и отзывчивый, особенно под настроение. Вот она и решилась. Хуже, думала она, все равно уже не будет.

Куда уж хуже, если в то же время ходили слухи и про нее. Лживые, гадкие сплетни. Но кому докажешь, что это вранье? Тем более если ее сразу же выперли из школы после того скандала. Считай, публично признали виновной. Не выслушали. Точнее, не поверили. Не дали даже учебный год довести. Выгнали прямо среди четверти. А ей так нравилось работать с детьми…

Еще будучи на четвертом курсе, Ольга отрабатывала в родной школе практику, у бывшей своей математички. Так Мария Ивановна нарадоваться не могла, потому что помимо положенных уроков математики Ольга взвалила на себя всю внеклассную работу: оформляла стенды, репетировала с учениками спектакль, вела классные часы, занималась с отстающими. Маленький Рома как раз привык ходить в детский сад, так что образовалась уйма времени.

После института Ольга сразу устроилась в свою школу. И директриса, Наталья Андреевна Глямжина, приняла ее с распростертыми объятьями.

Первое время Ольга буквально горела работой. Ей дали классное руководство в 6 «Б». Дети были, конечно, разные, но со всеми в общем-то она сумела поладить, даже к самому хулиганистому мальчишке нашла подход. А уж девочки от нее и вовсе не отлипали на переменах.

Одно плохо: отношения с Мишей стремительно портились. Строго говоря, они начали портиться еще давно. Пости сразу после рождения Ромы. Миша не смог его полюбить, не смог стать ему настоящим отцом, как обещал. Может, он и старался, но его сводила с ума то ли ревность, то ли обида.