Искатель. 1979. Выпуск №2 - Владимир Щербаков

— Разумеется, — ответил Нидл и облегченно вздохнул.

— Меня просили, — сказал неизвестный, — сообщить вам некоторые сведения. По определенным причинам я готов это сделать. Условия вам известны?

— Известны, — коротко ответил Шельбаум.

— Тогда спрашивайте.

— Седьмого июля в Лобау был найден убитым некий Генри Плиссир, — медленно начал Шельбаум. — Он был агентом французской разведки. Можете вы объяснить, почему он должен был умереть?

Человек на лестничной площадке какое-то мгновение выжидал.

— Вспоминаете октябрь и ноябрь пятьдесят шестого года? — спросил он.

— Вы имеете в виду то, что произошло тогда в Венгрии?

— Именно, — сказал неизвестный. — Тот же рецепт. Хотели знать, как население ответит на соответствующие импульсы.

— Соответствующие импульсы? — повторил про себя Шельбаум, но не мог удержаться, чтобы вслух не добавить: — Они ставят на карту мир!

— Вы что-то сказали? — высокомерно спросил неизвестный. — Так вот, существовал подробный план во всех деталях. Плиссир заполучил его довольно сложным путем из дипломатической переписки одного посольства здесь, в Вене.

Шельбаум глубоко вздохнул.

— Вам нет нужды говорить мне, о каком посольстве идет речь, — произнес он. — Я не ошибусь, если предположу, что господин Фридеман находился в известной связи с хлопотами по возвращению документа.

— Вы не ошибаетесь.

— Поэтому-то он и должен был умереть?

— Здесь нет связи. Документ уже после… гм… гибели Плиссира возвращен авторам. Большего я вам сказать не могу…

— Или не хотите…

— Я действительно не знаю, — сказал человек, стоявший на лестничной площадке. — Это правда. Однако существует известная вероятность того, что у кого-то имеется копия плана.

— Поэтому Фридеман и был убит?

— Нет. Копия, должно быть, находится у кого-то другого. Хотя ценности она теперь не представляет.

— Почему?

— План изменили.

— Тогда в чем же дело?

— Она может скомпрометировать правительство одной страны.

— Которое хотело поддержать такого рода беспорядки?

— Господин Шельбаум, — сказал неизвестный. — Я сообщил вам все. На большее не рассчитывайте…

— Постойте! Только одно! Убрал Плиссира Каррингтон?

— Будьте здоровы, и не забывайте наш уговор…

Темная фигура исчезла с лестничной площадки.

— Конечно, Каррингтон, — сказал Шельбаум больше самому себе, чем Нидлу. — Мы попали, Алоис, в невеселую историю, а до пенсии еще далеко.

— Фридеман в качестве агента секретной службы, — зло произнес Нидл. — Кажется, не остается ничего, в чем бы этот негодяй не принимал участия. Поэтому его и убрали.

— Вариант не исключается, — согласился Шельбаум. — Однако полностью верить ему нельзя.

Они вышли из-под арки и остановились в поисках такси.

— С кем мы сейчас разговаривали? — спросил Нидл.

— Я-то думал, что вы давно догадались, — проворчал обер комиссар. — Кто же иной, как не конкурент по профессии, которого обошли. Полагаю, из страны, граничащей с нашей.

— Чех? Или венгр?

— Не очень быстро смекаете, Алоис. — Шельбаум усмехнулся. — Немец из Федеративной республики.

— Но ведь она союзник западных держав.

— Секретные службы действуют по другим правилам, — сказал Шельбаум.

* * *

В понедельник в первой половине дня Шельбаум и Нидл решили поехать в колонию района Зиммеринг. Выяснилось дело с убийством Кухельауэра. Когда они, молчаливые и раздраженные, вернулись к обеду в отдел, их встретил Маффи и шепотом доложил, кивая на дверь рядом с кабинетом Шельбаума:

— Шеф на месте. Я должен был доложить ему о состоянии расследования по делу Фридемана. Он приказал доставить ему Бузенбендер.

Маффи умолчал, что Видингер потребовал от него ответа: желает ли он, Маффи, вступить в ССА. В этом случае он может рассчитывать на повышение. Хотя Маффи и попросил время на обдумывание, но внутренне он давно решился.

Шельбаум пристально посмотрел на него.

— Что же выяснилось при допросе?

— Ничего, — ответил Маффш — Шеф приказал вам, как вернетесь, тотчас же зайти к нему.

Обер-комиссар подошел к двери, постучал и вошел.

Обер-полицайрат доктор Видингер сидел за письменным столом, на котором лежала папка с делом Фридемана. Шеф был рослым, стройным мужчиной со светлыми волосами, тщательно расчесанными на пробор. Взгляд его бледно-голубых глаз был колючим.

«Он порядком загорел», — подумал Шельбаум. В служебной поездке у него было для этого достаточно времени. Всегда, когда он встречал Видингера, ему вспоминались годы своих страданий и причиненные ему обиды. Во время войны обер-полицайрат был молодцеватым офицером нацистского вермахта. Когда Шельбаум вновь начинал с самых низов в полицейском комиссариате второго округа, Видингер, избежавший плена, заканчивал учебу в Венском университете. Отец его владел магазином антикварных вещей в Иозефштадте, получившим известность еще при нацистах, но настоящего размаха достигшим в период оккупации. Видингеры шли в ногу со временем.

Шельбаум поздоровался, на что Видингер ответил еле заметным кивком.

— Вчера во второй половине дня я вернулся из Испании, — начал он. — Организация и методы работы тамошней полиции образцовые. Но об этом поговорим позже. Сегодня утром гофрат высказал мне свое неудовольствие: вы ведете восемь дней это дело и ни на шаг не продвинулись вперед!

О том, что его проинформировали из других источников, Видингер умолчал. Накануне вечером его посетил член земельного правления ССА и обязал воспрепятствовать дальнейшему расследованию дела Фридемана.

— Я полагаю, кое-что достигнуто, — возразил Шельбаум. — Разве Маффи об этом не доложил?

Обер-полицайрат сделал вид, что не понял намека.

— В папке содержатся результаты нашего расследования. Мы продвигаемся вперед, продвигаемся медленно, но уверенно, — продолжал обер-комиссар — Теперь мы знаем, что самоубийство Фридемана исключается и что свою жену он не убивал.

Видингер встал и, заложив руки за спину, начал ходить по кабинету.

— Доказательства! Представьте доказательства! — крикнул он. — В нашей профессии признаются только факты, вы это прекрасно знаете.

Шельбаум терпеливо перечислил все пункты, которые подкрепляли его версию. Видингер слушал, безмолвно рассматривая папку. Когда Шельбаум закончил, он спросил с иронией в голосе:

— Ни о чем другом вы доложить не можете?

— Сделано немало, — возразил обер-комиссар, с трудом подавляя раздражение. — Основываясь на этом, мы можем идти дальше.