Искатель. 1979. Выпуск №2 - Владимир Щербаков

— Так именно я и подумала. Я только была удивлена: что он в это время искал в саду?

— Я была разбужена криком и попросила его выйти посмотреть.

— Криком? — спросила Ковалова, опустошая рюмку. — Никто там тогда не кричал.

— Но меня разбудил крик, — настаивала Эвелин. — Это был крик женщины.

Ковалова покачала головой.

— Я ничего не слыхала, а я должна была бы услышать.

— Фрау Фридеман убили, — нетерпеливо сказала Эвелин. — Вы знаете это. Умирая, она кричала.

— Это вы внушили себе, дитя мое, — сказала Ковалова. — Я не верю, что Дора Фридеман была мертва, когда господин Маффи вышел из дома по вашей просьбе.

Эвелин вспылила:

— Что вы хотите этим сказать?

Голос Коваловой упал до шепота.

— Я видела еще одного человека. Он меня не заметил, так как я стояла за деревом, пересек улицу и вошел в сад Фридеманов. Господин Маффи стоял у забора и разговаривал с ним.

Эвелин в упор смотрела на Ковалову и чувствовала, как ее лицо горит от возбуждения.

— Вы утверждаете, что… что…

— Ничего не утверждаю. Господин Маффи вернулся к вам, а тот, другой человек, исчез за виллой.

Эвелин с облегчением вздохнула.

— Если это так… — пробормотала она.

— Он что-нибудь рассказывал вам об этой встрече? — спросила Ковалова.

— Нет, но…

— Почему?

— По-видимому, не счел это достаточно важным.

Ковалова растянулась на оттоманке.

— Вы давали свои показания в полиции. Вы не спросили там, говорил ли он что-нибудь об этом?

— Полиция сама спрашивает и никаких справок не дает.

— Не притворяйтесь, — сказала Ковалова. — Господин Маффи утаил эту встречу. Не хочет ли он кого-то покрыть?

— Он сам служит в криминальной полиции!

— Тем хуже, — констатировала Ковалова. — Возможно, он видел убийцу, повесившего Фридемана. Возможно, он даже знаком с планом убийцы. Вы полагаете, что он пришел к вам ради вас самой? А не остался ли он у вас, чтобы непосредственно проконтролировать исполнение задуманного преступления?

— Вы с ума сошли! — вскрикнула Эвелин. — Он же спал!

— Спит человек или нет, на этот счет можно заблуждаться, — сказала Ковалова.

— Тогда почему вы не сообщили о своих наблюдениях полиции? — спросила Эвелин сдавленным голосом.

— Полиции? Я должна пойти в полицию, которая сама в этом замешана?

На какое-то время обе умолкли.

— Что вы намерены делать? — с большим трудом спросила девушка.

— Правда даст о себе знать, — таинственно произнесла Ковалова — Но поскольку вашей вины здесь нет, то я и хотела вам посоветовать: уезжайте куда-нибудь, где вас не смогут найти в ближайшее время. Мне кажется, вам угрожает опасность…

У Эвелин кружилась голова, когда она шла домой. Неужели Эдгар замешан в деле Фридемана? Должно быть, его принудили и шантажировали. Как же ему помочь?

В возбужденном состоянии она прошла мимо дверей своего дома. А когда вернулась назад, то увидела идущую навстречу Карин Фридеман. Карин выглядела спокойной. Посещение семьи Шельбаума сказалось на ней благотворно, и теперь она смотрела на мир не так уж безутешно.

— Привет, — сказала она. — Почему не здороваешься?

— Я просто задумалась, — ответила Эвелин с жалкой улыбкой. Внезапно слезы хлынули из ее глаз, и она побежала к дому.

* * *

«Этим надо немедленно заняться», — сказал себе обер-комиссар Шельбаум, получив депешу. Он подошел к телефону и вызвал машину. Набрав другой номер, он убедился, что его поездка не будет напрасной.

Когда вернулся в комнату, Карин Фридеман прощалась с его женой.

— У меня оказались дела в ваших краях, Карин, — сказал он. — Если вы собираетесь домой, я готов подвезти вас на машине.

— Мне действительно надо уже уходить, — сказала Карин. — Со вчерашнего обеда я не была дома. Благодарю вас за гостеприимство.

Она прижалась к щеке фрау Шельбаум.

— Вы были так добры ко мне.

— Приходите еще, — растроганно сказала Софи.

— Что вы теперь думаете делать? — спросил обер-комиссар.

— Подыщу работу, — твердо произнесла Карин. — Сегодня после обеда разошлю письма.

Обер-комиссар озабоченно посмотрел на нее, но ничего не сказал. Когда машина остановилась вблизи виллы Фридемана, Шельбаум подал девушке руку на прощание.

— Желаю счастья, — сказал он серьезно. — Не забывайте, что мы всегда с вами.

Затем он сказал шоферу отвезти его на противоположный берег Старого Дуная.

Фазольд сжигал в саду старые листья. Он нехотя оставил железные грабли и тупо посмотрел на обер-комиссара. Шельбаум обошел костер и подошел к художнику.

— Понравится ли дым соседям? — спросил он.

— До сих пор никто не жаловался, — хмуро произнес Фазольд. — Вы из-за этого позвонили мне?

Обер-комиссару показалось, будто Фазольд за агрессивностью стремился скрыть тревогу.

— У вас странные представления о задачах криминальной полиции, — ответил он укоризненно. — Не могли бы мы где то расположиться и спокойно побеседовать?

Художник указал на скамеечку возле дома. Сам он не сел. Вынув из одного кармана своих поношенных вельветовых брюк табакерку, из другого — трубку, он начал набивать ее табаком.

— Что вы хотите от меня? — спросил он.

— Дальнейших сведений о господине Фридемане, — ответил Шельбаум.

Трубка, казалось, трудно раскуривалась. Фазольд сделал две сильные затяжки, прежде чем ответил.

— Я сказал вам все.

— Возможно, и нет, — осторожно заметил Шельбаум. — Не могло быть так, что господин Фридеман вовсе не Фридеман, а Зандрак или Зондрак? Господин Фридеман под этим именем делал интересные пометки в блокноте.

— В одном блокноте?

— Или в нескольких, — ответил Шельбаум. — Вы не видели у него ничего подобного?

— Нет, никогда, — сказал Фазольд. — Вы не ошибаетесь?

— Думаю, едва ли. Отдельные листочки из этого блокнота или этих блокнотов находятся у нас. Один листок был послан старшему прокурору, один — господину Ланцендорфу, два — фрау Коваловой, один — мне. Если так пойдет и дальше, то мы вскоре соберем весь блокнот. Как вы думаете, кто заинтересован в том, чтобы посылать эти листочки?

Художник вынул носовой платок, вытер им лоб и вместо него сунул в карман трубку. Торопливо исправив ошибку, он ответил:

— Блокнот или еще что-то может быть и фальшивкой.

— Почему?

— Фридеман всегда был Фридеманом и никогда Зандраком или Зондраком, — сказал Фазольд. — Я знал его.

— Не совсем, — сказал обер-комиссар. — Иначе вы бы знали, что он убил фрейлейн Лоренци и пенсионера Лебермозера.