Опасное искушение - Джиана Дарлинг

имущества, ни последнего письма, наполненного любовью.

Только медальон, который он мне подарил, а Тирнан украл, и брата, которого я буду любить и защищать до конца времен.

Я заставила себя напрячься сильнее, пот выступил у меня на лбу, грудь тяжело вздымалась.

Тирнан был нашим опекуном, потому что решил стать им по каким-то причинам, хотя я сомневалась, что это было потому, что он не мог смириться с тем, что дети Аиды остались без присмотра. Сейчас более, чем когда-либо прежде, было очевидно, что Тирнан никогда не любил мою мать. Меня кольнуло, что я любила ее за то, что она была моей мамой, но потеря ее не отозвалась болезненным эхом в моей жизни. При жизни ее чаще всего не было дома, мама почти не участвовала в жизни нашей семьи, за исключением моментов, когда она только что порвала с парнем и испытывала к нам необычайную нежность.

Тем не менее, я завела интрижку с бывшим парнем моей мамы.

Стыд набросился на меня, как бешеный пес.

Это напомнило мне о Пикассо, который заставил Брэндо смеяться в Лайон-Корте. Он был в безопасности, потому что Тирнан потратил кучу денег на лучшую служебную собаку, которую смог найти.

Значит, по крайней мере, не бессердечный, не настолько, чтобы полностью списать его со счетов, что было опасно.

Не ради моей безопасности как таковой, а ради моего сердца.

Оно стучало, когда я бежала слишком быстро, и с каждым ударом вопросом звучало имя Тирнана.

«Кто он?»

«Монстр или человек?»

«Может ли он быть и тем, и другим?»

Могли ли меня привлекать обе его стороны, темная и светлая, с небольшим зазором между ними? Он был не столько спектром, сколько двумя сторонами монеты, не отделимыми одна от другой. Каждый день, каждое мгновение были как подбрасывание монетки, чтобы увидеть, какой стороной он повернется.

Но я могла признать, что мне нравился риск.

Подлость будоражила мою кровь и заставляла ее нагреваться.

Доброта… ну, доброта разнесла в щепки броню вокруг моего сердца.

Было совершенно неправильно хотеть его так, как хотела я. Он был моим опекуном, бывшим парнем моей матери, на двенадцать с половиной лет старше моих семнадцати. Табу даже не подходило к нашим отношениям.

Это не имело значения.

Теперь, попробовав кусочек, я не могла забыть вкус этого запретного плода.

Я настолько погрузилась в свои мысли, в которых на первом плане стояло покрытое шрамами лицо Тирнана и выбеленные солнцем нефритовые глаза, что не заметила, как на роскошную подъездную аллею въехала машина, пока не стало слишком поздно.

Удар оказался не таким ужасным, каким мог бы быть, когда ворота распахнулись, машина проползла вперед, но этого было достаточно, чтобы я перекатилась по капоту машины и сильно ударилась о лобовое стекло.

Дыхание сорвалось с губ, легкие сжались так сильно, что в тканях не осталось кислорода. Правая сторона моего тела тупо пульсировала, а я лежала неподвижно, отчаянно пытаясь втянуть воздух.

Невнятные звуки заполнили мои уши под грохот проносящейся в них крови, а затем кто-то осторожно поднял меня с лобового стекла и помог сесть на капот.

— Бьянка? — раздался знакомый голос.

В поле моего зрения поплыл какой-то человек, видимо, водитель, а затем возник другой.

— Бьянка.

Я зажмурила глаза, затем попыталась сфокусироваться. Как в калейдоскопе, меняло свои очертания красивое лицо Элиаса.

— Святое дерьмо, ты в порядке?

— Эм… — промычала я, пытаясь разобраться со своей раскалывающейся головой и пульсирующим боком. Ничего страшного не было, просто удар, от которого у меня остались синяки, и уже стихающий звон в голове. — Думаю, да.

— Какого черта ты делала? Мы могли тебя убить, — потребовал он, сжав мои плечи, словно хотел меня встряхнуть.

— Вышла на пробежку, — пробормотала я, медленно моргая и проверяя свое тело. — Мне нужно было подышать свежим воздухом.

— Тебе нужно нечто большее, чем воздух, — вставил холодный, элегантный голос. — Очевидно, у тебя нет ни капли здравого смысла, если ты носишься по улицам, не глядя, куда идешь. Тебе пошло бы на пользу, если бы ты получила более серьезную травму.

Затем пауза.

— Хотя было бы неудобно ремонтировать машину, если бы ты залила ее кровью.

— Тетя Кэролайн, какого черта? — почти прорычал Элиас, слегка отступая в сторону, как бы отгораживая меня от женщины.

Все во мне остановилось.

Дыхание, боль, сердцебиение.

Кэролайн.

«Кэролайн Константин?»

Я медленно повернула голову, почти испугавшись, что наконец-то увижу женщину, на которой женился мой отец, женщину, которую он не оставил ради моей матери, независимо от того, как сильно клялся, что любит Аиду.

Когда мой взгляд встретился с ледяными голубыми глазами основоположницы Константин, весь воздух, который я набрала в свои опустошенные легкие, вырвался у меня изо рта, как из колотой раны.

Короче говоря, она была в высшей степени изысканна.

Ее светлые волосы были собраны на затылке в шикарный шиньон, ни одна прядь не выбивалась из прически, подчеркивающей высокий элегантный лоб, на котором, несмотря на средний возраст, почти не было морщин. Наметанным глазом ценителя искусства я отметила идеальную симметрию классически красивых черт ее овального лица, которое могло бы смотреть на меня с картины Рембрандта или Да Винчи. Одетая в костюм цвета слоновой кости, эффектно дополняющий бледно-голубой оттенок ее глаз, она казалась королевой Бишопс-Лэндинг.

Я была настолько восхищена ее грацией, что не сразу заметила легкую усмешку, скрывающуюся в ее холодном выражении лица: глаза слегка прищурены, рот сжат в тонкую линию, но презрительно изогнут по краям.

Она считала меня ниже себя, едва ли достойной внимания, разве что для того, чтобы указать на мою глупость.

Во мне вспыхнуло смущение.

Возможно, это было странно — хотеть произвести хорошее первое впечатление на женщину, которая монополизировала время моего отца, соперницу моей матери, но я этого хотела. Лейн всегда высоко отзывался о своей жене, когда я выпытывала у него информацию о ней, особенно о том, какой она была в те дни, когда они впервые встретились и полюбили друг друга.

«Тогда она тоже подарила мне мир», — с тоской говорил он, прижимая меня к себе. — «Я думаю, она стала настолько одержима сохранением этого мира, что потеряла представление о том, что он когда-то значил. Мир — это не власть и престиж. Это счастье. Защита и бережное отношение к нашим близким. Наш мир».

Дрожь пробежала по мне, и я поняла, что слишком долго молчала. Изобразив кривую улыбку, я протянула руку Кэролайн.

— Здравствуйте, миссис Константин. Простите, что пришлось встретиться с вами таким образом. Я Бьянка, школьная подруга Элиаса.

Что-то промелькнуло в ее